Говорят сталинские наркомы - Куманев Георгий Александрович (библиотека книг бесплатно без регистрации .txt) 📗
Сейчас такая политика партии и правительства кое–где в печати критикуется. Я с подобной критикой не согласен. Вопрос о расширении посевных площадей в восточных районах тщательно обсуждался, анализировался, прежде чем вынести соответствующее постановление. Помню в сентябре 1942 г. мне довелось участвовать на двух заседаниях Политбюро ЦК партии, где после детального рассмотрения были приняты важные решения о дальнейшем расширении посевов зерновых культур в совхозах Алтайского и Красноярского краев, Новосибирской, Омской, Челябинской областей РСФСР, нескольких областей Казахской ССР, а также в колхозах Азербайджанской и Армянской ССР.
Из чего исходили Совнарком и ЦК партии, считая крайне необходимым увеличить масштабы посевных площадей? Из того, что требовалось хоть сколько–нибудь компенсировать потерянное в результате вражеской оккупации. В этих условиях правительственные органы страны, в том числе Наркомзем СССР, не могли отмахнуться от такой народной инициативы. Ведь предложение расширить посевные площади за счет залежных и целинных земель исходило от самих трудящихся и руководителей восточных районов СССР.
Причем, планируя расширение посевных площадей, мы понимали, что где–то это отразится на сроках сева, на ухудшении агротехники, т. к. сил и средств на селе в военной обстановке было гораздо меньше, чем перед войной, минеральных удобрений тоже меньше, навоза меньше и т. д.
Да, сроки сева нарушались, но на это шли сознательно, ибо при всех условиях расширение посевных площадей все же позволяло увеличить валовой сбор зерна. Даже при неблагоприятных условиях мы все–таки повышали элемент гарантии на получение несколько большего валового сбора зерна, овощей, картофеля и других технических культур.
Таким образом, решение о расширении посевных площадей было правильным и оправдало себя. Вот как оценивал положение со снабжением нашего населения продовольствием в разгар войны Председатель Президиума Верховного Совета СССР Михаил Иванович Калинин. Выступая 9 февраля 1944 г. на митинге в г. Орехово — Зуеве, он сказал: «Перед нами стояла еще одна весьма важная задача — преодоление трудностей со снабжением продовольствием во время войны. Самые хлебородные наши области — Украина, Дон, Кубань, Ставро- польщина — временно выпадали из нашего бюджета, мы жили тогда продукцией наших восточных и центральных областей. И тем не менее мы прожили эти два с половиной года не так уж бедно. Мы, может быть, сейчас не вполне даже сознаем, какая гигантская задача решена советским правительством, советским народом».
Г. А. Куманев: А как Вы оцениваете работу, осуществленную в стране по перебазированию ресурсов сельского хозяйства в первые месяцы войны?
//. А. Бенедиктов: И сейчас, когда прошло около 35 лет после завоевания Победы над фашизмом, нельзя не вспомнить без волнения и гордости поистине титаническую работу, проведенную в Советском Союзе по перемещению из угрожаемых районов на Восток миллионных масс людей, общественного и государственного имущества и других материальных ценностей.
Как Вы знаете, руководство эвакуацией возглавил созданный на третий день войны Совет по эвакуации при СНК СССР, а на местах этими вопросами непосредственно занимались республиканские, областные, районные и городские комитеты и комиссии по эвакуации.
Специальные бюро, комиссии и группы по перемещению производительных сил были образованы и при наркоматах. Такие группы Наркомзема СССР, насколько я помню, действовали в Москве, Ростове, Куйбышеве, Саратове, Орле, Воронеже и других городах. Наркомат земледелия направлял своих уполномоченных и в тыловые районы, которые принимали перемещаемые туда некоторые кадры специалистов сельского хозяйства, эвакуируемый хлеб, скот, машины, трактора, комбайны, а также другую хозтехнику и имущество. По планам наркомата проводилось перебазирование материальных ресурсов колхозов, МТС, совхозов, мотороремонтных заводов. Наши специалисты разработали инструкции о правилах перегона скота, приема и размещения сельскохозяйственных предприятий и животных на новых местах.
Подобного масштаба и размеров эвакуации, такой в целом ее высокой организованности история еще не знала. Посудите сами — в 1941–1942 гг. из угрожаемых районов страны удалось переместить в тыл 2 млн. 390 тыс. крупного рогатого скота (в том числе 914 тыс. коров), а также 186 тыс. свиней, более 5 млн. овец и коз, 818 тыс. лошадей, 7100 тракторов МТС и совхозов, довольно значительное количество хлеба и других продуктов.
Причем следует иметь в виду, что в отличие от перебазирования промышленных предприятий, отправлявшихся в тыл в первую очередь и преимущественно по железной дороге, скот и сельскохозяйственные машины двигались как правило самоходом.
Скот, кроме того, что мы перегнали в восточные районы, использовался и для питания нашей армии в течение нескольких месяцев. Ко мне приходили в наркомат представители колхозов и спрашивали:
— Товарищ нарком, как быть со скотом?
— А где ваш скот?
— Армия взяла, вот документы.
Конечно, все это было естественно, закономерно. Ведь армия должна была питаться, и часть эвакуируемого скота использовалась для этой цели.
Тракторов мы переправили в тыл меньше, чем хотелось и планировалось, поскольку платформ для них нам почти не выделяли. Очень мало получал Наркомзем вагонов и под погрузку сельхозиму- щества. Поэтому почти все нам приходилось перебрасывать своим ходом. Вагоны с большим трудом получали под породистый скот, под породистых свиноматок и хряков.
Поскольку продвижение войск противника шло довольно быстро, вывезли мы не столько, сколько хотели, сколько рассчитывали. И все же удалось перебазировать немало скота (общие цифры я Вам уже назвал), большую часть тракторов, сельхозмашин и самое главное — миллионы людей.
А вот с зерном дело обстояло хуже. Эвакуировать хлеб полностью не представлялось возможным. Встал вопрос: как его уничтожить? Обливали бензином — не горит. Развеивали по ветру — эффект тоже был незначительный. А ведь зерна имелись огромные массы, урожай в 1941 г. оказался рекордным… Значительную часть хлеба, чтобы не досталась врагу, не удалось даже испортить.
Конечно, что–то сумели скрыть, закопать, раздать колхозникам и партизанам. Но утверждать, что немецко–фашистские оккупанты захватили лишь самую минимальную долю зерна, было бы неправильно. Готовую продовольственную продукцию мы почти не эвакуировали. Винить в этом нельзя ни работников транспорта, ни местные власти, ибо требовалось спасать прежде всего оборудование, агрегаты, машины и некоторые изделия военных заводов. Для сельского хозяйства подвижного состава, таким образом, уже не хватало.
И, наконец, почти все фонды, которые мы готовили по моблп- лану, в западной части страны пропали. Массовых эвакуационных перевозок из–за быстрого продвижения врага там не было. В приграничных районах эвакуируемый скот и люди с машинами нередко попадали в окружение, под обстрелы и бомбежки авиации противника.
Заключая мой ответ на этот Ваш вопрос еще и еще раз хочу подчеркнуть: в целом труженики села в той очень тяжелой обстановке предприняли максимум усилий, чтобы спасти от захватчиков колхозное и государственное добро. Колхозники, специалисты сельского хозяйства, ветеринары, сопровождавшие скот и сельскохозяйственное имущество, проявили себя настоящими героями и патриотами.
Эвакуация, проведенная во второй половине 1941 г., лишила немецко–фашистских оккупантов весьма значительного количества материальных ценностей, что позволило в определенной степени смягчить остроту продовольственной проблемы в стране.
Г. А. Куманев: А насколько удачно были перемещены в тыл ресурсы сельского хозяйства СССР во время второй волны эвакуации, т. е. летом и осенью 1942 г.?
И. А. Бенедиктов: Общий уровень второй эвакуации был лучше. Но опять–таки скажу: перебросили в тыл тоже не все, что хотелось бы.
Г. А. Куманев: Если ознакомиться с постановлениями ГКО и Комиссии по эвакуации за 1942 г., то окажется, что многие из них были связаны с вывозом хлебных запасов.
