Крейсер I ранга "Рюрик" (1889-1904) - Мельников Рафаил Михайлович (книги онлайн бесплатно серия .TXT) 📗
Накануне спуска на Неве заняли свои места по диспозиции салютующие корабли: паровые яхты Морского министерства “Марево”, “Стрела”, пароходы “Нева”, “Онега” и императорская яхта “Александрия”.
Спуск состоялся в назначенное время – 22 октября 1892 г. в строгом соответствии с церемониалом под грохот салюта кораблей, приветствовавших рождение первого из “серии крейсеров исключительно больших размеров”, как квалифицировался корабль в одном из документов МТК. Ровно в 11 ч 30 мин “Рюрик”, предварительно пересаженный со стапель-блоков на клетки спусковых дорожек, освободился от задержников и под уклон стапеля устремился к Неве. В считанные секунды на хорошо смазанных полозьях (со скоростью до 5-6 м/с) промчалась мимо царской палатки 5000-тонная громада крейсера и, вспенивая воду, врезалась в течение реки.
Загремели цепи сброшенных якорей, и корабль начал плавание – то постоянное, ни на миг не прекращающееся единоборство со стихией, которое не прощает его экипажу никаких изъянов техники и ошибок управления.
Спуск – это начало существования корабля как инженерного сооружения, и неспроста повсеместно и до наших дней дата его постройки всегда отождествляется с датой спуска на воду.
Первую в жизни корабля дату зафиксировал строевой рапорт командира П.Н. Вульфа, который в тот же день докладывал управляющему Морским министерством о благополучно состоявшемся спуске “Рюрика” на воду. По исстари заведенной форме (специально для “Рюрика” отпечатанной типографски), содержащей по обычаям деревянного судостроения сведения об уровне воды в трюме и “перегибе при спуске”, приводились в рапорте и данные о личном составе крейсера: 19 унтер-офицеров, 271 рядовой, 4 штаб-офицера, 13 обер-офицеров, 4 классных чиновника – все 18-го флотского экипажа. Вторым из четырех мичманов в обер-офицерском списке значился Петр Шмидт. Сын отставного контр-адмирала, он по ходатайству своего дяди вице-адмирала В.П. Шмидта (в1887-1889гт. командовал эскадрой Тихого океана) летом 1892 г. после отставки по болезни был вновь принят на службу. Так “Рюрик” стал кораблем юности Петра Петровича Шмидта, вошел в его биографию, в его сложный, но целеустремленный путь познания правды и борьбы за социальную справедливость, который спустя 13 лет привел его на палубу восставшего против царизма “Очакова”.
Итак, впереди – долгий, кропотливый и часто неблагодарный труд по достройке корабля, когда проектные изменения и переделки, заставляя “по- живому” резать уже сделанное, оборачиваются прямыми убытками и задержками работ. Немало ухищрений потребовало от наблюдающего осуществление запоздало созревшей в МТК идеи об установке на батарейной палубе “Рюрика” двух дополнительных броневых траверзов из плит толщиной 102 мм.
Прибавила забот и зима. До 13 ноября 1892 г., когда на Неве произошел ледоход, затянулось освобождение крейсера от полозьев и копыльев. Тут же под бортом крейсера пришлось вызволять из ледового плена застрявший после спуска водолазный барказ Петербургского порта, а вскоре и сам крейсер для погрузки изготовленных главных машин потребовал подвижки во льду вперед под заводской кран. Сложным оказался вопрос о выделении матросов для околки льда вокруг крейсера и своевременной уборке громоздившейся в палубах строительной щепы – напоминание об этом со стороны помощника начальника завода лейтенанта И.Ф. Бострема вызвало неудовольствие капитана 1 ранга П.Н. Вульфа, усмотревшего в обращении лейтенанта ущемление его командирских прав.
Пригласительный билет, выдававшийся участникам церемонии спуска крейсера “Рюрик”
Продолжал докучать заводу и такой ретивый администратор, как утвержденный наконец командиром Петербургского порта контр-адмирал В.П. Верховский. На сей раз он вознамерился, несмотря на возражение М.И. Кази, высказанное еще 20 апреля 1893 г., вменить заводу в обязанности расточку отверстия под носовой минный аппарат. Пришлось снова объяснять адмиралу, что в этой работе, как и при расточке отверстий для дейдВудных валов, важно не формальное соблюдение размеров по чертежу, а согласование растачиваемого отверстия с присоединительными и конструктивными размерами. Металлическому заводу – поставщику аппарата – пришлось эту работу взять на себя.
Мешала работе и техническая, и организационная немощь Петербургского порта. В нем не хватало кранов, барж, буксиров, складских помещений, водолазов и много чего другого. Все эти нехватки в особенности должен был испытать на себе “Рюрик”, строившийся на заводе, который, несмотря на казенный статус, в военном столичном порту числился на положении “чужого”. Броневые плиты с Ижорекого завода доставлялись на корабль поодиночке, так как взять больше не позволяла вместимость барж, да и выделялись они портом скупо и нерегулярно. Нарасхват был и постоянно занятый портовый плавучий кран, а заказ нового, понятно, был еще далеко. Даже водолаза для установки пробок к забортным отверстиям в подводной части “Рюрика” (это было в ноябре 1893 г.) сразу получить не удалось: он был занят этой же работой на закончивших плавание судах порта. Таковы были привычные, никого особенно не удивлявшие будни невского рейда, на котором “Рюрик” достраивался больше двух лет.
В первую после спуска зиму 1892-1893 гг. вслед за установкой котлов и машин приступили к монтажу их арматуры, “навешиванию” и размещению вспомогательных механизмов, прокладке систем и приводов управления.
Отступив от традиций прошлого, когда цилиндры машин поверх “жарозадерживающей обмазки” покрывали нарядными рейками красного дерева, МТК согласился на замену полагавшегося для этих целей по спецификации тика более практичными железными листами.
К началу марта 1893 г. устроили “Рюрику” еще один “ледовый поход”, оттянув его по течению за выступ набережной, чтобы напором льда весеннего ледохода не сорвало крейсер со швартовов и не повредило его медную обшивку.
К лету 1893 г. в составе корпуса крейсера было 3400 т стали; в отсеках, снабженных полным комплектом из 58 бортовых и палубных иллюминаторов и крышек на горловины, продолжались последовательные испытания их водонепроницаемости. Установленными на местах были плиты траверзной брони и 29 из 40 пояса брони. С Ижорского завода ожидали две последних (забойных) плиты. Но еще не было ни одной из 17 плит траверзов казематов в батарее – их собирались только еще заказывать по окончании сборки переборок под эти траверзы.
Не было ростерных бимсов, фишбалок, кнехтов, якорных машинок, штатных сходных трапов и тамбуров над люками, ставней орудийных портов. В работе были водоотливная, пожарная системы и водопровод, а по вентиляции, паровому отоплению и фановым системам не было еще и чертежей. Только начинали установку дельных вещей и оборудование служебных помещений и кладовых. Вот так в течение 1893 и 1894 гг. продвигалось насыщение корабля устройствами, оборудованием, вооружением, тормозившееся бесконечными проволочками с утверждением чертежей, в которых еще современники видели одну из главных бед отечественного судостроения.
С осени 1893 г. работы вместо Н.В. Долгорукова (он уезжал в Данию для наблюдения за строительством императорской яхты “Штандарт”) принял на себя один из ближайших помощников М.И. Кази инженер завода Н.Е. Титов, который, как можно предполагать, был по сути в должности заводского строителя крейсера. Еще до этого – с 1 июля 1893 г.- покинул завод М.И. Кази: он отказался от руководства заводом ввиду предстоявшей его полной передачи в собственность казны.
Его борьбу с непрекращавшейся анархией проектирования (из-за сомнений, какими принимать 120- и 152-мм патроны-раздельными или унитарными, МТК снова потребовал прекратить работы по оборудованию погребов) продолжал оставшийся за начальника завода деятельный помощник лейтенант И.Ф. Бострем. Об этом говорила представленная им в ноябре 1893 г. справка о характере и трудоемкости четвертый раз (с августа 1891 г.) совершающихся почти полных переделок погребов.
