Елизаветинская Англия. Путеводитель путешественника во времени - Мортимер Ян (бесплатные онлайн книги читаем полные txt) 📗
Личные драгоценности, одеяния, кареты и лодки Елизаветы обходятся еще в 20 тысяч. Она раздает милостыню не менее чем на 2 тысячи фунтов, еще 4 тысячи фунтов тратит на подарки гостям и сановникам. Ее процессии, шествия, праздники и триумфы обходятся в 5 тысяч фунтов в год, а уход за королевскими дворцами, замками, домами и кораблями стоит еще 50 тысяч фунтов. И это мы еще не учли военные расходы. Если знать, что на войну в Ирландии в 1599–1603 годах ушло 1,131 миллиона фунтов, то становится ясно, насколько же трудно было свести концы с концами. Но Елизавета так хорошо управлялась с бюджетом, что государственный долг на момент ее смерти составлял всего лишь 300 тысяч фунтов.
Как уже говорилось выше, Елизавета не слишком-то высокого мнения о парламенте. Она не может контролировать выборы депутатов, так что именно в парламенте подвергается самой суровой критике. Естественно, что она созывала парламент всего десять раз за свое 45-летнее правление (большинство монархов до нее делали это раз в год). Впрочем, несмотря на то что выборы королева контролировать не может, почти все остальное она держит под строгим контролем. Она обращается к депутатам напрямую – это очень эффективно. Она определяет, что парламенту можно обсуждать, а что – нельзя, и даже исключает из Палаты общин депутата, который предложил не понравившийся ей закон. Она влияет на депутатов индивидуально, угрожая лишить аудиенций или покровительства. Она лично назначает спикера Палаты общин и через него контролирует дебаты. А если ей хочется, она просто распускает парламент. В теории королева управляет страной вместе с тайным советом и парламентом, но на деле управление осуществляется сообразно желаниям Елизаветы.
Аристократия
В Средневековье королям постоянно приходилось остерегаться влиятельных лордов – своих кузенов, иногда даже родных братьев или сыновей. У Елизаветы таких проблем нет. У ее деда Генриха VII не было ни братьев, ни кузенов. Из детей выжили две дочери и всего один сын, Генрих VIII, который, в свою очередь, стал отцом двух дочерей и одного законного сына, Эдуарда VI. Будучи последним выжившим ребенком Генриха VIII, Елизавета находится в очень хорошем положении – ей не приходится конкурировать с влиятельными герцогами из королевского рода. Наследники тоже не рвутся в бой – и королеву это вполне устраивает [25]. Она упорно отказывается назвать наследника – даже после того, как парламент прямо этого от нее требует. Выступая перед своим первым парламентом, она заявляет, что умрет девственницей; несмотря на то что ее много раз пытаются переубедить, она так и не выходит замуж. Она отлично знает, что если признает наследницей внучку своей старшей тетки, Марию, шотландскую королеву-католичку, то станет еще более привлекательной целью для наемных убийц-католиков. Когда ее спрашивают, кого бы она сама желала видеть наследником, она отвечает: «Вы думаете, я смогу полюбить того, кто наденет на меня погребальный саван?» С другими родственниками она обращается бесцеремонно: в частности, Катерину Грей, как уже упоминалось выше, без особых сомнений посадили в Тауэр.
Слишком влиятельных лордов во времена Елизаветы тоже было немного. После того как в июне 1572 года за государственную измену (участие в заговоре Ридольфи) казнили католика герцога Норфолка, больше в Англии герцогов не осталось. Как и ее дед, Генрих VII, Елизавета не выдавала новых графских, маркизских и виконтских титулов, да и баронских выдала очень мало. Причина проста – она хотела ограничить власть подданных, укрепив таким образом собственную. Даже епископы, в старые времена составлявшие серьезную оппозицию королям, тоже лишились политической силы. Они больше не служат католической церкви, независимой от английского короля, – теперь они подчиняются монарху, верховному главе церкви Англии. Вместо того чтобы бросать вызов королеве, им приходится проповедовать «доктрину божественного принца» – или, в данном случае, божественной принцессы. Таким образом, в елизаветинской Англии уже нет ни личных армий, ни герцогов королевской крови, ни епископов-политиков. Тем, кто замышляет восстание против Елизаветы, просто не к кому обратиться с просьбой возглавить их.
Тщательно проводимая Елизаветой политика приводит к определенному дефициту аристократов в Англии. После казни герцога Норфолка самым высоким титулом в знатной иерархии стал маркизский. Маркизов никогда не было много: в 1600 году остался всего один (маркиз Винчестер), плюс еще вдовствующая маркиза (супруга последнего маркиза Нортгемптона, Вильяма Парра, умершего в 1571 году). Третий по значимости титул – графский; в 1600 году их было 18 [26]. Затем идут два виконта – лорд Монтегю и лорд Еовард из Биндона [27]. Самый низкий титул – баронский: всего в Англии 37 баронов [28]. Всего в заседаниях парламента в начале правления Елизаветы принимают участие 57 пэров, а в конце – 55 (несовершеннолетние наследники не могут заседать в парламенте). Всех вместе их называют пэрами королевства, но считать, что все они равны (слово «реет» означает еще и «ровня»), ни в коем случае не стоит. Даже среди обладателей одинаковых титулов существует своя иерархия: «старые» титулы имеют больший вес, чем новые. В богатстве тоже немалый разброс: лишь у двух лордов доходы превышают 10 тысяч фунтов в год; у большинства доходы выше 800, но у некоторых – всего 300 фунтов. По оценкам Томаса Вильсона, средний доход графов и маркизов – 5 тысяч фунтов в год, а баронов и виконтов – около 3 тысяч в год. Как вы увидите, сама идея «равенства» в представлении елизаветинских англичан относится только к людям, которые будут стоять пред лицом Бога на Страшном суде. Здесь, на Земле, равенства не существует.
Доходы не равняются покупательной способности – особенно если вы принадлежите к высшему сословию и можете брать деньги в долг. Возьмем, например, молодого Генри Перси, девятого графа Нортумберленда. Его отец, восьмой граф, в 1582 году имел неплохой годовой доход (4595 фунтов), но после его смерти в 1585 году большую часть состояния отдали вдовствующей графине, оставив молодому Генри «всего» 3363 фунта. Проблема в том, что потратил Генри вдвое больше. По его же собственным словам: «Соколы, охотничьи собаки, лошади, кости, карты, одежда, любовницы; траты, последовавшие за всем этим, оказались столь необузданными, что я перестал понимать, где нахожусь и что делаю, пока не обнаружил, что вместо 3 тысяч фунтов годового дохода я за полтора года влез в долги на 15 тысяч». К счастью для Генри, одна из привилегий аристократа заключается в том, что его нельзя посадить в тюрьму за долги, так что хотя бы из-за этого ему беспокоиться не нужно. Среди других привилегий – право быть судимым пэрами, очень низкие налоги и свобода от пыток. Впрочем, несмотря на все вышесказанное, на троне сидит Елизавета, так что полностью полагаться на эти привилегии не стоит. Королева не похожа на своего тирана-отца, Генриха VIII, который не отдавал лордов под суд пэров, а просто казнил их по совокупности преступлений; тем не менее, очень немногие суды рискуют идти против королевского гнева. Некоторые пэры годами сидят в Тауэре, прежде чем их наконец отдадут под суд.
Джентри
Аристократы, конечно, богаты и привилегированны, но по-настоящему владеют и управляют Англией именно джентри. Примерно у 500 рыцарей есть собственные усадьбы; еще около 15 тысяч дворян («джентльменов») получают достаточные доходы с земли, чтобы иметь возможность не работать [29].
В этой группе разница доходов наиболее значительна – от таких богатых рыцарей, как сэр Джон Харингтон (позже – лорд Харингтон) и сэр Николас Бэкон, чей доход составляет более 4 тысяч фунтов в год, до местного дворянства, которое сдает свою тысячу акров в аренду крестьянам, имея с этого от силы чуть больше 100 фунтов. Томас Вильсон говорит, что джентльмен, чтобы считаться таковым, должен иметь годовой доход не менее 500 фунтов (на юге страны) или не менее 300 (на севере). На самом же деле доход северных дворян редко превышает 200 фунтов в год. Кроме того, многие люди, называющие себя джентльменами, имеютзадушойито го меньше. Когда Джон Вебб, «джентльмен» из Фриттендена, графство Кент, умер в 1582 году, стоимость его движимого имущества составляла всего 65 фунтов. Джон Лав, «джентльмен» из Кренбрука, в 1590 году оставил своей вдове движимого имущества на 32 фунта плюс еще примерно столько же – на оплату долгов; наконец, Джерман Вебб, «джентльмен» из Плакли, в 1593 году оставил 27 фунтов имущества и 29 фунтов долгов. Половина всех «джентльменов», умерших в Кенте за время правления Елизаветы, оставила наследство общей стоимостью меньше 167 фунтов. Таким образом, богатство далеко не всегда пропорционально общественному положению. Некоторые люди даже считают, что это два совершенно отдельных вопроса: для них главный определяющий фактор статуса джентльмена – это наличие герба, которое свидетельствует о рыцарском происхождении и наделяет их правом называть себя «эсквайр». Так что совершенно не удивительно, что во всех графствах семьи заявляют об обладании гербом – не важно, имеют они на самом деле на него право или нет. Герольды (офицеры Геральдической коллегии) регулярно посещают графства и проверяют истинность этих заявлений. Вот вам и иерархия: национальной полицейской службы не существует, зато есть национальная организация, определяющая, есть ли у людей право носить герб.
