Самосознающая вселенная. Как сознание создает материальный мир - Госвами Амит (хорошие книги бесплатные полностью .txt) 📗
Здравый смысл также говорит нам, что у сознательного опыта много сопутствующих обстоятельств — как внутренних, так и внешних. Например, печатая эту страницу, я наблюдаю свой ум, в то время как мои пальцы стучат по клавишам пишущей машинки. Я думаю: насколько хорошей получается эта страница? Следует ли мне изменить эту фразу? Объясняю ли я слишком мало или слишком много? И тут я слышу стук в дверь. Я кричу — кто там? Никакого ответа. Мне приходится делать выбор — либо крикнуть еще раз, громче, либо встать и открыть дверь.
С внешними сопутствующими обстоятельствами просто. Я не отождествляюсь со своими пальцами, даже когда они делают полезные для меня вещи, например печатают эту страницу. Мало кто из нас стал бы отождествлять сознание с ощущениями, чувственными впечатлениями или двигательными действиями. Можете ли вы вообразить, что говорите: «Я — это мое хождение к двери?» Конечно, нет. Здравый смысл говорит нам, что внешние сопутствующие обстоятельства сознательного опыта не являются фундаментальными элементами сознания [32].
Когда дело касается внутреннего материала ума — мыслей, чувств, выборов и т. д., — все становится гораздо менее ясным. Например, многие люди — вслед за Декартом — отождествляют себя со своими мыслями: я мыслю, следовательно, я существую. Для других сознание — синоним чувств: я чувствую, значит, я есть. Некоторые из нас даже могут отождествлять себя со способностью делать выбор. Например, Ницше приравнивает бытие к воле.
Наука отличается от здравого смысла: мы обращаемся к науке, когда здравый смысл бессилен. Однако обращение к психологии не помогает. Как сказал выдающийся когнитивист Ульрик Найссер: «Психология не готова браться за проблему сознания». К счастью, физика готова. Это означает возврат к квантовой теории и проблеме измерения, которая и породила само обсуждение проблемы сознания.
Идеалистическое решение парадокса кошки Шредингера требует, чтобы сознание наблюдающего субъекта выбирало один аспект из многоаспектной когерентной суперпозиции живой и мертвой кошки, таким образом, решая ее судьбу. Субъект — это тот, кто выбирает. Это не cogito, ergo sum,как полагал Декарт, a opto, ergo sum:я выбираю, следовательно, я есть.
Ум и законы ума скрыты в ночи.
Бог сказал: «Да будет Декарт», и был свет.
Это продолжалось недолго. Дьявол закричал: «Эй!
Тут кошка Шредингера! Восстанови статус кво!»
(Мы, разумеется, просим прощения у А. Поупа.)
Я знаю, что приверженцы классической физики будут неодобрительно качать головами, так как они полагают, что в нашем детерминистическом мире нет никакой свободы выбора, или свободной воли. Из-за своего допущения причинного детерминизма они пытались приучить нас верить, что мы — материальные машины. Предположим, что мы ненадолго забудем, чему нас учили. В конце концов, наша гипотеза позволила нам разрешить парадокс кошки Шредингера.
В том же самом исследовательском духе мы спрашиваем: что тогда? В ответ открывается дверь. Как бы мы ни были очарованы мыслями и чувствами, они происходят из старых, неизменных, заученных контекстов. Справедливо ли то же самое в отношении свободной воли? Наши выборы устанавливают контекст для нашего действия, и, потому, когда мы выбираем, возникает возможность нового контекста. Именно эта возможность выхода из старого контекста и перехода в новый на более высоком уровне делает наш выбор свободным.
Специально для описания ситуации такого рода — иерархической структуры уровней контекстов — существует особый язык. Этот язык, известный как теория логических типов, был первоначально разработан Бертраном Расселом для решения проблем, возникающих в теории множеств. Основная идея Рассела состояла в том, что множество, состоящее из членов множества, относится к более высокому логическому типу, чем сами члены, поскольку множество определяет контекст мышления о членах. Точно так же, имя вещи, определяющее контекст вещи, которую оно описывает, относится к более высокому логическому типу, чем сама вещь. Таким образом, из трех внутренних сопутствующих обстоятельств сознательного опыта выбор действительно стоит особняком — он относится к более высокому логическому типу, чем мысли и чувства.
Означает ли это, что именно способность к выбору делает для нас сознательным опыт, который мы выбираем? В каждый момент мы сталкиваемся, буквально, с несметным числом альтернативных возможностей. Выбирая из них, мы осознаем направление нашего становления. Таким образом, наш выбор и признание выбора определяют нашу самость. Главный вопрос самосознания — выбирать или не выбирать.
Та идея, что выбор представляет собой определяющее обстоятельство самосознания, имеет определенные экспериментальные подтверждения. Данные экспериментов когнитивной психологии показывают, что в ответ на бессознательное восприятие стимулов возникают мысли и чувства, но не выбор. Согласно данным, которые описаны в следующем разделе, мы, судя по всему, совершаем выбор только если действуем сознательно — с осознанием себя как субъектов.
Это ставит вопрос о том, что значит действовать без осознания, — вопрос о бессознательном. Что представляет собой наше бессознательное? Бессознательное — это то, для чего есть сознание, но нет осознания. Отметьте, что здесь нет никакого парадокса, поскольку в философии идеализма сознание составляет основу бытия. Оно вездесуще, даже если мы находимся в бессознательном состоянии [33].
Путаница, связанная с термином «бессознательное восприятие», отчасти обусловлена историческими особенностями его этимологии. Именно наше сознательное «я» большую часть времени не осознает некоторых вещей и не осознает ничего в глубоком сне без сновидений. По контрасту с этим бессознательное, судя по всему, осознает все и все время. Оно никогда не спит. То есть именно наше сознательное «я»не обладает сознанием нашего бессознательного, а наше бессознательное сознательно — эти два термина перепутаны [34]. Более подробно об этом можно прочитать в книге Дэниэла Гоулмена «Жизненно важные неправды, простые истины» ( Vital Lies, Simple Truths).
Итак, говоря о бессознательном восприятии, мы имеем в виду события, которые мы воспринимаем, но не осознаем, что воспринимаем.
Я знаю, что это звучит странно. Как может существовать явление, именуемое бессознательным восприятием? Разве восприятие — не синоним осознания? Авторы Оксфордского Словаря английского языка явно считают, что это так. Однако новые данные когнитивной психологии указывают на различие между понятиями восприятия и осознания.
В первых экспериментах участвовали две обезьяны. Исследователи Ник Хэмфри и Льюис Вайскранц удалили у обезьян области коры мозга, связанные со зрением. Поскольку ткани коры не восстанавливаются, предполагалось, что эти обезьяны навсегда останутся слепыми. Тем не менее оказалось, что у них происходило постепенное восстановление зрения — в достаточной степени, чтобы исследователи убедились, что обезьяны могут видеть.
Одну из обезьян, Хелен, часто выводили на прогулку на поводке. Она постепенно училась делать некоторые вещи, необычные для создания, которое должно было бы быть слепым. Например, она могла лазать на деревья. Кроме того, она брала любимую пищу, когда та была достаточно близко, чтобы ее схватить, но игнорировала ее, когда до нее нельзя было дотянуться. Хелен явно видела, но чем?
Оказалось, что существует вторичный проводящий путь от сетчатки к структуре в заднем мозге, именуемой верхним бугорком (лат. superior colliculus).Этот путь передачи зрительной информации позволял Хелен видеть с помощью того, что экспериментаторы назвали «слепым зрением». Ник Хэмфри случайно натолкнулся на человека, обладавшего «слепым зрением». Нарушение в коре мозга сделало его слепым в отношении левого зрительного поля обоих глаз. Теперь экспериментаторы имели возможность спрашивать испытуемого, что происходит в сознании при выполнении определенных задач с помощью слепого зрения. Ответы были странными.
