Утерянные земли России. Отколовшиеся республики - Широкорад Александр Борисович

Впервые термин «Малая Русь» появился в византийских актах XIV века в связи с хлопотами галицко-волынского князя Юрия Львовича о создании особой митрополии для его владений с центром в Галиче. Поэтому в одном из византийских документов середины XIV века и называются «епископии Малой Руси, находящиеся в местности, называемой Волынью». Термином «Волынь» в источниках XIV века обозначалась как раз территория Галицко-Волынской Руси. Разграничение, проведенное в связи с церковным разделом, проникло затем и в светские источники, отсюда и титул последнего галицкого князя Болеслава Юрия «dux tocius Russiae mynoris».

В противовес Галицко-Волынской Руси вся остальная территория Руси, остававшаяся по-прежнему под управлением общерусского митрополита с резиденциями в Киеве и во Владимире, получила название «Великой (или Большой) Руси».

В начале XIV века для владений литовских князей была создана особая «литовская» митрополия. В 1361 г. кандидату литовского князя Ольгерда на митрополичий стол Роману решением патриархии были переданы «литовские» епископии и епископии «Малой Руси». В Рогожском летописце в этой связи было отмечено, что Роман был поставлен «на землю Литовськоую и на Волыньскоую».

При новом разделе митрополии в 70-х годах XIV века связанный с литовским двором митрополит Киприан стал митрополитом «Литвы и Малой Руси», то есть территорий, входивших в состав Великого княжества Литовского и Польского королевства, а оставшаяся территория, продолжавшая называться «Великой Русью», отошла к кандидату московских князей Пимену.

Появление в византийских источниках XIV века в связи с разделами общерусской митрополии терминов «Великая» и «Малая Русь», а также «Литва» было связано с разграничением политических зон влияния в Восточной Европе. Термин «Великая Русь» лишь к концу XIV века стал совпадать с будущей великорусской территорией, а термин «Малая Русь» никогда не совпадал с границами будущей украинской территории.

Термин «Белая Русь», как писал доктор исторических наук Борис Николаевич Флоря³⁷, впервые появляется в сочинении византийского хрониста второй половины XV века Лаоника Халкокондила. Такие города, как Москва, Тверь, Киев, он относит к «Черной» Сарматии (так хронист называет Русь), а территорию Новгородской земли обозначает как Сарматию «Белую».

В источниках второй половины XIV – начала XV века, связанных с деятельностью Тевтонского и Ливонского орденов, Новгородско-Псковские земли устойчиво именуются «Белой Русью». Территория на север от Новгорода на ряде географических карт XV века обозначена как Russia Alba в противоположность лежавшей южнее Russia Negra – название, относившееся одновременно к территориям и Великого княжества Литовского, и складывавшейся Московской Руси. В «Повести» Симеона-суздальца Василий II именуется «белым царем всея Руси». В рассказе так называемого «Свода 1479 года» о том же событии упоминается «болшее православие и вышшсе христианьство Белые Руси».

Все это показывает, что интересующие нас термины, хотя и редко, встречаются и в восточнославянских источниках. По-видимому, и здесь «Белая Русь» употребляется в значении «Великая Русь», тем более что и сам этот термин (правда, как внешний, используемый иностранцами) имеется также в «Повести» Симеона: «Славна бо земля та и фрязове зовут ея Великая Русь».

Несколько слов стоит сказать и о термине «Украина». Как писал князь А.М. Волконский в статье «Историческая правда и украинофильская пропаганда»: «Русское слово “украйна” (польское ucraina) означает “пограничная земля” (по-итальянски paese di confine); русское прилагательное “ucrainij” означает “то, что лежит у края, близ грани” (presso il bordo: presso – у, bordo – край). Очень знаменательно это значение слова, ибо ясно: то, что именуется Украиной, не есть нечто самостоятельное; такое название может быть дано известной местности лишь извне, правительством или народом, рассматривавшим эту местность как некий придаток к своему государству. И действительно, для Литвы киевские земли стали украйной (южной) со времени завоевания их ею в конце XIV века; для Польши – украйной (восточной) со времени объединения Литвы и Польши во второй половине XVI века; для Московской Руси – украйной (юго-западной) со времени присоединения Малороссии в середине XVII века. Вряд ли наименование Украйна найдется в памятниках ранее конца XIV века. У Московской Руси были и другие украйны – те земли, которые лежали у границы донской и нижневолжской степи, занятой татарскими кочевьями. Граница эта (насколько вообще можно говорить о степной границе в XIV–XVII веках) постепенно, ценой тяжких столетних усилий, подвигалась на юг; соответственно менялись и земли, к которым прилагалось название украинных. Заметим, что прилагательное “украинный” применяется вовсе не только к Южной России: классический “Толковый словарь русского языка” Даля (издание 1865 г.), объясняя это слово, приводит такие примеры: “Сибирские города встарь зывались украйными. А город Соловецкой место укроинное…”

Читаем в Новгородской летописи под 1517 годом: “По королеву совету Жигимонтову приходиша крымские татарове на великого князя украйну около города Тулы… без пути начаша воевати”. В 1580 году вследствие тревожных известий государь распределяет, “как быть воеводам и людям на берегу [то есть по Оке] по украинским городам от крымские украйны и от литовской” (Древняя российская вивлиофика. XIV, 368). В 1625 году из Валуек (на юге нынешней Воронежской губернии) пишут, что чают “приходу татар на наши украйны”; об этой опасности царская грамота тотчас же сообщает воронежским воеводам (Книги разрядные. 1, 1063, 1106, 1133; Воронежские акты. 1851. 1, 120). Подчеркнутые имена дают представление о постепенном продвижении московской границы за эту сотню лет на юг. Подобные цитаты можно было бы привести в изобилии.

начинается народная песня про реку Амур, то есть песня, сложившаяся не ранее конца XVII века».

Сейчас националисты Украины и Белоруссии отчаянно спорят, на каком языке говорило население Великого княжества Литовского в XIV–XVI веках – на украинском или на белорусском? Обе стороны согласны, что их язык был государственным на территории Великого княжества Литовского.

«Самостийники» не понимают анекдотичности своих утверждений. Что же получается? Объезжает, к примеру, великий князь литовский свои владения, и в Минске ему приходится разговаривать по-белорусски, в Вязьме – по-русски, а в Киеве – по-украински?

На русском языке была написана и знаменитая «Хроника Быховца», а когда в XVII веке кириллица была запрещена на территории Речи Посполитой, хронику переписали тоже по-русски, но латинскими буквами.

В 1588 г. был принят Литовский Статут – нечто типа конституции Великого княжества Литовского. Он был написан на… русском языке. Правда, теперь белорусские историки утверждают, что язык был белорусским, а украинские историки – что украинским. Таким образом, сами националисты подтверждают, что в конце XVI века в Малой и Белой Руси был единый язык и нетрудно догадаться, какой.

Кстати, Статут подтвердил и государственность русского языка на территории Великого княжества Литовского: «А писар земский маеть по руску литерами и слолвы рускими вси листы, выписаны и позвы писати, а не иншим языком и слова»³⁸.

В Кракове в Ягеллонской часовне к 1917 г. еще можно было прочесть надпись кириллицей на русском языке, датированную по одной версии 1459 г., а по другой – 1470 г. Все документы 1595–1596 гг., связанные с Брестской унией, также написаны на русском языке.

Характерный факт – литовские послы, приезжавшие в Москву, свободно, без переводчика, общались с боярами и дьяками. Впервые, и то для затягивания переговоров, литовские послы потребовали переводчика в конце XVI века, мотивируя это тем, что у московитов много новых слов появилось, им неведомых.