Золотая дуга - Болдырев Виктор Николаевич (серия книг txt, fb2) 📗
Наш спутник оказался приемщиком грузов и комендантом перевалочной базы золотоносного района. Он привел нас в палатку, туго натянутую на каркас, с пристроенными сенями, приспособленную и к зимним условиям.
— Вот ваша квартира… не обижайтесь: пока все, что имеем…
Внутри просторного шатра чисто вымытый пол из гладко выструганных досок, железная бочка вместо печки, постели, застланные одеялами. Походное жилье нам очень понравилось. Тут останавливались все, кто отправлялся на прииск или возвращался оттуда.
В палатке жил молодой тракторист прииска Виталий Чесноков, ожидая приезда семьи. Скромный, подтянутый, он и палатку держал в образцовой чистоте. Встретил он нас радушно — затопил свою бочку, вскипятил чайник, мы разогрели консервы и опять почувствовали себя как дома.
Виталий уже успел поработать на целине, служил в армии на дальнем юге. Побывал на Чукотке, на самом северном прииске «Полярный». Трудно пришлось первым его строителям, В студеной тундре зимовали во времянках. Летом круглые сутки промывали богатейшие золотоносные пески. Находили крупные самородки, иногда клады: шапки и рукавицы, полные золота, зарытые заключенными, рывшими первые разведочные шурфы еще во времена Дальстроя.
В разговоре выяснилось, что совсем недавно на пристани были сотрудники Куларской экспедиции Московского университета. Среди них была и Таня Григорьева — жена Малыша. С тракторным поездом они уехали на Кулар. А километрах в трех отсюда стоят палатки береговой базы экспедиции, и туда недавно приезжали на моторке ребята, обследовавшие ледяной яр Мус-Хайя.
— Говорят, они привезли оттуда уйму костей вымерших животных, — закончил свой рассказ Виталий.
Так вот кто опередил нас! Мы тотчас решили отправиться в гости к москвичам. Идем по отмени у подножия террасы. Чуть повыше, на песчаных склонах разрослись буйные травы. То и дело попадается дикий лук. Еще выше с бровки террасы склоняются лиственницы, одетые пушистой свежей хвоей. На отмели лежат вывороченные половодьем корни, похожие на мертвых осьминогов.
Палатки перевалочной базы давно скрылись за мысом. Время от времени моросит дождь. Промокли насквозь, но идти приятно. Наслаждаемся безмолвием пустынных берегов. Показались экспедиционные палатки. Мы были почти у цели, и вдруг широкий мутный поток преградил путь. Попробовали перейти вброд. Не тут-то было: глубоко и вода холоднющая. Вероятно, дожди переполнили речку.
Полотнища палаток на том берегу опущены, трубы не дымят, но к берегу причален легкий челн. Стали кричать в два голоса. Не отвечают. Видимо, ушли куда-то.
Дождь снова заморосил. Мокро, холодно, одиноко. Решили повернуть обратно. Ужасно досадно. Тут палатка заколебалась, полотнище распахнулось. Выбрался человек — высокий, в брезентовом плаще и резиновых сапогах. Спустил челн и, неловко выгребая двухлопастным веслом, поплыл к нам. Так познакомились мы с Григорием — заместителем начальника экспедиции но хозяйственной части. На базе он остался один. Отряды экспедиции вели геоморфологическую съемку куларского золотоносного района.
У палатки лежали громадные кости и бивни мамонта, пожелтевший череп волосатого носорога. Под брезентом стояли ящики, набитые костями вымерших животных.
— Посмотрите… Чего тут только нет: кости мамонтов, носорогов, бизонов, овцебыков, сайги, диких лошадей, оленей… И все это нашли в отвалах Мус-Хайя. Ну как они попали туда все вместе? — изумленно развел руками Григорий.
Видно было, что в геоморфологии и биогеографии он не разбирается…
Северная Якутия оказалась не только «полюсом вечной мерзлоты», но и уникальным природным хранилищем останков прежней жизни. Чем дальше на север от Верхоянских хребтов прокладывали исследователи Севера свои маршруты, тем чаще встречались в верхних слоях мерзлоты кости ископаемых животных ледниковой эпохи; бивни, замерзшие части и целые туши окоченевших мамонтов.
В последние двести пятьдесят лет на крайнем северо-востоке Сибири найдено двадцать шесть мамонтов, целиком замороженных в вечной мерзлоте. Двух исполинов промышленники обнаружили в береговых обрывах Индигирки и Алазеи стоявшими во весь реет с низко опущенной головой. Вероятно, они погибли, завязнув в холодной грязевой трясине, а затем были догребены наносами.
Отлично сохранились кожа и шерсть, слои подкожного жира и мышцы, костный мозг, глаза и в желудке остатки растительной пищи, которой питались мамонты много тысяч лет назад.
Карта распространения удивительных находок словно распахнула окно в прошлое. Замороженные мамонты покоились в слоях мерзлой почвы лишь севернее Верхоянского хребта и хребта Черского в обширной Колымо-Индигирской низменности. Здесь издавна процветает единственный в своем роде и весьма прибыльный Промысел мамонтовой кости, не уступающей по качеству лучшей слоновой кости с побережья Анголы. Охотники за бивнями из местных колхозов ежегодно осматривают береговые отвалы речек, впадающих в океан, и часто находят ценную добычу. На полярной равнине, отгороженной дугой хребтов, нашли «кладбища мамонтов» и целые россыпи костей и скелетов других ископаемых животных, погребенные в мерзлых грунтах.
Новосибирские острова хранят в слоях мерзлоты кости различных животных: дикой лошади, тигра, пещерного льва, антилопы, сайги, бизона, шерстистого носорога и в верхней толще — овцебыка и Мамонта.
Не сразу было разгадано странное географическое распространение останков животных в Северо-Восточной Сибири. В ледниковую эпоху материковые льды то разрастались, занимая огромные площади, то сокращались, стаивая. В Европе ледяной щит покрывал и горы, и равнины. В более сухом континентальном климате Сибири льды занимали лишь горные районы, большие равнины оставались свободными. В межледниковья глетчеры постепенно таяли.
Первое сравнительно небольшое похолодание — в начале четвертичного периода — застало на северо-востоке Сибири смешанную лесостепную фауну: лошадей, бизонов, носорогов, сайгаков, степных и лесных оленей, тигров, пещерных львов. В этот период берега сибирского континента пролегали на 600–700 километров севернее, чем теперь. Новосибирские острова представляли повышенные участки единой суши. Берингова пролива не существовало. Чукотка соединялась с Аляской.
В горных долинах исполинской дуги хребтов Верхоянья и Колымы образовались глетчеры, преградившие животным пути отступления на юг. Но опасность пока еще не грозила обитателям северных равнин. Первое оледенение мало изменило климат. Березовые рощи и луговые травы росли там, где простираются сейчас скудные арктические тундры Новосибирских островов.
1 — область максимального оледенения хребтов Верхоянья, Колымы и Чукотки.
2 — таймырский ледниковый щит.
3 —«полюс» вечной мерзлоты.
4 —места находок замороженных трупов мамонтов.
Наступившее потепление растопило ледники Сибири и Северной Европы. Море стало надвигаться на сушу. На месте нынешнего Новосибирского архипелага возник большой остров. В морскую ловушку попали звери, населявшие приморскую равнину. Остров постепенно уменьшался, пищи не хватало, и пленники океана гибли. На острове остались лишь кладбища костей диких Лошадей, носорогов, сайгаков, тигров, пещерных львов. Море вскоре отступило, и континентальные наносы скрыли останки. Окончился первый акт первобытной трагедии.
Вновь наступившее сильное похолодание вызвало второе, самое нощное оледенение. Ледяной панцирь сплошь покрыл Северную Европу, три четверти Восточной Европы, Уральский хребет, часть Западно-Сибирской низменности и Таймыр. В Северо-Восточной Сибири льды похоронили хребты Верхоянья и плоскогорья Чукотско-Анадырского края. Свободные ото льда обширные равнины Северной Якутии, Берингийской суши и Аляски, отгороженные ледяным барьером, превратились в огромный естественный холодильник. Животные, обитавшие здесь, отрезанные от южных широт дугой обледеневающих хребтов, попали в грандиозную западню.
