Картины доисторической жизни человека (В дали времен. Том Х) - Елисеев Александр Владимирович (читаем книги бесплатно .TXT) 📗
Резьба каменного века: 1) из янтаря, 2) наверху — из янтаря, внизу — из кости, 3) из сталактита.
При помощи песка, заостренных тяжелых камней, а главное, сноровки и труда, первобытные мастера достигали искусства сверлить самые твердые камни. Многие из полированных орудий того времени представляют прекрасно сделанные круглые отверстия, полученные при помощи сверления. У одного из мужчин, работающих на фабрике каменных орудий, мы можем проследить и сам процесс просверливания дыр в каменных топорах. Держа в руках приостренное каменное долото, погруженное в небольшую кучку смоченного песка, покрывающего просверливаемую поверхность, первобытный работник вертит его с быстротой и силой, недостижимой для современного человека. Растираемый песок, вращаемое долото и протираемый камень визжат и скрипят под твердой рукой человека, но энергия его не ослабевает, несмотря на то, что пот катится градом с его волосатого лица. Целыми часами продолжается эта каторжная работа, на которую едва ли способен был бы современный человек: наконец, упорство и труд одолевают сам камень; твердый сланец или кремень протирается; в камне образуется сквозной канал, и первобытный дикарь уже торжествует новую свою победу…
Рядом с тружениками, обрабатывающими сланцевые камни, небольшая кучка людей трудится над оббивкой кремневых осколков и приданием им формы тех или других полезных для обихода орудий. Все искусство приготовления этих последних из кремня заключается в умении откалывать заостренные с двух сторон кусочки или пластинки кремня. Первобытный человек, разумеется, набил себе ругу в этом искусстве и умел так ловко направлять свои удары, что кремень отваливался по желаемым плоскостям оббивания, что в особенности было необходимо для приготовления кремневых ножей, составлявших одно из важнейших орудий нашего дикаря. Форма ножей при этом способе обработки чаще всего достигалась продольная, с тупой спинкой и острым режущим краем. Последующей оббивкой эти ножи могли получать еще более правильную и изящную форму, за которой уже стали гоняться люди в эпоху полированного камня. Остатки, получавшиеся при обработке ножей, шли на разные другие надобности и по преимуществу на приготовление скребков, необходимых для выделки шкур, а некоторые длинные осколки могли служить и в качестве игл; чаще, впрочем, первобытный человек пользовался для приготовления этих последних костями позвоночных и рыб. Наконец, самыми мелкими кусочками острого кремня, получаемыми при подобной работе, наши дикари пользовались в качестве наконечников для стрел.
Как ни искусны были работники в выделке кремневых орудий, им все-таки не удавалось отполировать их; зато первобытный насельник северной России умел готовить прекрасные шлифованные орудия из глинистых сланцев (яшмовидного, черного и кремнистого), из диорита, кварцита и других твердых пород, принимающих полировку. Если мы присмотримся внимательнее к массе полированных орудий, приготовляемых на фабрике, устроенной в везде знакомой нам деревне, то нас поразит та тщательность обработки, которая замечается в долотах, топорах, рубилах и наконечниках копий. Доисторический работник отделывал все эти орудия словно для того, чтобы показать, как можно достигать многого при отсутствии самых необходимых средств. И не столько необходимость, сколько потребность в эстетическом удовлетворении заставляла первобытного человека придавать такую красивую форму и тщательную полировку своему оружию и мирным орудиям труда. Само собой разумеется при этом, что и сама форма тех или других инструментов доисторического человека прекрасно соответствовала своему назначению.
Но оставим пока терпеливых тружеников, в поте лица своего оббивающих самые твердые камни и упорным трудом достигающих результатов, которым удивляются их отдаленные потомки. Как ни поучительна для нас картина мирного труда, но еще интереснее сцены, открывающие перед нашими умственными очами духовную сторону жизни первобытного человека.
Указанное выше стремление к возможно художественной отделке каменных орудий, попытки воспроизвести на них простейшие узоры, обычай носить ожерелье — все это указывает на то, что у нашего отдаленного предка эпохи полированного камня, помимо насущных потребностей, была и некоторая духовная сторона, удовлетворить которую он пытался по мере своих сил и возможности.
Многое из этой духовной стороны жизни зародилось у первобытного человека еще в период его одиночной жизни отдельными семьями и родами; еще больше развились духовные потребности с тех пор, как общественная жизнь усложнила условия существования человека, поставив его в известные отношения не только к семье, но и к общине, представлявшей до известной степени тоже обширную и связанную общими интересами семью. Отношения эти и интересы далеко не исчерпывались теми лишь общественными предприятиями, которые призывали к обязательному труду почти всех членов данной общины, но затрагивали и внутренний мир каждого из этих последних.
Доисторическое искусство. Дикая лошадь, кабан и бизоны. Рисунки первобытного человека в красках на стенах пещеры в Альтажире (Сев. Испания). С оригинала X. Брейля и К. Картайлхак.
Много веков оставался человек на той ступени цивилизации, которая, правда, значительно возвышала его над всеми остальными животными существами, но, в сущности, была еще очень низкой, не отличаясь от жизни современного австралийского дикаря. Первичная человеческая семья, состоявшая из мужа, жены и детей, в продолжение долгого доисторического периода жила сама по себе, не входя в близкие сношения с другими подобными же семьями. Соединяясь между собой ради одной потребности каждого живого существа в известного рода сообществе, эти пока еще более или менее обособленные семьи представляли тот прообраз человеческих обществ, когда между отдельными членами последних еще не существовало особо тесных внутренних сношений. Главы отдельных семей могли соединяться между собой для общих охот, облав и нападений; жилища этих семей могли ставиться рядом; могли происходить даже брачные отношения между отдельными семьями, но все-таки этим последним было еще далеко до сознания единства, до разумной группировки и совместной борьбы за существование. Общность интересов еще не сознавалась определенно, и вчерашние друзья готовы были назавтра биться до последней капли крови из-за какого-нибудь лакомого куска подобно собакам, еще не игравшим в то время теперешней роли друзей человечества. Первичные человеческие общества, лишенные тесной внутренней связи, были еще крайне непрочны и легко распадались на отдельные звенья хотя бы для того, чтобы образовать новые общества и группировки… Посетим мысленно одну из таких первичных человеческих общин и взглянем на внутреннюю жизнь ее с той высоты, которую дает нам наш объективный рассказ.
В глухом лесу, носящем, однако, следы пребывания человека в виде тропинок, порубок и просек, недалеко от берега небольшой тенистой речки, которую так любил первобытный человек, мы видим ряд построек, расположенных довольно близко друг от друга. Те постройки образуют деревню или селение первичных насельников русской земли, уже успевших завоевать себе право обитания у свирепых царей тайги. Первобытное оружие, сделанное из камня и дерева, но направляемое могучей рукой, и особенно огонь, страшный пособник человека, сделали последнего победителем над самыми могучими зверями тайги. Эти постройки — те же шалаши, сделанные из хвороста, ветвей и жердин, проконопаченные мхом и обмазанные глиной, какие мы видели и ранее, но в них уже заметны попытки расширения человеческого жилья, перегородки и подобия дверей из плетеных щитов лозняка. Возле шалашей заметно присутствие многих хозяйственных приспособлений, отсутствовавших прежде у дикаря: кроме массы глиняной посуды разнообразной формы и величины, мы замечаем здесь большие корзины, сплетенные из ветвей ивы, подобия печей, сложенных вне хижин из больших камней, и многие другие предметы, свидетельствующие о развитии потребностей дикаря. Сам вид обитателей деревни несколько преобразился: вместо необделанных сырых шкур, покрывавших их мускулистые, волосатые тела в предшествующем периоде, мы видим теперь на них уже грубо сшитые одежды из кое-как обделанной кожи, пока еще одинаковые для обоих полов. Лица наших знакомцев уже теряют свои звереподобные черты, и сквозь грубые, мало еще подвижные физиономии все чаще и чаще проглядывают движения чувства. Человеческая физиономия уже приобрела способность к выражению не только телесных ощущений, но и движений души, и эта последняя все чаще и чаще стала смотреться из оттененных густыми бровями очей.
