История германского фашизма - Гейден Конрад (электронная книга .txt) 📗
Государственный деятель и начальник полиции без справедливости действительно ультрареволюционная фигура. По крайней мере до сих пор революции всегда происходили во имя справедливости. Геринг сам случайно признался, что в минуты покоя у него возникают сомнения (не укоры ли совести?).
«Когда работа закончена и нервы начинают дрожать, когда перед глазами выступает вся тяжесть ответственности, тогда все снова и снова спрашиваешь себя: суждена ли удача, благословит ли бог твое дело?» — так говорил он 27 июля в зале ратуши в Аахене. Это отчет грешника, получившего на один день отпуск из преисподней, о том, что происходит в аду, когда палача охватывает страх перед самим собой.
Вначале на Геринга в изобилии посыпались земные награды и слава. Широкие массы поверили ему, что коммунисты подожгли рейхстаг и что социал-демократы помогли им в этом. Этих верующих Геринг отнял главным образом у дейч-националов, которым они, находясь в менее возбужденном состоянии, быть может, отдали бы свои голоса. Дейч-националы вместе со «Стальным шлемом» объединились для выборов в «черно-бело-красный боевой фронт». Во главе их списков находились Гугенберг, Папен и Зельдте. В некоторых частях Германии они могли рассчитывать на успех, если бы выборы 5 марта не явились одновременно революцией.
Прочие избиратели были запуганы. После того как была отменена тайна частной переписки и телефонных разговоров, они не были уверены и в соблюдении тайны выборов. Избирательные собрания левых партий были теперь невозможны. Лицам, распространявшим листки, по меньшей мере угрожало избиение. Пресса социал-демократов и коммунистов больше не существовала. Перед большинством избирательных участков 5 марта не было даже социал-демократов с избирательными записками и плакатами. Однако избирательные комиссии — по крайней мере в городах — формально были организованы в соответствии с требованиями закона. Коммунистическая партия как таковая не была запрещена. Точно так же поданные за нее голоса не были заранее объявлены недействительными. Радио находилось в последние дни перед выборами, а особенно в день выборов, исключительно на службе у национал-социалистов. В этот день по радио неоднократно распространялось сообщение о том, что Отто Браун, который все еще считался социал-демократическим министром-президентом Пруссии, в день выборов уехал в Швейцарию.
Трудно подвести итоги и проверить все то, что произошло в это время. Во всяком случае с момента подавления общественного мнения в Германии допустимо всякое сомнение, покуда не доказано противное. Разумеется, выборы 5 марта 1933 г. нельзя рассматривать как свободное, не подвергшееся давлению правительства волеизъявление народа. Впрочем, национал-социалистское мировоззрение и не добивалось этого.
Участие населения в выборах составило 88 % и достигло таким образом чрезвычайно высокого уровня. Это можно было объяснить с одинаковым основанием как внешним давлением, так и внутренней заинтересованностью. Гитлер, который во всех избирательных округах шел первым в списках своей партии, получил 17,2 млн. голосов, или 43 % всего числа поданных голосов. Этим он не только перекрыл урон 6 ноября 1932 г., но и добился значительного прироста голосов со времени 31 июля. Социал-демократы получили 7,1 млн. голосов, коммунисты — 4,8, центр — 4,4, дейч-националы — только 3,1, а родственная центру баварская народная партия — 1 млн. голосов.
647 мандатов после первого подсчета распределялись следующим образом:
5 марта 6 ноября 13 июля Национал-социалисты 283 195 23 °Cоциал-демократы 120 121 133 Коммунисты 81 100 89 Центр 73 70 75 Германская национальная партия 52 52 40 Германская народная партия 2 11 7 Германская государственная партия 5 2 4 Христианско-социальный народный союз 4 6 3 Германская крестьянская партия 2 3 2 Вюртембергский крестьянский союз 1 2 1 «Всего» 647 585 607
В прусском ландтаге, который был переизбран одновременно, национал-социалисты получили из 474 мест 211, а дейч-националы — 43.
Таким образом, в обоих больших парламентах кабинет «национальной концентрации» едва располагал абсолютным большинством, в рейхстаге же он имел неполных 52 % мандатов. Без дейч-националов национал-социалисты не располагали и этим большинством. Неужели же Гугенберг вышел победителем из этой избирательной кампании?
Возможно, что так бы оно и случилось, не будь Геринга и чрезвычайного декрета «в защиту народа и государства». Геринг арестовал коммунистов и этим самым лишил одну восьмую германских избирателей ее законных прав. Право на арест давала Герингу новая конституция «Третьего Рейха», состоящая всего из 6 параграфов. В результате в рейхстаге могли участвовать в голосовании не 647, а только 566 депутатов. Кроме того, Геринг по собственному усмотрению мог послать из рейхстага в концентрационный лагерь сколько вздумается депутатов социал-демократов. Это обеспечивало национал-социалистам абсолютное большинство. Именно благодаря этому национал-социалисты вышли победителями из избирательной кампании, и Папен уже 6 марта от имени своих коллег с подозрительной поспешностью выразил благодарность имперского правительства Гитлеру за его действия.
Буржуазные члены в правительстве Гитлера попытались сказать наилучшее о положении, от которого они не ждали для себя ничего хорошего. Они хотели порядка и находились теперь среди революции. Они рассчитывали, что дело ограничится триумфальными шествиями штурмовиков, а не пожаром рейхстага и концентрационными лагерями. Они надеялись, что эти явления носят преходящий характер, а тем временем притворялись, что ничего не замечают. Когда господину фон Папену были представлены заверенные документы о национал-социалистских эксцессах, он был потрясен и заявил, что он этому не в состоянии поверить. Кругом вздымался потоп, но господа из дейч-националовского фронта лишь сильнее нахлобучили шляпы и вели себя с полным достоинством, как будто они совершали приятную прогулку по воде.
Глава шестая
Наибольшей политической неожиданностью в избирательной кампании 5 марта был триумф национал-социализма в Баварии и Рейнской области. Обе провинции считались политическим владением католических партий. Поэтому казалось, что они служат верным оплотом против превышения власти национал-социалистского центрального правительства. Рейнская область, хотя и являвшаяся свыше 100 лет составной частью Пруссии, всегда питала некоторое стремление к самостоятельности. Правда, об отделении от государства не думал ни один серьезный человек, а лишь об отделении от Пруссии и о возведении вала, через который не могла бы проникнуть полицейская рука Геринга. Чтобы быстро покончить с такого рода стремлениями, национал-социалистский министр полиции вскоре после своего вступления в должность усилил боеспособность полиции запада и поставил ее под начало высших полицейских командиров. Напротив, южногерманские провинции, особенно Бавария, вплоть до 5 марта являлись центрами сопротивления и предметом серьезных забот для Гитлера. Считалось, что эти провинции настолько обеспечены от национал-социалистского наводнения, что социал-демократия перенесла в Мюнхен свои руководящие органы.
Ненависть к Пруссии в течение ряда десятилетий считалась одним из популярных политических чувств в Баварии. Несмотря на это, нарушение прусской самостоятельности 20 июля 1932 г. рейхсканцлером Папеном вызвало в Мюнхене не меньший ропот, чем в Берлине на Унтер ден Линден. Баварцы опасались, что если имперское правительство позволило себе подобное выступление против Пруссии, то оно в один прекрасный день точно так же поступит и с Баварией. Правительство Гитлера — Папена — Гугенберга рассматривалось на юге просто-напросто как создание ост-эльбской юнкерской клики, которая снова собиралась захватить власть над германским западом и югом. Популярности Гитлера и свастике можно было противопоставить в Баварии человека и символ, которые были здесь еще популярнее, а именно — принца Рупрехта и баварскую корону.
