De Secreto / О Секрете - Фурсов Андрей Ильич (читать книги онлайн без сокращений TXT) 📗
Между тем Стайн в Шринагаре и фон Ле Кок в Берлине собирались в новые экспедиции. Стайн беспокоился, что немцы раньше него доберутся до Мирана и вывезут оттуда обнаруженные им в 1907 г. фрески. В 1914 г. немецкая экспедиция была прервана из-за начала Первой мировой войны и Стайн остался хозяином Шёлкового пути. Правда, когда он достиг Мирана, то нашёл там лишь гипсовые осколки. В Дуньхуане он приобрёл ещё 5 ящиков рукописей.
Наконец осенью 1923 г. по Шёлковому пути проехали два американских востоковеда — Лэнгдон Уорнер из Художественного музея Фогга в Гарварде и Хорас Джейн из Пенсильванского музея. За 8 лет до этого ни один археолог не вывез из Китайского Туркестана ничего — из-за мировой войны и политического кризиса в Китае, где нарастало раздражение претив всех иностранцев, а власть на местах захватили воевавшие друг с другом милитаристы. Правда, целью экспедиции Уорнера и Джейна не был массовый вывоз произведений искусства; они хотели только разведать обстановку и решить ряд искусствоведческих головоломок.
Уорнер уже побывал в 1903 г. в Русском Туркестане в составе геологической и археологической экспедиции, посещал Японию и Китай. В ноябре 1923 г. американцы добрались на верблюдах до Харахото, после чего отправились через замёрзшую Гоби в Дуньхуан. Там они с огорчением увидели, что некоторые фрески испорчены солдатами Белой армии, которые процарапали номера своих полков. Уорнер собрал несколько фресок, чему смотритель не препятствовал. Через 9 месяцев Уорнер вернулся в Пекин с сокровищами для своего музея.
«Хотя американцы поняли это не сразу, археологический открытый доступ в Центральную Азию почти закончился. За 30 лет с первого смелого путешествия Свена Гедина в пустыню Такла-Макан доступ в затерянные города и разрушенные монастыри Шёлкового пути был практически неограниченным. Шедевры буддийского искусства приобретались почти за бесценок… Однако время для иностранных археологов быстро подходило к концу» [40].
30 мая 1925 г. британский полицейский офицер в Шанхае велел открыть огонь по недовольным китайским студентам. 11 человек было убито, и Китай захлестнула волна негодования против «чужеземных чертей». Уорнер как раз прибыл в Пекин во главе более крупной экспедиции и намеревался вывезти из Дуньхуана ещё фресок. Местные власти и население стали чинить экспедиции препятствия, и американцам пришлось свернуть её. Правда, через два года немецкой геологической экспедиции удалось вывезти ряд артефактов из отдалённых и неохраняемых Равака и Дандан-уйлыка.
Уорнеру пришла мысль обратиться к обладавшему большим авторитетом сэру Марку Аурелу Стайну, который уже ушёл на покой, отправиться в Китай от имени музея Фогга. Стайн согласился и добился в Нанкине разрешения на раскопки в Туркестане. Однако в среде китайской интеллигенции и в прессе началась энергичная кампания против его экспедиции. Стайн уже проехал из Кашгара по оазисам Такла-Макана 2 тыс. миль, собирая для своих американских спонсоров скудный археологический материал, как его противники взяли верх и ему пришлось прервать экспедицию. К тому же его заставили показать властям всё, что он собирался вывезти из страны. Рукописи III в. из Нии пришлось оставить в Кашгаре.
Гедин в 1926 г. вернулся в Китай по приглашению правительства, чтобы изучить маршрут для воздушного сообщения Берлин — Урумчи — Пекин, но собирался заняться и научными изысканиями, включая археологию и палеонтологию. Однако в Пекине он и его люди попали под огонь враждебной критики: китайцы, мол, не нуждаются в иностранной помощи для изучения собственной страны. Гедину навязали 10 китайских спутников-учёных и условие, что все археологические находки останутся собственностью китайского правительства.
Находки Стайна, Пелльо, фон Лe Кока и других археологов сегодня поделены между музеями и институтами десятка стран. Масштаб коллекций варьируется от очень крупных (Британский музей, Музей индийского искусства в Берлине, Национальный музей в Дели, Токийский национальный музей, Эрмитаж) до небольших (музей Чернуски в Париже, галерея Нельсона в Канзасе). Правда, и их мало кто знает. Немногие крупные музеи в недосягаемости большинства, а многие находки с Шёлкового пути хранятся в запасниках. Немало фресок, привезённых фон Ле Коком (Турфанская коллекция Этнологического музея в Берлине), погибло в годы Второй мировой войны. Что касается вывезенных Стайном рукописей и книг, то они поделены между Британской библиотекой и Библиотекой министерства по делам Индии в Лондоне. В целом тысячи рукописей из Китайского Туркестана находятся сейчас по меньшей мере в 8 странах, и многие ещё предстоит перевести. Расшифровка неизвестной письменности или перевод целой коллекции манускриптов может стать для учёного делом всей жизни.
6. Гонка за Лхасу
Ещё одним состязанием в Центральной Азии, которое шло параллельно и англо-русской Большой Игре, и соревнованию географов и археологов девяти стран в Синьцзяне, была гонка путешественников за Лхасу, за честь первым достичь столицы загадочного Тибета. Закрытие границ этой страны её властями лишь подстёгивало интерес путешественников.
В Европе о таинственной стране за Гималаями слышали ещё Геродот и Птолемей, но её первое описание достигло Европы в XIV в., когда на неё наткнулся, по его собственному утверждению, путешественник-францисканец Одорик. Сначала тибетцы не препятствовали европейским путешественникам пересекать их границы и даже посещать Лхасу; правда, это оказалось под силу лишь горстке путешественников, в основном иезуитов и францисканцев. Однако когда к плохо охраняемым границам Тибета стали приближаться Британская и Российская империи, тибетцы испугались за свои образ жизни и религию, не говоря о золотых приисках. С этого времени горная страна стала запретной — для всех, кроме китайцев, поскольку Цинская империя рассматривала Тибет как часть своих владений. В Лхасе размещался китайский амбань (наместник), хотя по мере упадка маньчжурской династии его влияние сокращалось.
Огромная природная крепость, какой является Тибет, получила у путешественников викторианской эпохи прозвание «Крыша мира», а столь далёкая и загадочная столица этой страны — «Запретный город». Находясь на средней высоте 3650 м над уровнем моря, Лхаса была самой высокогорной столицей в мире. Поездки по Тибету сопряжены с немалыми трудностями. Вода там кипит при более низкой температуре, чем обычно, зато, если опустить руку в кипяток, будет терпимо. Тибетское нагорье образовалось около 60 млн. лет назад при столкновении огромного острова, ставшего Индийским субконтинентом, с остальной частью Азии (это подтверждают находки в Тибете морских окаменелостей) [41]. С трёх сторон Тибет отрезан от Азии высочайшими горами мира: с севера его защищают Кунь-Лунь и Нань-Шань, с запада — Каракорум и Ладакх, с юга — Гималаи.
Тибетов существует два. Ведущий знаток этой страны в межвоенный период сэр Чарлз Белл различал «политический» Тибет, где правили далай-ламы или их регенты, и намного более обширный «этнографический» Тибет, который включал все районы с преобладанием тибетского населения (части китайских провинций Цинхай, Ганьсу, Сычуань и Юньнань, а также Ладакх). До X в. воинственные тибетцы были одной из имперских держав Азии, ходили походами до Самарканда, Кашгара, Турфана и в Западный Китай.
За тысячелетия в Тибете сложился особый образ жизни. Страна была полностью изолирована от внешнего влияния. Людям приходилось выживать в одном из самых суровых климатов на Земле (в Тибете можно получить одновременно обморожение и солнечный удар). Приспособление к жизни на высокогорье привело к тому, что, попадая на равнины Индии или Китая, тибетцы чувствуют себя плохо (горная болезнь наоборот). Неудивительно, что у тибетцев более высокий порог боли, чем у других людей.
Возможно, больше всего в Тибете западных путешественников привлекало то, что время там как бы остановилось. До прихода китайцев у них не было электричества, радио, часов, швейных машин и даже колёсного транспорта. Даже в 1930-е гг. оценка численности населения Тибета была весьма приблизительной, варьируясь от 1 до 4 млн. человек, тем более что до половины населения — кочевники. В конце XX в. численность оценивали в 1,8 млн. человек, что означало плотность населения менее 4 человек на кв. милю [42]. Это объясняется исключительно неблагоприятными условиями ландшафта, высокой детской смертностью, полиандрией, болезнями и распространённым целибатом в обществе, где 1 мужчина из 6 жил в монастыре.
