Иерусалимская история - Шартрский Фульхерий (читать полностью книгу без регистрации TXT, FB2) 📗

2. Ранее турки собрались и подготовились к тому, чтобы, если удастся, либо снять осаду, либо же усилить город своими воинами. Однако наши сурово отразили их, убив около 200 врагов{125}. Турки, увидев, насколько мужественны и бесстрашны франки, бежали во внутренние области Романии [и укрывались там] до тех пор, пока им не показалось, что представилось подходящее время для нового нападения.

3. Мы же в первую неделю июня последними приступили к осаде{126}.

4. Именно тогда из множества армий образовалось единое войско. Те, кто был силен в арифметике, насчитывали в нем 600 тысяч способных сражаться. Среди них лишь 100 тысяч были защищены доспехами и шлемами. И все это не считая невооруженных, а именно — клириков, монахов, женщин и детей{127}.

5. Что же еще? Если бы все, кто покинул свои дома, отправившись в этот благочестивый поход, находились бы здесь, то мы, без сомнения, насчитали бы 6 миллионов воинов! Однако многие, отказавшись от тягот, вернулись к себе домой — одни из Рима, другие из Апулии, третьи из Венгрии или Далмации; тысячи были убиты во время пути; и, наконец, многие из тех, кто шел вместе с нами, умерли от болезней. На горных тропах, в полях и лесах вы встретите могилы наших захороненных с почестями паломников.

6. Следует знать, что все то время, пока мы осаждали Никею, нам на морских судах доставляли для продажи провизию, что делалось с согласия императора{128}. Тогда наши герои распорядились изготовить военные машины: тараны, скрофы{129}, деревянные башни и баллисты. Луки пускали стрелы, торменты{130} метали камни; и мы и наши враги сражались изо всех сил. Со своими машинами мы часто шли на приступ города, но наша атака разбивалась о мощную стену{131}. И у турок, и у франков постоянно гибли бойцы, сраженные стрелами или камнями.

7. Истинная правда, вы бы сильно опечалились и горевали бы из сострадания, [если бы увидели], как турки, убив кого-нибудь из наших у стены, поддевали тело погибшего железными крюками, спущенными вниз на веревках, и утаскивали его к себе наверх. И никто из наших не осмеливался, да и вряд ли бы смог вырвать его у них. Обобрав погибшего, турки выбрасывали труп за стены.

8. Тогда из Кивот мы с помощью быков и канатов перетащили по суше к Никее несколько небольших морских судов, которые спустили на озеро рядом с городом, дабы охранять подступы к нему и не позволять пополнять припасы{132}.

9. В конце концов, за пять недель осады мы измотали город и своими частыми приступами устрашили турок{133}. Они тем временем, переговорив с императором через посредников, ловко сдали ему город, который был уже значительно усмирен нашей силой и находчивостью{134}.

10. Тогда турки впустили в Никею туркополов{135}, присланных сюда императором, они по его приказу стали охранять город и все имеющиеся там деньги{136}. Удержав все это за собой, император распорядился одарить наших предводителей золотом, серебром и дорогими плащами. Он также приказал раздать пехотинцам свои медные монеты, которые называют тартароны{137}.

11. В тот день, когда Никея так вот была захвачена или сдана, наступило июньское солнцестояние{138}.

Глава 11

О смертельной битве христиан с турками

1. Когда наши бароны получили от императора дозволение продолжить путь, мы за три дня до июльских календ{139} оставили Никею, чтобы вторгнуться во внутренние области Романии{140}. После двух дней пути нам сообщили, что турки разместили засады на равнинах, через которые, как они полагали, мы должны были пройти, и намереваются дать нам бой.

2. Услышав об этом, мы не лишились отваги. Когда же вечером наши разведчики вдали заметили множество турок, то немедля сообщили нам об этом. По этой причине наши палатки той ночью отовсюду охранялись стражей. Утром же, которое выпадало на июльские календы{141}, мы, ободряемые звуком рога, вооружились и распределились против турок по флангам. Ведомые надлежащим образом трибунами и центурионами по когортам и центуриям, мы с поднятыми знаменами выступили в полном порядке{142}.

3. И вот во втором часу дня передовые отряды врага приблизились к нашим разведчикам. Когда мы услышали об этом, то раскинули лагерь рядом с зарослями камыша, чтобы, сняв вьючные седла с [лошадей], быть лучше готовыми к битве{143}.

4. Затем появились турки, а с ними их эмир и князь{144} Сулейман{145}, державший под своей властью Никею и всю Романию. Он собрал при себе турок, этих персидских язычников, которые по его приказу шли ему на подмогу более тридцати дней{146}. При нем находилось большое число эмиров и князей, а именно Адмиркарадиг, Мириаф и многие другие. Общее число турок составляло 360 тысяч воинов{147}, а точнее сказать, лучников, ибо у них было в обычае пользоваться именно этим оружием. Все они были верхом.

5. У нас же были и пехотинцы, и всадники. Тем временем в нашем войске уже в течение двух дней отсутствовали герцог Готфрид, граф Раймунд и Гуго Великий, которые (не знаю, по какой причине) с большим отрядом наших людей отделились от нас в месте, где дорога разветвлялась{148}. Поэтому [в завязавшейся схватке] мы понесли невосполнимый урон — множество наших было убито, тогда как у турок не было ни убитых, ни пленных. И поскольку наши поздно приняли от нас гонцов, то и прибыли они к нам на помощь с опозданием.

6. Турки издавали пронзительный вой и жестоко осыпали нас градом стрел. Мы были ошеломлены и напуганы до смерти; многие из нас были ранены, и вскоре мы обратились в бегство{149}. И в этом нет ничего удивительно, так как всем нам был неведом подобный способ ведения боя.

7. Тотчас с другой стороны камышовых зарослей густые толпы турок жестоко набросились на наши палатки; ворвавшись в них, они расхищали наше имущество и убивали наших людей. В этот самый момент, по воле Божьей, передовые отряды Гуго Великого, графа Раймунда и герцога Готфрида появились с другой стороны всего этого развернувшегося бедствия{150}. Когда же мы добежали до своего лагеря, то турки, проникшие в наши палатки, поспешно ретировались оттуда, полагая, что мы из-за них вернулись так быстро. Но то, что они поначалу приняли за отвагу и доблесть, теперь могло быть расценено как великий страх.

8. Что я могу сказать? Нас, дрожащих и испуганных, сбившихся в кучу, подобно запертым в овчарне овцам, со всех сторон окружали враги, дабы мы не смогли вырваться. И стало ясно нам, что постигла нас эта участь за наши прегрешения. Кто-то прежде осквернял себя роскошью, кто-то — алчностью, другие были развращены прочими непотребствами. Мужчины, женщины и дети, равно как и язычники, надвигавшиеся на нас, извергали великий вопль, достигавший небес. И уже не было у нас никакой надежды на спасение.