Линейные корабли типа “Иоанн Златоуст” (1906-1918) - Кузнецов Леонид Михайлович (читать книги онлайн полностью без регистрации .txt) 📗
Затем корабли попали в руки бывших союзников России по Антанте, которые за короткий срок принесли флоту гораздо больший ущерб, чем мировая и гражданская войны и германская оккупация. Покидая в апреле 1919 года Севастополь, интервенты на русских кораблях по приказанию командира английского крейсера “Калипсо” взорвали цилиндры главных машин, что и предопределило дальнейшую судьбу бывших броненосцев.
После занятия Севастополя частями Красной Армии была предпринята попытка восстановления ряда кораблей. Николаевским заводам поручили отлить новые цилиндры для “Евстафия” (с 6 июля 1921 года — “Революция”), “Иоанна Златоуста”, “Пантелеймона” и “Памяти Меркурия”. Однако царившая в Советской России после постигших ее катаклизмов разруха, отсутствие специалистов и необходимого числа квалифицированных рабочих сделали эти благие намерения неосуществимыми. Технологические навыки в такой сложной операции, как отливка паровых цилиндров, оказались утраченными. Как отмечал 18 апреля 1921 года главный корабельный инженер Черноморского флота морской инженер А. Гермониус, “и в прежнее время подобные отливки являлись для завода рекордной работой, а при современной постановке литейной — и совсем безнадежной”.
Также нереальными оказались и планы использовать корабли в качестве плавбатарей, с последующим переносом орудийных башен к 1926 году на береговые батареи. Впрочем, после демонтажа вооружения его передали в ведение береговой обороны. Сами же корабли в 1922–1923 годах разобрали на металл.
Так завершилась короткая, но поистине блестящая боевая карьера линейных кораблей “Евстафии” и “Иоанн Златоуст”, которым для активной службы было отпущено всего семь лет.
Приложения
Линейный корабль “Евстафий” (С открытки того времени)
Из рапорта командира линейного корабля “Евстафий” о бое у мыса Сарыч 5 ноября 1914 года
Возвращаясь от Анатолийских берегов в Севастополь, не доходя 40 миль до Херсонесского маяка, дозорные крейсера “Память Меркурия” и “Алмаз” в 12 ч 05 мин сделали сигнал прожектором, что видят неприятеля прямо по носу, и стали поворачивать.
С “Евстафия” силуэты неприятельских кораблей "Гебена" и “Бреслау” первым заметил сигнальщик Бурдейный и тот час же доложил вахтенному начальнику мичману Григоренко, что он видит его по носу и, как ему кажется, с застопоренными машинами. Мичман Григоренко приказал ему смотреть хорошенько, сказав, что, может быть, это “Синоп”, но сигнальщик утверждал, что одно из судов очень большое и с двумя мачтами.
В 12 ч 15 мин была пробита боевая тревога. Дальномер показал расстояние 68 кб, неприятель шел уже хорошим ходом нам навстречу и быстро сближался.
В 12 ч 17 мин привели неприятеля на курсовой угол 90° правого борта; дальномер показал расстояние 55 кб. Было впечатление, что неприятель намеревался пересечь наш курс.
В 12 ч 20 мин расстояние уменьшилось до 40 кб, и в этот момент с “Евстафия” был сделан залп из носовой и кормовой 12-дм башен, который попал в левый борт Гебена" около фок-мачты и, по-видимому, произвел огромный пожар, так как на нем было замечено большое пламя.
Дали второй залп, но его заволокло дымом; расстояние уменьшилось и дошло до 36 кб. Продолжали стрелять беглым огнем из 12-дм орудий, 8-дм и 6-дм. Всего было выпущено 12-дм — 16 снарядов (носовая башня сделала 12 выстрелов и кормовая — 4 выстрела, так как мешал дым), 8-дм — 14 и 6-дм — 19.
Спустя несколько минут “Гебен” стал отходить, медленно поворачивая вправо, затем положил на борт и лег на контркурс. Мы продолжали стрелять до того момента, пока он не скрылся в легком тумане и дыму. Бой длился около 14 мин с небольшим перерывом. Корпус Гебена" все время был очень плохо виден.
Продолжая медленно катиться вправо, справа по носу был замечен плавучий бочонок с шестом, который показался весьма подозрительным, вследствие чего отданное уже приказание: “Право на борт” командующим флотом было отменено. Положили лево на борт, и повернув, легли сначала на курс 20°, а вскоре на 55°, будучи все время начеку, в предположении, что “Гебен”, пользуясь погодой, снова может неожиданно показаться, однако этого не случилось. Вскоре горизонт несколько улучшился и, убедившись, что неприятеля нигде вблизи нет, легли ко входу в протраленный канал.
“Гебен” открыл огонь по “Евстафию” сейчас же вслед за первым нашим залпом, стреляя исключительно 11-дм снарядами, фугасными и бронебойными, доказательством чему служат собранные на корабле осколки.
Первый залп Гебена" дал перелет от 0,5 до 1 кб, но однако, одним снарядом перебило фок-штаг, а другой пробил среднюю дымовую трубу, разорвался над палубой и осколками несколько повредил обе барказные шлюпбалки, стоявший под ними моторный барказ, перебил его тали и пробил левый отличительный фонарь.
Второй залп был недолетный, но один снаряд упал очень близко от борта, разорвался, и его осколками изрешетило небронированный борт (обшивку) и, кроме того, разрушило переборку и дверь на противоположном борту одной кондукторской каюты.
Третий залп дал два попадания во II-ой 6-дм каземат, причем один снаряд был бронебойный, неразорвавшийся и оставшийся лежать на палубе в каземате около орудия, без головной части и без дна, заполненный желтоватым порошком пикриновой кислоты в картонной оболочке. Колпачок снаряда найден в каземате. Второй снаряд был, несомненно, фугасный, который, разорвавшись, убил всю прислугу орудия (10 человек), часть прислуги подачи беседок и плутонгового командира мичмана Григоренко. Из числа людей подачи были и тяжело раненые.
Эти два снаряда сделали разрушение в каземате довольно серьезное; оторвана казематная плита и свалена на срез, у другой плиты откололо угол; борт и палуба, прилегающие к этим плитам, сильно повреждены (разорваны). Одна плита 6-дм траверза сдвинута в помещение бани. Осколки вышли через дверь в палубу, которыми разбило электровентилятор, правую сторону церкви, чемоданные рундуки, рельс подачи и другие предметы. От газов загорелись 6-дм патроны и церковь, но пожар был быстро прекращен прислугой противоположного борта VII и VIII плутонгов. Орудие II каземата цело, повреждены вспомогательные механизмы, прицелы сбиты. Поврежден был элеватор VII плутонга; повреждение было исправлено. Часть осколков от этих снарядов попала в правую баню.
Четвертый снаряд дал попадание у поста командира IX-го 6-дм плутонга, между 17 и 19 казематами, рядом с прорезью в броне для плутонгового командира. Этот снаряд (фугасный) пробил 6-дм бортовую броню, сделав аккуратное, совершенно круглое отверстие, как иллюминатор, разорвался на мелкие части, видимо, пройдя переборку офицерского камбуза, и совершенно разрушил как само помещение, так и сами камбузы — офицерский и кондукторский. Этим снарядом убило плутонгового командира мичмана Эйлера, его помощника мичмана Семенова смертельно ранило и обожгло (тут же умер). Убило и тяжело ранило всю прислугу подачи беседок к 17 и 19 орудиям; убило всех бывших в камбузе поваров и их помощников, а также осколками бывших на противоположном борту командира плутонга лейтенанта Мязговского и прислугу беседок.
Осколки и газы проникли через кочегарный кожух в среднюю кочегарку, а один из них, через командный камбуз, ударился в тыльную броню 16-го каземата и, рикошетировав, смертельно ранил командира плутонга мичмана Гнилосырова. Часть осколков попала в кузницу в жилой палубе, повредив в правом кочегарном кубрике паровые и водяные трубы. Часть осколков, пробив палубу, прошла вверх через кочегарный кожух в левую траверзную 75-мм батарею, ранив в ногу одного человека (штабного писаря Скоробогатова). В IX плутонге снаряд расшвырял и воспламенил гильзы, сделал пожар в камбузе и небольшой в кузнице. Все было быстро погашено.
