Мир в ХХ веке - Коллектив авторов (список книг TXT) 📗
Программа и идеология феминизма раскололи американское общество. Число американцев, как женщин, так и мужчин, разделявших принципы феминизма, постоянно нарастало. Но одновременно консолидировались и их противники. Феминистское движение не смогло настоять на реализации многих своих требований, но оно добилось и весомых успехов. В 70-е годы Конгресс США принял целую серию законов по запрету дискриминации женщин и уравнению их в правовом отношении с мужчинами. Федеральное правительство одобрило принцип преференций для женщин при заполнении вакансий в учреждениях и предприятиях, имеющих федеральные контракты. Феминистское движение успешно противостояло консервативным кругам, настаивавшим на запрещении в США абортов. Одновременно феминистки добились широкого правового и морального осуждения практики и разнообразных форм “сексуальных домогательств” в отношении женщин. Женская проблематика утвердилась на самом почетном месте в университетской науке. Повсеместно были созданы кафедры женских и гендерных исследований. В социологической науке одним из ведущих направлений стала гендерная социология, а историческая наука во все большей мере представляла американское историческое развитие сквозь призму взаимоотношений и конфликтов мужчин и женщин. В целом феминизм входит в XXI век как одно из ведущих социальных явлений США.
На протяжении всей американской истории особую гордость Соединенных Штатов составляла политическая демократия. Вместе с тем отнюдь не все в США готовы признать свою страну подлинно демократической. Среди американских политологов существует несколько основных точек зрения на политическое управление и политический режим США. Первая объявляет США воплощением образцовой политической демократии. Вторая, противоположная точка зрения утверждает, что американское политическое управление является олигархическим. Между этими двумя крайними позициями разместились две промежуточные: одна определяет американское политическое управление как систему политического плюрализма (ее выразителем является и самый известный современный политолог США Р. Даль), а вторая — как демократический элитаризм.
На мой взгляд, в современном американском обществоведении редко встретишь абсурдную концепцию, не поддающуюся эмпирическому подтверждению. Так, каждая из названных точек зрения опирается на богатую фактуру и обосновывается разнообразными аргументами. Но каждую из них трудно признать абсолютно и единственно верной уже по той причине, что в разные периоды американской истории соотношение демократического, олигархического, элитарного и плюралистического компонентов в политическом управлении было разным. И все же представляется, что две крайние точки зрения — представление о США как об образцовой демократии или как об олигархическом режиме — обладают наименьшей основательностью, а из двух средних суждений в наибольшей степени близка к истине концепция демократического элитаризма. В теоретическом и практическом плане она состоит из двух компонентов. Первый — наличие демократических механизмов формирования политической власти, второй — осуществление политической власти элитой, или правящим классом. Важно выяснить реальную роль каждого из этих компонентов, как и их соотношение.
Среди демократических механизмов наибольшее значение в новейший период американской истории неизменно принадлежало выборам, которые явно доминировали над всеми другими видами политического участия. Именно в ходе выборов американцам представлялась возможность отдавать предпочтение той или иной политической группировке элиты, тем или иным ее лидерам и представителям. Распространено мнение, идущее от Л. Милбрэта, что значимы шесть показателей вовлеченности в выборы. Это выдвижение своей кандидатуры на выборный пост, проявление активности в предвыборной борьбе, внесение денежных средств в поддержку того или иного кандидата, принадлежность к партии или иной организации, которая поддерживает того или иного кандидата, агитация или иные меры убеждения друзей и окружения при обсуждении кандидатов, наконец, само участие в выборах.
Первые пять показателей имеют минимальное значение. Менее 1 % взрослых американцев когда-либо выдвигали свои кандидатуры на выборные должности. Только 5 % проявляли активность в партийных и избирательных кампаниях. Лишь около 10 % делало финансовые взносы. Около одной трети американцев участвовало в организациях, которые могут быть названы группами политических интересов и лишь несколько большая часть убеждала своих близких проголосовать определенным образом. И только непосредственно в самом голосовании новейшее время принимало участие в среднем больше 50 % взрослых американцев [535].
Таким образом, на американском политическом рынке подавляющее большинство населения выступало лишь в роли “покупателей” тех или иных партийно-политических программ, делая выбор из идей и кандидатур, поставляемых элитой. Но вряд ли справедливо выпячивать эту “недемократическую” сторону американской политики, ибо ограничение роли народа по преимуществу выбором из программ и кандидатур политических элит характерно для всех современных либерально-демократических систем. В то же время нельзя не заметить, что возможность реализовывать гражданское право выбора в США в новейшее время была расширена.
Из десяти поправок к федеральной Конституции США, принятых в новейшее время, три касались расширения избирательных прав граждан, так что в последней трети XX в. им пользовались все граждане США старше 18 лет. В новейшее время произошло возвышение такого специфического американского демократического механизма, как первичные выборы. Количество первичных выборов возрастало до первой мировой войны, но затем пошло на убыль. Ситуация вновь поменялась с 1968 г., когда национальный съезд Демократической партии решительно потребовал увеличить количество первичных выборов. Примеру демократов последовали и республиканцы. За 30 лет после 1968 г. количество штатов, практикующих отбор кандидатов в президенты посредством праймериз, увеличилось в случае с Демократической партией с 17 по 37, а в случае с Республиканской партией с 16 до 41 [536].
Возрастание избирательных прав и возможностей рядовых американцев сопровождалось, однако, и тенденцией иного рода — снижением их гражданской активности. В праймериз участвовало не более 30 % избирателей. Несколько лучше выглядела активность избирателей в ходе самих выборов. В год президентских выборов на избирательные участки приходило от 50 до 60 % избирателей. В промежуточных конгрессовских выборах участвовало от 30 до 40 % [537]. Эти показатели в 1,5 раза ниже показателей характерных для XIX в. (но избирательное право тогда было гораздо уже). Среди всех социальных групп на выборах явно доминировали две: во-первых, эта белая раса, во-вторых, благополучные американцы. Американский политолог Т. Эдзол подсчитал, что гораздо большая избирательная активность благополучных граждан обеспечивала их подавляющее, намного превосходящее пропорцию в электорате, превосходство и определяло исход избирательных кампаний. Так, например, из самой богатой квинты американцев в выборах участвовало 75 %, а из самой бедной квинты — вдвое меньше [538].
Подавляющее большинство избирателей неизменно разделялось на “либералов” и “консерваторов”: первые составляли опору Демократической, а вторые — Республиканской партии. Между “либералами” и “консерваторами” нет антагонистических противоречий: и те и другие не подвергают сомнению принципы частной собственности, рыночной экономики, политического плюрализма, республиканизма и федерализма. Они расходятся в вопросах о государственном регулировании экономики, о социальных расходах, о расово-этнической и иммиграционной политике, о моральных и культурных ценностях. Причем, если в 30-60-е годы в центре разногласий между либерализмом и консерватизмом были экономические и социальные проблемы, то в 70-90-е годы таковыми во все большей мере оказывались социокультурные вопросы.
