Очерки истории российской внешней разведки. Том 3 - Примаков Евгений Максимович (читать книги бесплатно полные версии txt) 📗
В марте 1937 года произошел тот самый эпизод с кодом, который подробно описан в книге Филби «Моя тайная война». После того как при чрезвычайных обстоятельствах Ким вынужден был проглотить листочек с кодом, ему пришлось писать письмо в Париж с просьбой выслать новый. «Сложность состояла в том, — вспоминает Филби, — что у нас не было кодового слова для слова «код», поэтому я написал в письме, что потерял книжку, которую мне дали, и просил прислать новую».
Вскоре он действительно получил ответ от своего друга по Кембриджу Гая Берджесса, который назначил ему встречу в отеле «Рок» в Гибралтаре. Эта встреча состоялась и была наибольшим сюрпризом для Гая, так как он, по утверждению Филби, не знал до этого момента о его сотрудничестве с советской разведкой. Филби же прекрасно знал о работе Берджесса, поскольку сам рекомендовал его. Через некоторое время Берджесс «отплатил» Филби тем, что помог ему поступить на службу в Интеллидженс сервис.
В Гибралтаре Гай передал Киму новый код и деньги. Они вместе поужинали и весь вечер проговорили. Филби сообщил старому другу максимум информации о франкистах. На следующий день Гай уехал.
Вскоре и сам Филби вернулся в Лондон. Его первый трехмесячный испанский период закончился. На встрече с ним Отто начал Кима поддразнивать:
— Слушай, ты писал письма прекрасной женщине в Париже мадемуазель Дюпон. И как же тебе не стыдно было писать такие скучные письма?
— Попробуй написать интересное письмо, если в каждом пятом слове ты должен сообщать что-то серьезное, — отшутился Филби (таково было правило кода, которым он пользовался).
— Твоя информация, тем не менее, была очень важной, и Центр благодарит тебя за это, — сказал Отто. — Но теперь твое пребывание в Испании надо использовать уже на все 100 процентов. Тебе нужно двигаться в большую журналистику. Нам хотелось бы, чтобы ты снова поехал к Франко, но уже от какой-нибудь крупной газеты, чтобы иметь больше доступа ко всем вопросам. Для этого тебе надо опубликоваться в каком-нибудь солидном издании.
Филби написал статью о своих впечатлениях от Испании. Писал свободно, не связанный оковами франкистской цензуры. Потом пошел за советом к своему отцу. Тот сказал: «Надо начинать с самого верха. Пошли ее в “Таймс”».
Ким послал статью в «Таймс». Ему повезло. «Таймс» как раз лишилась своих двух корреспондентов во франкистской Испании. Один погиб в автомобильной катастрофе, другой не смог выдержать давления цензуры и подал в отставку.
И вскоре Киму позвонил его отец: «Я только что встретил в своем ютубе заместителя редактора «Таймс» Берингтона Вуда. Он сказал мне, что ты написал вполне приемлемую статью, и они будут рады напечатать ее. Более того, они были бы счастливы, если бы ты согласился поехать от них обратно в Испанию в качестве их постоянного корреспондента». «Я с удовольствием сделаю это», — ответил Ким.
Придя в редакцию «Таймс», Филби был тут же представлен редактору иностранного отдела Ральфу Диккену, пятидесятилетнему холостяку, «немножко помпезному, с налетом снобизма, но по сути своей доброму человеку», и главному редактору Доусону. Ему предложили перед отправкой в Испанию поработать две-три недели в редакции «Таймс», чтобы познакомиться с тем, как делается газета.
В лондонской резидентуре подготовка к отъезду Филби в Испанию также шла своим чередом. Ему были даны условия связи с А.М. Орловым, который после отъезда из Англии занимал пост резидента НКВД и советника по вопросам безопасности при республиканском правительстве в Испании. Встречи должны были происходить в приграничном с Испанией французском городке Нарбоне, куда могли выезжать и тот и другой. Поезд, который шел от Байона вдоль всей франкоиспанской границы до Нарбона по красивейшим долинам Пиренеев, славился своей великолепной кухней и был любимым видом досуга для отдыхающих и туристов.
В перерывах между встречами с Орловым Филби направлял информацию, написанную симпатическими чернилами, по адресу в Париже. В качестве симпатических чернил использовался самый обыкновенный фотографический раствор, который можно было купить в любом магазине. Его хранение дома не вызывало никаких подозрений. А вот с парижским адресом мог произойти серьезный провал. Дело в том, что это был адрес советского посольства. Много позже, когда Ким уже вернулся из Испании, он пришел в ужас, узнав об этом. Но, к счастью, провала не произошло: контрразведки тогда не были столь сильны, как сейчас.
В мае 1937 года с благословения «Таймс» и Арнольда Дейча Ким вновь выехал в Испанию. На этот раз он заручился рекомендательными письмами от немецкого посольства в Лондоне, где был хорошо известен как «сочувствующий». Но и без этого отношение к нему франкистов заметно изменилось к лучшему. Корреспондент «Таймс» считался важной персоной. Тем не менее Филби продолжал использовать свое прошлое знакомство с Риббентропом для укрепления положения и расширения связей. Даже пятиминутная встреча с Риббентропом, которая ничего не давала Филби с точки зрения информации, оказывала громадное влияние на развитие его контактов с нужными людьми. Как только они узнавали, что Филби был принят Риббентропом, то начинали вести себя гораздо свободнее и говорили о тех вещах, о которых никогда бы не посмели говорить ему, будь он простым журналистом. Может быть, именно эта тактика открыла Филби дорогу к знакомству и «дружбе» с начальником абвера в Испании.
Работать в стане франкистов человеку с коммунистическими убеждениями означало постоянно испытывать большой психологический стресс. Ему приходилось посещать поля сражений, усеянные телами убитых и раненых товарищей, быть свидетелем их расстрелов и казней. «Это почти невозможно описать, — рассказывает Филби. — Это было страшное испытание. Я старался в своих статьях подавить всякое чувство. Я старался сообщать только холодную информацию».
Война в Испании закончилась. Воцарился фашистский режим Франко. Для разведчиков и журналистов страна превращалась в тихую заводь. В начале августа 1939 года Филби вернулся в Лондон. Над Польшей уже нависла военная угроза. В редакции «Таймс» ему сказали, что в случае войны он будет главным военным корреспондентом и его корпункт будет находиться при штабе английских войск.
…В 1940 году, уже после падения Франции под натиском гитлеровских войск и возвращения Филби в Лондон, его вызвали в редакцию «Таймс» и сказали: «Вам звонили из Военного министерства. Капитан Шелдон хочет видеть вас».
Первые шаги Филби на пути в английскую разведку закончились. Он «вышел на большую дорогу». Как и другие члены «кембриджской пятерки», Ким Филби еще долгие годы продолжал работу в советской разведке. Рассказ об их делах — в следующих томах очерков.
3. Дональд Маклин: первые шаги
В январский день 1936 года Сталин просматривал документы, присланные ему Главным управлением государственной безопасности. Его внимание привлекло сообщение внешней разведки о секретных переговорах с Гитлером представителей английского правительства. Сведения были крайне важными. В разведывательном сообщении говорилось о подготовке заключения воздушного пакта и обмене данными о состоянии военно-воздушных сил между Англией и Германией.
Лондонская нелегальная резидентура сообщала, что документ МИД Англии получен ею через вновь приобретенного источника «Вайзе». Так начал свою оперативную жизнь один из лучших и ценнейших советских разведчиков, вошедший впоследствии в так называемую «кембриджскую», или «великолепную», пятерку. Сегодня его имя, как и имя Кима Филби, широко известно в мире — Дональд Маклин.
Дональд Маклин был выходцем из семьи, принадлежавшей к кругам лондонской политической элиты и имевшей широкие связи в правительственных кругах. Его отец был членом послевоенного кабинета. Как и Филби, Маклин учился в Кембриджском университете. Со своими друзьями-единомышленниками он тоже задумывался над острыми проблемами современности, искал свое место в политической борьбе. Примкнув к подпольной коммунистической студенческой ячейке, активно участвовал в ее работе, одно время был ее секретарем. Филби характеризовал Маклина как исключительно способного и убежденного в своих антифашистских взглядах человека. В Кембридже он получил диплом с отличием по иностранным языкам и намеревался держать экзамен на должность в Министерстве иностранных дел Великобритании.
