Ленд-лиз. Дороги в Россию. Военные поставки США для СССР во Второй Мировой войне. 1941-1945 - Джонс Роберт

Пока он говорил, Сталин записал для него четыре позиции, в которых советская сторона нуждалась больше всего: легкие зенитные орудия, алюминий, пулеметы калибра 12,7 мм и винтовки калибра 7,62 мм²⁸.

В комнате для переговоров воздух был спертым, там висели клубы дыма, но двое мужчин беседовали, не обращая на него внимания, непрерывно курили, пробуя сигареты друг у друга. Гопкинс убеждал Сталина, что Соединенные Штаты и Великобритания готовы сделать для Советского Союза все, что было в их силах, однако они не могут творить чудеса. То, что они могут направить в Советский Союз немедленно, это уже готовые изделия. Гопкинс подчеркнул, что даже это, скорее всего, придет в Советский Союз не раньше зимы. Гопкинс предложил, чтобы три заинтересованных стороны собрались на конференцию по вопросам поставок. Сталин отметил, что он приветствует идею такой конференции, и тогда Гопкинс предложил, чтобы она состоялась в период с 1 по 15 октября. Сталин согласился и выразил надежду, что Соединенные Штаты также вступят в войну против Германии, так как Англии и СССР в одиночку будет очень трудно сокрушить Гитлера. Советский руководитель заявил, что достаточно будет простого объявления войны без единого выстрела, чтобы ввести противника в заблуждение²⁹.

За две короткие встречи с коммунистическим диктатором Гопкинс узнал о положении в России после нападения на нее нацистов больше, чем кто-либо другой. Как писал Гопкинс, Сталин говорил «открыто и честно». Он не тратил лишних слов или жестов и точно знал, что ему нужно. Сталин задавал ясные, прямые и взвешенные вопросы, на которые, как был вынужден признаться Гопкинс, «я обнаружил, что отвечаю так же прямо и коротко». Визит в Москву одновременно и воодушевил, и расстроил Гопкинса. Воодушевил, потому что он, как и другие, надеялся, что эта встреча являлась поворотным пунктом в отношениях между тремя государствами в военное время, потому что вопрос о расчете поставок не будет больше омрачен пророчествами о неминуемом скором разгроме Советского Союза. В то же время царившая в Москве обстановка тоталитаризма угнетала его. Тот явный страх и преклонение, которые выказывали высокопоставленные государственные лица Сталину, концентрация огромной власти в руках одного человека внушали ужас болезненному и хрупкому Гопкинсу³⁰ (не только ему. Позже и Черчилль признавался, что, когда входил Сталин, все (и он в том числе) «почему-то» вставали, держа руки по швам. – Ред.).

Гопкинс отправил в Вашингтон телеграмму, где выразил уверенность в том, что русские должны устоять. Даже Штейнгардт признался в том, что изменил свое прежнее мнение, и добавил, что считает – визит Гопкинса «окажет самое благоприятное влияние на советско-американские отношения», а также «даст новый толчок усилиям двух стран в деле достижения победы в войне». Возвращение Гопкинса в Англию напоминало сцену из старой мелодрамы. Он забыл свои лекарства и тяжело заболел. Неопознанный эсминец открыл огонь по его самолету. Суровые воды Скапа-Флоу хлестали бомбардировщик при приземлении. Лишь искусно управляемый шлюпочный крюк спас Гопкинса от морской воды, когда он неуклюже поднимался по скользкому трапу на борт флагманского корабля³¹.

Наконец экстренный посланец президента присоединился к Черчиллю на борту корабля «Принц Уэльский», бросившего якорь для секретной встречи с Рузвельтом.

А в это время озабоченные чиновники в Вашингтоне столкнулись со сложной проблемой финансирования помощи России. Хотя Соединенные Штаты и разморозили советские банковские счета, у русских не было достаточного количества долларов для выполнения даже первых заказов. 30 июня Уманский предложил, чтобы американское правительство выделило Советскому Союзу кредит сроком на пять лет для оплаты размещенных на территории США заказов. Он считал, что кредит для России более выгоден, чем участие в программе ленд-лиза. Почему советская сторона не желала связываться с ленд-лизом, так до сих пор непонятно. Возможно, они хотели работать в рамках отдельных военных контрактов, что не было возможно в случае, если Советский Союз войдет в программу поставок по ленд-лизу. Однако мысль о предоставлении кредита была для американской администрации не более приятной, чем включение Советского Союза в список стран, куда осуществлялись поставки по ленд-лизу, поскольку и здесь потребовалось бы разрешение конгресса. И если Рузвельт не мог рискнуть обратиться в конгресс с просьбой о включении СССР в ленд-лиз, точно так же он опасался просить разрешения на предоставление русским кредита. И то и другое требовало времени, а времени как раз не было³².

Правительство при Рузвельте пробовало действовать различными путями. Так, 2 августа Моргентау согласился в течение одного года покупать русское золото по твердой цене 35 долларов за унцию. Уэллес добивался того, чтобы Соединенные Штаты покупали в Советском Союзе стратегически важное сырье. Обсуждение вопроса о сырье началось 7 июля, а уже 28 июля Государственный департамент передал советской стороне список материалов, которые США намеревались покупать. Кроме того, администрация президента дала задание министру торговли и руководителю Комитета по кредитам Джесси Джонсу рассмотреть вопрос о возможном предоставлении Советскому Союзу кредита от Управления по реорганизации в сфере финансов или одного из ее дочерних предприятий. Джонс был за предоставление кредита, однако препятствием здесь возник вопрос о финансовых гарантиях. До 21 августа Джонсу все еще не удавалось решить этот вопрос. 15 августа Моргентау помог временно решить его, предоставив аванс за поставки советского золота на сумму 10 млн долларов, факт, который держали в секрете более месяца³³.

11 сентября в Белом доме состоялась встреча Уманского с Рузвельтом. Уманский проинформировал президента, что для того, чтобы оплатить свои самые важные заказы, России нужно 140 млн долларов, однако таких денег у Амторга нет. Рузвельт снова заговорил о политических сложностях в получении крупных кредитов. В то же время он заверил Уманского, что самые срочные советские заказы будут выполнены и оплачены по бартеру. На следующий день по предложению Гопкинса президент дал указание Джонсу приобрести в Амторге на сумму до 100 млн долларов марганец, хромиты, асбест, платину и другие материалы, а также выплатить в рамках этих закупок Амторгу аванс на сумму 50 млн долларов. Соглашение было быстро подписано, и советская сторона соблюдала его со всей скрупулезностью. Как оказалось, в долгосрочной перспективе Корпорация военных поставок Управления по финансовой реорганизации оказалась в выигрыше³⁴.

На борту линкора «Принц Уэльский» в Северной Атлантике Черчилль спешил на свою первую встречу с Рузвельтом. Во время скучного путешествия Гопкинс писал отчеты о поездке в Москву и играл с премьер-министром в нарды. В субботу 9 августа британский линкор прибыл в Аргентию на острове Ньюфаундленд. Сюда же прибыл и американский тяжелый крейсер «Огаста» с высокопоставленным пассажиром, президентом США, на борту. За ужином на борту «Огасты» Рузвельт, Уэллес, Гарриман, Гопкинс и высокопоставленные американские военные обсудили с Черчиллем и британской делегацией японскую агрессию и проект совместного заявления, позже получившего название Атлантическая хартия. Американскую сторону больше интересовали проблемы приоритетов в программе ленд-лиза и графики производства, так как это оказывало влияние на дела на советско-германском фронте. Это разочаровало англичан, которые намеревались обсуждать главным образом вопросы стратегии. Тем не менее новости, которые привез Гопкинс из Москвы, интересовали всех. Черчилль поддержал идею созыва конференции в Москве по вопросам оснащения Красной армии, которую Гопкинс обсуждал со Сталиным. Премьер-министр решил назначить своим представителем на конференции лорда Бивербрука (Уильяма Эйткена), знаменитого журналиста и министра авиационной промышленности. По его мнению, от имени Рузвельта в Москву должен был снова лететь Гопкинс. Лорд Бивербрук прибыл в Аргентию в понедельник 11 августа. Благодаря полученной от Гопкинса информации разногласий по вопросу оказания помощи Советскому Союзу между союзниками практически не было. Таким образом, 15 августа американский и британский послы передали Сталину несколько измененный вариант предложения Гопкинса– Криппса по проведению конференции в Москве³⁵.