Записки морского офицера, в продолжение кампании на Средиземном море под начальством вице-адмирала Д - Броневский Владимир Богданович

В. Б. Броневский

Записки морского офицера, в продолжение кампании на Средиземном море под начальством вице-адмирала Дмитрия Николаевича Сенявина от 1805 по 1810 год

К читателю

Служа на флоте от начала до конца кампании в плавании от Кронштадта чрез Зунд, Английский канал и Атлантический океан в Средиземное море, был я на большей части островов Архипелага и Далмации, обозрел Сицилию, Мальту и Сардинию, возвратился от Дарданелл в Лиссабон и, наконец, в третий раз прошед Гибралтарский пролив, отправился из Триеста сухим путем чрез Каринтию, Штирию, Венгрию и Польшу обратно в Кронштадт. Таким образом, обошед Европу, видел я лучшие ее страны, знаменитые происшествиями, славные своими древностями, просвещением и науками; я вел ежедневные записки о тех событиях, коих был очевидец, и о том, что казалось мне достойным внимания и любопытства.

Подвиги российского флота на водах Средиземного моря и беспрестанное торжество малого, бывшего при нем числа сухопутных войск над неприятелем искусным, превосходным в силах и способах, увенчав новыми неувядаемыми лаврами победоносное российское оружие, прославили в Европе имя знаменитого вождя их вице-адмирала Сенявина, несмотря что, по обстоятельствам того времени и по происшествиям неожидаемым, славный поход сей не имел соответствующих делам своим блистательных последствий. Питая непоколебимую любовь к Отечеству, действуя в духе кротости своего монарха, Сенявин был не только душой своих подчиненных, но приобрел неограниченную доверенность народов, России приверженных. Самые неприятели почитали его: снисхождение английского правительства, толико не уступчивого, и личное уважение адмирала Каттона помогло Сенявину в затруднительных обстоятельствах сохранить флот и спасти честь флага, доселе не побежденного. Лиссабонский договор останется в военной истории памятником и свидетельством заслуг его: но деяния сии известны только немногим, ибо истинное мужество идет одной стезей с скромностью; прямая служба без пронырств; характер твердый без надменности, не имеет целью единого блеска, минутного торжества; награду свою он видит в делах своих; надежду – в любви и воспоминании его подчиненных.

Записки сии, как и многие другие, долженствовали остаться в забвении, ибо к изданию оных я не имел никаких средств; но по прибытии моем в Петербурге его превосходительство Логин Иванович Голенищев-Кутузов, под начальством коего был я воспитан в Морском корпусе, всегда поощрявший меня в моих занятиях, постоянно во всех случаях милостивый и снисходительный ко мне, и ныне, нашед подлинник мой достойным внимания, сообщил оный г(осподину) президенту Российской академии, заступлением и благосклонным отзыв коего книга сия принята под покровительство Российской академии и Государственного адмиралтейского департамента, выдано для напечатания оной пособие и указом Адмиралтейского департамента повелено из архива выдать мне настоящие акты и все дела, откуда для вернейшего описания могу бы я почерпнуть нужные сведения.

В полной надежде на снисхождение отечественной публики предлагаю историческое повествование сего достопамятного похода и вместе путевые мои замечания, мысли и впечатления, изложенные в хронологическом порядке. Счастливым почту себя, если просвещенные читатели удостоят благосклонным принятием сей первый труд мой и если принесу удовольствие служившим тогда на флоте и в 15-й пехотной дивизии в Корфе находившимся офицерам изображением тех битв, где каждый из них имел неотъемлемую часть своей славы.

ЕГО ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВУ,

Господину вице-адмиралу, Государственного Совета члену, Государственного адмиралтейского департамента непременному члену, Императорской российской академии президенту, Императорской академии наук, Императорских университетов, Харьковского и Казанского, и многих других ученых обществ почетному члену, орденов Св. Александра Невского, Св. Равноапостольного Владимира 1-й степени большого креста и Св. Анны 1-й степени кавалеру

АЛЕКСАНДРУ СЕМЕНОВИЧУ

ШИШКОВУ.

Часть первая

Приуготовление к кампании. – Отбытие из Кронштадта. – Плавание до Ревеля

1805 год

В половине 1805 года политический горизонт Европы покрылся тучами. Непомерное честолюбие Наполеона Бонапарта было причиной великих к войне приуготовлений. Россия, Англия и Австрия приняли в оной деятельное участие. Вследствие сего, к прежним силам [1] нашим, защищавшим Ионическую республику, повелено отправить еще пять кораблей и один фрегат. Начальство над сей эскадрой вверено контрадмиралу Сенявину, который тогда же произведен в вице-адмиралы с властью главноначальствующего над флотом и сухопутными войсками, находившимися в Средиземном море. В то же время вспомогательная армия, под предводительством знаменитого генерала Голенищева-Кутузова, двинулась к границам Австрии. Другой корпус под начальством генерал-лейтенанта графа Толстого назначен для освобождения Ганновера, занятого неприятелем.

В начале августа Кронштадт оживился необыкновенной деятельностью. Флот, состоящий из 11 кораблей, 9 фрегатов и 300 английских транспортов и малых военных судов, занимал весь рейд и гавань. Адмирал Тет, начальствующий над сим флотом, получил повеление принять войска, стоявшие лагерем близ Ораниенбаума и высадить их на остров Руген. 20 августа начали перевозить полки. Пехотные офицеры удивлялись огромности «Гавриила», стопушечного корабля, на котором я служил. В самом деле, наш «Гавриил» представлял целый город в малом виде. Вообразите огромное здание, длиной 32, шириной 10, высотой с мачтами 40 сажень, в три яруса с 110 пушками 48-, 24-, 18- и 12-фунтового калибра, вмещающее в себе на семь месяцев съестных припасов, воды и всякого рода запасных и потребных в пути вещей; сия летающая по водам крепость, тысячью живущих на ней человек управляемая и защищаемая, должна поражать и удивлять ум человеческий.

25 августа был депутатский смотр эскадре, отправляющейся в дальний путь. Государь император, в изъявление своего благоволения, пожаловал офицеров и служителей полугодовым жалованьем. Зрелище почестей, изъявляемых на море при появлении штандарта, то есть флага, означающего монаршее присутствие, столь великолепно, что едва ли имеет себе подобное: флот, состоящий из многих разного рода и величины, украшенных разноцветными флагами кораблей, стоял в линии на семи верстах. Гребной катер, на коем находился государь император, шел под штандартом впереди длинного ряда шлюпок под шелковыми флагами адмиралов, трех дивизий. При проезде Его Величества мимо кораблей, матросы, расставленные по реям и мачтам, возглашали громко «ура!» При всходе и отъезде с каждого судна крепости и корабли приветствовали государя пальбой из всех орудий по одному выстрелу.

Эскадра, назначенная в Средиземное море, состояла из следующих кораблей: 1) «Ярослав» о 74 пушках под флагом вице-адмирала главнокомандующего и под командой капитана Митькова; 2) «Москва» – о 74, капитан Гетцен; 3) «Св. Петр» – о 74, капитан Баратынский; 4) «Салафаил» – о 74, капитан Рожнов; 5) «Уриил» – о 84, капитан Михаил Быченский; 6) фрегат «Кюльдюин» – о 32, капитан Развозов. Первые три корабля и фрегат построены мастером Курочкиным в Архангельске, и хотя не столь красивой наружности, но имеют все добрые качества военного корабля. Последние два построены в Петербурге мастерами Амосовым и Сарычевым и отличались чистотой отделки и легкостью в ходу. Флот наш строится теперь российскими мастерами, управляем российскими адмиралами, капитанами и офицерами. Петр Великий при заведении флота для построения и управления кораблей принимал в службу свою иностранцев; но он не долго имел в том нужду: россияне вскоре сами сделались искусными кораблестроителями и мореплавателями.