Тайные страницы истории - Николаевский Борис Иванович (чтение книг .TXT) 📗

Прежде всего Политбюро собиралось регулярно раз в неделю, в определенный день, который тогда был точно установлен (кажется, по четвергам). Правда, существовала комиссия Политбюро по внешней политике, но общие вопросы рассматривало Политбюро.

В числе решений нет некоторых вопросов, которые, как точно известно, были рассмотрены Политбюро. Например, вопрос о поведении компартии Франции в феврале 1934 г., когда по приказу Политбюро эта компартия круто изменила свою тактику.

Можно с полной категоричностью утверждать, что решения о ликвидации коллективизации Политбюро никогда не принимало: это вообще лежало вне плоскости возможных решений.

Я не вполне понял, где снимались „копии“: если в Вене, то-это самое убедительное доказательство подлога. Копии решений Политбюро в 1934 г. за границу не посылались. Посылали только выписки из решений тем полпредствам, к которым они имели прямое отношение. […]

Я не хочу теперь же говорить это в утвердительной форме, но у меня складывается впечатление, что речь идет о двойной игре советских (сталинских) агентов, которые с ведома своего начальства посылали немцам ту информацию, которая им казалась полезной, дезинформируя в соответствующем духе немцев. Под этим углом документы представляют некоторый интерес: какое представление Сталин хотел создать у немцев о своей политике. Но, конечно, и под этим углом документы подлежат дополнительной проверке».

Для Ловенталя ответ Николаевского, видимо, не был неожиданностью. Вот что отвечал он в письме, написанном им на русском, 11 февраля:

«Меня глубоко заинтересовало Ваше замечание, что речь идет о двойной игре советских (сталинских) агентов. В 1934 г. Адольф Ерт, глава „Антикоминтерна“, также считал, что документы представляют собой попытку советских агентов дезинформировать немецких […]. Приступая к исследованию документов, я просмотрел их тщательно именно с этой точки зрения, но я не мог найти данных для такого заключения. Международная политика Советского Союза за 1934–1935 гг. изложена почти полностью в этих документах. Вообще они вредят положению Советского Союза как в международных, так и во внутренних делах […].

Говоря о крутом повороте в тактике компартии Франции в 1934 году, я […] нашел, что компартия Франции пришла к неожиданному решению коренным образом изменить линию партии не в феврале, а 30 мая 1934 г. (См., например, речь Рэно Жана, французского коммуниста, произнесена на Иврской конференции КП Франции 24 июня 1934 г., в которой он жаловался на то, что Объединенный фронт должен был быть проведен в первой неделе февраля 1934 года, но Политбюро компартии Франции того не сделало, пока не появилось письмо о Тельмане (опубликованное 31 мая 1934 г. в „Юманите“), С остальными членами партии никакого совещания по поводу этой перемены не состоялось. […] См. также статью А. Вассарта во французском издании „Коммунистического интернационала“, в которой он утверждает, что первые предложения КПФ об Объединенном фронте были сделаны Социалистической партии Франции 30 мая 1934 г. и приняты, наконец-то, социалистами 15 июля 1934 г. […] В „Правде“ 23 мая 1934 г. появляется на второй странице нападение на Дорио за его политику Объединенного фронта […] Итак, можно заключить, что где-то между 23 и 30 мая — скорее всего, ближе к 23 маю — в Москве было принято решение переменить партийную линию в сторону Объединенного фронта […]. И постановление Политбюро ВКП(б) от 24 мая 1934 г. (по докладу Сталина) содержит в себе это решение. […]

Между прочим, я совершенно согласен с Вами, что некоторые вопросы, которые Политбюро должно было бы, по всей вероятности, обсуждать — отсутствуют. Я никогда не претендовал на то, что эти документы представляют собой полный отчет деятельности Политбюро за данный период. […].

Предполагается, что документы были переписаны карандашом в советском посольстве в Вене, по-видимому, служащим, который заведовал расшифровыванием. Он их передавал нацистским агентам, которые, весьма возможно, нанимали русского для переписывания ясным почерком. Нацисты делали переводы с этих русских копий […]. Американская армия [в 1945 году] нашла и русские тексты, и немецкие переводы.

[…] Я всегда считал, что документы являются выдержками — таким образом, это не должно противоречить Вашим заметкам. Я смотрю на эти документы как [на] сжатые доклады, которые посылались важным советским агентам по всему миру, с тем чтобы осведомлять их о буднях политики Советского Союза».

Однако переубедить Николаевского не удалось. В письме Ловенталю, написанном 25 февраля, он заключил следующее: «Я склонен к мысли о дезинформаторской работе советских агентов, — эта версия мне кажется более правдоподобной, Но нельзя совершенно отбрасывать и возможность грубых фальшивок». Возможность того, что документы подлинны, Николаевский даже не рассматривал. Тем не менее во время поездки в Вашингтон в июне 1960 г. он встретился со своим старым знакомым, Ричардом Врагой, работавшим в 1934–1935 гг. в польской разведке. Именно к Враге, как оказалось, в 1935 г. кто-то обратился с предложением купить секретные советские документы, содержавшие в том числе и материалы, касающиеся Польши, прежде всего намечаемого Советским Союзом и Германией «четвертого раздела» этой страны. Врага тогда же ознакомился с документами и пришел к выводу, что это фальшивка.

Так завершилась переписка между Милтоном Ловенталем и Борисом Николаевским. Каждый из них остался при своем мнении Сегодня, когда отечественным историкам открыты архивы, легко проверить — подлинными или сфабрикованными являются публикуемые ниже секретные документы, предложенные в 1935 г. сотруднику польской разведки Р. Враге. В дни Николаевского, однако, доступы в эти архивы были закрыты. И мы решили не лишать читателя азарта неизвестности, оставив поиск формального ответа на заданный вопрос следующему поколению историков. Если документы подлинны, как оказались они за границей, кто именно передал их? Если они подложны, кто сфабриковал их и с какой целью?

В публикации использованы материалы, хранящиеся в архиве Института Гувера, коллекция Б. И. Николаевского, ящик 778, папки 11 и 12; ящик 775, папка 4. Документы публикуются в переводе с немецкого языка.

Ю. ФЕЛЬШТИНСКИЙ

Политбюро ВКП(б), заслушав в чрезвычайном заседании 24 мая: 1934 г. доклад тов. Сталина И. В. [404] «О пересмотре основных предпосылок генеральной линии ВКП (б)», приходит к единогласному заключению, что международное политическое и экономическое положение заставляет партруководство принять принципиальное решение, которое при всей его исключительной важности должно оставаться абсолютно тайным для всех товарищей, за исключением ответственных работников центральных парторганов. Политбюро ВКП(б) считает необходимым, чтобы были приняты все меры предотвращения предания настоящего постановления гласности даже в форме глухих слухов и «доверительных разговорчиков».

Политбюро ВКП(б) не может не высказать своего преклонения перед прямолинейностью тов. Сталина, имеющего смелость сделать политические и тактические выводы, могущие на первый поверхностный взгляд показаться открытой изменой принципам и идеям коммунизма. Не считая возможным, по тактическим соображениям, предавать эти выводы широкой огласке, Политбюро ВКП(б) не может не признать их совершенно правильными, представляющими в условиях данной обстановки единственный выход из создавшегося для партии и Советского Союза положения.

Политбюро ВКП(б) полностью присоединяется к первому тезису доклада тов. Сталина о том, что ВКП(б) должна временно отказаться от самого своего идейного существа для того, чтобы сохранить и укрепить свою политическую власть над страною. Советское правительство должно на время перестать быть коммунистическим в своих действиях и мероприятиях, ставя себе единственной целью быть прочной и сильной властью, опирающейся на широкие народные массы в случае угрозы извне.