Я, Елизавета - Майлз Розалин (книги регистрация онлайн TXT) 📗
Кровать была такая широкая, что в нее кроме меня свободно поместились бы полдюжины служанок. Балдахин из алого, розового и кремового шелка был заткан изнутри и снаружи прелестными гвоздиками – я сразу представила, что во сне буду обонять их летнее благоухание или рвать их на салат. Дубовые доски под длинным – в целый ярд – подзором покрывал не срезанный тростник, но лучший дамасский ковер – роскошь, милому старомодному Хэтфилду неведомая.
На столе рядом с кроватью стоял обещанный ужин, от которого аппетит разыгрался бы даже у воробья: золотистые пироги в форме дворцов, полдюжины щук в желе из телячьих ножек, грудки каплунов в желтой сметане с тмином, блюда с орехами, айвой, марципанами и вафлями и, наконец, густой глинтвейн – лучшее средство отогреть замерзшие тело и душу.
– Гляди, Кэт! – вскричала я. – Мы и впрямь при дворе! Мне кажется, мы – в раю!
Верно говорят, что неведение – мать всех опрометчивых суждений. Но откуда мне было знать?
– Миледи! Миледи! – Голос Парри срывался от отчаяния. Через секунду она влетела в комнату сама не своя – куда только подевалось ее обычное спокойствие! – Мадам! Сюда идет королева!
– Королева?
В тревожной тишине раздались поступь сопровождающих, шаги, крики: «Дорогу ее милости! Расступись! Посторонись! С дороги!»
– Сказали, она дождется, пока вы приготовитесь, и вот она идет! – кричала Парри в ужасе оттого, что королева застанет нас усталых и неприбранных, меня – в дорожном платье, не набеленную, не украшенную серьгами, кольцами, ожерельями и браслетами.
– Однако королевы тоже меняют решения на ходу! – рассмеялась я. – Королева меня не осудит. – Я хлопнула в ладоши. – Живее, вы обе! Живее, живее, живее!
С каждой секундой шум приближался, времени оставалось в обрез.
– Дорогу ее милости!
– Иди встречай ее, не стой! Сбиваясь с ног, женщины торопливо приводили меня в мало-мальски божеский вид.
– Поправь мне волосы, Парри! Кэт, подай шапочку – да, эта сгодится. Парри, у меня чистое лицо? Ладно, поплюй на рукав, не до церемоний! Кэт, платье!
Они были уже у дверей.
– Эй, внутри! Откройте! Откройте ее милости!
Что могли, мы успели. Мое коричневого бархата просторное дорожное платье годилось разве что для сельской местности, но переодеваться было уже некогда. Мы быстро оправили одежду и заспешили в парадный покой. Мои фрейлины и кавалеры, застигнутые врасплох внезапным явлением королевы, жужжали, как растревоженный улей. Я огляделась. Более-менее готовы.
Бух! Бух! Бух! – колотили в дверь. Я торопливо кивнула старому Фрэнсису Вайну. Тот махнул слуге. Дверь медленно повернулась на огромных петлях. Я потупила глаза, склонила голову и присела в глубочайшем реверансе.
– Ваша покорная слуга и все ее люди в высшей степени польщены визитом вашей милости.
Покончив с формальностями, я подняла глаза навстречу королеве, готовая кинуться ей на шею. Однако вместо Екатерины я увидела прямо перед собой горящие глаза и желтое трясущееся лицо моей дорогой сестрицы Марии.
Глава 6
– Ее милость принцесса Мария! – гаркнул вошедший следом церемониймейстер.
В мгновение ока приемный покой заполонили яркие плащи и шуршащие платья приближенных Марии. Еще недавно король держал ее в черном теле, чтоб наказать за приверженность папизму. Откуда же такая роскошь?
А свита! Меня окружали меньше пятнадцати человек, ее – на глазок – по меньшей мере сорок. Можно представить, что чувствовали братья Верноны, Эшли, Чертей, Кэт. В мире, где числа означают ранг, враг превосходил нас численно.
Враг – Мария.
Мария, единокровная сестра и кровный враг.
Родная сестра, однако, судя по выражению лица, отнюдь не родная душа.
Но почему враг? Почему не родная душа? Надо перебороть страх, внушенный Гриндаловыми притчами и моими дурными снами. Мария всегда была ко мне добра. Всегда присылала подарки: на шесть лет – желтое атласное платье, над которым я от радости залилась слезами, а однажды, когда я болела, – прелестный набор серебряных ложечек с головками апостолов. Мы не виделись три с лишним года – со свадьбы отца и мадам Парр, когда отец в последний раз собирал своих детей вместе. Тогда между нами царили мир и любовь. При встрече мы горячо расцеловались, расстались тоже довольно тепло.
Да, она нагрянула неожиданно и застигла меня врасплох – я даже не знала, что она при дворе. Однако я была еще ребенком: вспомнила умильные лики святых мужей на блестящих ложечках и настроилась встретить ее по-хорошему.
Да иначе и нельзя. Как-никак она – дочь моего отца, пусть даже упорно ему противится; она – старше меня на семнадцать зим, я обязана ее чтить. И, как все, приезжающие сюда, я нуждаюсь в друзьях при дворе. Станет ли Мария моим другом?
– Сестра!
Она схватила меня за руки, подняла, лицо ее просветлело, глаза сверкнули радостью. Ясное дело, она приняла на свой счет глубокий реверанс, предназначавшийся королеве. Пусть так и будет. Приветствие «ваша милость» может относиться и к ней, Мария не узнает про мою оплошность, друзья не выдадут. Я поцеловала ей руку.
– Госпожа принцесса!
Как изменилась Мария! За три года, что мы не виделись, она постарела на все десять. Треугольное личико осунулось – кожа да кости, подбородок заострился, под глазами – черные мешки. Тонкие губы стали совсем серыми, тусклые карие глазки, и раньше-то никогда ее не красившие, смотрели еще более подслеповато.
И все же она преобразилась с нашей последней встречи. Такого великолепного платья я не видела ни на ней, ни на ком другом – в разрезах буферированных рукавов выглядывает шелковая подкладка цвета слоновой кости, в тон молочно-белому платью, червленая верхняя роба, отделанная по запястьям и воротнику крупными, с горошину, жемчужинами, играет в свете свечей, словно расшитая самоцветами. Мария улыбалась, приглашая обняться, как в доброе старое время, однако что-то заставило меня подождать, пока она заговорит.
– Значит, вот и вы, мадам Елизавета? Она держала меня на расстоянии вытянутых рук и удивленно разглядывала мое скромное дорожное платье.
– В одежде, как я погляжу, вы маленькая пуританочка. Впрочем, вовсе не такая маленькая! – Она издала резкий, отрывистый смешок. – Клянусь небом, сестрица, вы меня обогнали!
– Позволю предположить, мадам, что ни в чем не могу вас обогнать.
Да, конечно, я лицемерила – скрепя сердце и мысленно стиснув зубы.
А как было не притворяться? С какой стороны ни посмотри, я на голову переросла низкорослую Марию, которая пошла в мать – та не доходила нашему отцу и до подмышек, Ее изможденное лицо снова просияло.
– Да! Истинная правда! Вам нечего со мной равняться, и я рада, что Господь в Своей великой мудрости внушил вам подобное разумение! Ибо Господь послал меня впереди вас, дабы я направляла ваши шаги! Дабы спасти вас, сестрица, от ошибок прошлого, от тех, кто словами и делами увлекает вас на тернистый путь, который ведет к погибели!
Она сложила руки, словно на молитве, и возбужденно заходила по зале, отмахиваясь от окружавших ее дам.
– Прочь, не суетитесь под ногами! Сестрица, видит Бог, вы невиновны в великом грехе короля, разорвавшего брак с моей матерью, чтобы усладить похоть вашей… – ладно, ладно. Господь покарал за это и его, и ее! Но теперь вы взрослая и сами распоряжаетесь своей душой. Помните, сестрица, слова нашего Спасителя: «Что посеешь, то и пожнешь!» Подумайте об этом, молю вас, ради спасения вашей собственной души!
За спиной у меня послышалось яростное шипение, кто-то шумно выдохнул. Потом наступила тишина. Я застыла от гнева и стыда – сказать такое о моей матери! Однако сильнее гнева был страх – смертельный страх, который разделяли со мной все окружающие.
Это ересь – и к тому же измена! Король под угрозой смерти запретил обсуждать его религиозные нововведения и развод с Екатериной Арагонской. Людей сжигали заживо просто за то, что они слушали подобные разговоры, не то что дерзали их заводить. Марию как королевскую дочь миновало самое страшное из того, что грозило ее единоверцам. Однако сейчас я испугалась: она на свою голову превозносит старую религию – и где! В моих покоях, в моем обществе!
