Разведчики и резиденты ГРУ - Кочик Валерий (книги бесплатно полные версии txt) 📗
В то время следователи госбезопасности раскручивали так называемое «дело ПОВ» («Польской организации войсковой»). Арестовывали поляков, служивших в РККА и НКВД, и получали от них признание в работе на вражескую разведку. Фамилия Боровича как члена ПОВ появилась в показаниях арестованных в середине июня, но ещё в начале мая он был уволен в запас РККА «по ходатайству начальника Разведывательного Управления комкора т. Урицкого от 29.4.37 № 37260» (Приказ НКО СССР по личному составу № 00106 от 5 мая 1937 г .).
Вскоре «помощник заведующего отделением ТАСС в Шанхае Лев Лидов» получил срочный вызов в Москву. 20 июня он с женой и маленькой дочкой, отплыл на пароходе «Север» во Владивосток. 7 июля Борович прибыл в свою квартиру в доме 8 по Столешникову переулку. Через четыре дня он явился для доклада к начальнику Управления. Об этом дне 11 июля 1937 года рассказала много лет спустя секретарь начальника Разведупра Н. В. Звонарёва: «Однажды начальник Управления С. П. Урицкий вызвал меня к себе и сказал, что сейчас приедет Алекс, его будут брать, чтобы я с ним поговорила. Я вышла от него совершенно удручённая и сказала своей помощнице Фире Беленькой: „Сейчас придут за Алексом, но я не могу этого вынести, ты знаешь его меньше, поговори с ним“. А в дверях столкнулась с Алексом. „Ты не знаешь, зачем меня вызывали“, — спросил он. Я еле-еле выдавила из себя, что не знаю, и ушла. Когда вернулась через час, то Алекса уже не было». Не понятно, правда, почему Наталья Владимировна упоминает Урицкого, который был снят с должности начальника Разведупра ещё в июне и заменён вернувшимся из Испании Берзиным, но факт остаётся фактом: одним из вариантов ареста был вызов подчинённых на доклад к начальству.
19 июля на заседании партбюро Разведупра РККА Я. К. Берзин сообщил об аресте ряда руководящих работников Управления, которых «собрание постановило исключить из рядов партии», в их числе и дивизионного комиссара Л. А. Розенталя-Боровича. На заседании, помимо Берзина, присутствовали: секретарь партбюро Г. Л. Туманян, его заместитель В. С. Яковлев, А. Ю. Валин, О. А. Стигга, П. О. Колосов, К. К. Звонарев. Кроме Туманяна и Яковлева, всех остальных вскоре постигла та же участь.
На первый допрос Боровича вызвали 13 июля и предъявили обвинение в шпионаже в пользу Польши. В качестве доказательства фигурировали показания А. К. Сташевского, Б. Б. Бортновского и С. В. Жбиковского, уже арестованных к тому времени его соратников по Нелегальной военной организации Западного фронта. Следователь — помощник начальника 3-го отдела Главного управления госбезопасности НКВД майор госбезопасности Ильицкий, счёл компрометирующими фактами польское происхождение Льва Александровича, проживание его родителей за границей, а также явно не пролетарское происхождение подследственного. Подобные факты считались тогда крайне подозрительными, а показания сослуживцев дополняли картину «измены Родине». Однако Ильицкий решил не останавливаться на выявлении существовавшего лишь в его воображении сотрудничества подозреваемого с польской разведкой (с 1920 г .) и счёл нужным получить от Боровича показания о работе с немцами (с 1928 г .). Алекс действительно неоднократно встречался с германскими военными в 1923-1924 и в 1928 гг., в том числе и с деятелем немецкой разведки О. Нидермайером. Однако, как уже отмечалось выше, контакты с ними осуществлялись в рамках секретного военного сотрудничества двух стран, но следователем это расценивалось как шпионаж Боровича в пользу Германии. Через месяц Ильицкий написал обвинительное заключение, которое утвердил заместитель прокурора СССР Рогинский. Спустя неделю, 25 августа, состоялось закрытое заседание Военной коллегии Верховного суда «без участия обвинения и защиты и без вызова свидетелей, в порядке закона от 1 декабря 1934 г .». Председательствовал на «процессе», продолжавшемся двадцать минут, корвоенюрист Плавнек. Он огласил приговор по ст.58 п.1б и ст.17 п.58-8 УК РСФСР: высшая мера наказания, конфискация имущества и лишение воинского звания. Окончательный и не подлежащий обжалованию приговор приведен в исполнение немедленно.
Определением Военной коллегии Верховного Суда СССР от 17 ноября 1956 года Борович Лев Александрович был реабилитирован и 4 мая 1957 года восстановлен в рядах партии, так как «в процессе дополнительной проверки дела по обвинению БОРОВИЧА Л. А. установлены новые, ранее не известные суду обстоятельства, которые свидетельствуют о его необоснованном осуждении».
Имя Л. А. Боровича останется в истории, наряду с именами многих других советских разведчиков, патриотов и защитников Отечества.
КОММУНИСТ-ЭСЕР-КОММУНИСТ: ГРИГОРИЙ СЕМЁНОВ КАК ЗЕРКАЛО БОЛЬШЕВИСТСКОЙ ПОЛИТИКИ
Многими чудными делами славились революционные годы. Но даже на фоне происходивших тогда совершенно невероятных событий трудно было представить себе, что помощником начальника агентурного отдела военной разведки станет эсеровский боевик, и не просто какой-нибудь рядовой террорист, а руководитель эсеровского террора против руководства большевистской партии, организатор покушения на Ленина, собственноручно вручивший заряженный пистолет Фанни Каплан! Человека, совершившего столь крутой поворот в своей жизни, которому простили даже Ленина звали Григорий Иванович Семёнов.
Он родился в городе Юрьеве, ныне Тарту, 29 ноября 1891 года, пятым — самым младшим ребёнком в семье акцизного чиновника Ивана Семёнова. В 1849 году глава семьи проходил по делу Петрашевского, но, в числе многих, отделался лёгким испугом. В большой семье бывшего «разночинца» царили революционные настроения, несмотря на то, что ненавистный Семенову режим позволил ему получить чин коллежского советника, занять выгодную вакансию и дать неплохое образование всем детям. Тем не менее, трое сыновей и две дочери Ивана Семенова воспитывались в духе радикализма.
С 14-ти лет Григорий начал выполнять технические поручения в анархистско-коммунистической группе, взрослые члены которой учили сообразительного подростка конспирации и «науке террора». Старшие братья, под влиянием которых он пришел в эту романтическую среду, после революции 1905 года благополучно эмигрировали во Францию, получили там высшее техническое образование и стали жить как вполне законопослушные граждане цивилизованной страны. В Россию, где их ждал арест, они уже не вернулись. Сестрам повезло меньше — обе они были схвачены и попали в тюрьму, где одна скончалась при невыясненных обстоятельствах, а другая вскоре после освобождения покончила жизнь самоубийством. На стезе профессионального революционера удержался один Григорий. В 1906 году он уже вел самостоятельную работу парторганизатора, официально вступив в группу анархо-коммунистов. В 1907 году его арестовали за участие в революционной организации и через 10 месяцев заключения выслали из Прибалтийского края.
Мягкий приговор, который мог бы послужить хорошим предупреждением для другого, менее революционно настроенного человека, на Семенова совершенно не повлиял. В 1908 году он принял участие в организации дерзкого освобождения заключённых-смертников из Рижского централа. Его поймали, продержали под следствием около года, но, как несовершеннолетний, Григорий отделался двумя годами ссылки в Архангельскую губернию. С 1909 по 1911 годы молодой боевик проходил революционные университеты в ссылке, где подобралась довольно пёстрая компания политических, принадлежащих к разным партиям и течениям. Семёнов познакомился с Авелем Сафроновичем Енукидзе, темпераментным и энергичным человеком, знаменитым впоследствии большевиком. Организатору РСДРП в Баку и руководителю подпольной типографии «Нина» было в ту пору всего 32 года, но 18-летнему Григорию он казался старым и опытным революционером. Все же, несмотря на все влияние Енукидзе, к социал-демократам Семенов не примкнул. Знакомство с ним и с другими товарищами оказали на него несколько неожиданное действие: он разочаровался в анархизме и стал приглядываться к эсерам.
В начале 1912 года срок ссылки закончился. Григорий вернулся в родной Юрьев, где вскоре был вновь арестован. Через несколько недель его освободили, однако было ясно, что надзор полиции за молодым революционером будет плотным. Поняв, что продолжение революционной работы на родине сопряжено с почти непреодолимыми трудностями и не желая вести жизнь законопослушного обывателя, Семенов решил, по примеру братьев, эмигрировать во Францию. Братья, инженеры-электротехники, помогли с работой, и с 1912 по 1915 год Жорж, как теперь, на французский лад, стал себя именовать Григорий, работал электромонтёром в Марселе и Ницце, бывая в России лишь наездами. В 1915 году он окончательно порвал с анархистами и перешёл в партию социалистов-революционеров, в которой состоял с 1912 по 1921 год, в том числе в 1919 — декабре 1920-го был членом меньшинства ПСР (возглавляемая Вольским группа «Народ», по ряду позиций поддерживавшая большевиков и в 1919 году, во время наступления Деникина, мобилизовавшая своих членов в Красную Армию, но выступавшая против «красного террора»).
