Популярная история евреев - Джонсон Пол (читать книги онлайн полностью .TXT) 📗
Тем не менее, Англия двигалась дальше и получила на мирных переговорах мандат на управление Палестиной. Работа по созданию еврейского национального дома продолжалась. Ситуация, когда англичане заняли Палестину, выглядела следующим образом. Там проживало два основных типа евреев. Во-первых, религиозные общины богословов и мудрецов, которые существовали всегда, но в XIX столетии их число непрерывно возрастало. В Иерусалиме они населяли еврейский квартал – гетто. Жили они за счет благотворительных фондов, формировавшихся из пожертвований евреев со всего мира. Мир общин не понимал Декларацию Бальфура. Но они вечно жаловались и требовали. Когда Вейцман пришел к ним, они попросили его уговорить Алленби отправить корабль в Триест за самыми лучшими миртами, чтобы они могли как следует отметить Праздник Кущей. Вейцман рассвирепел, но у них были свои задачи, а у него – свои. А разве требования Торы, без которой бессмысленно говорить о национальном очаге, не надо выполнять в точности? В иудаизме слово «ритуал» никогда не было бранным…
Были еще фермеры-поселенцы, которые устроились здесь с помощью филантропов вроде Монтефьоре. Некоторые из тех, кого субсидировал Эдмунд де Ротшильд, стали вполне обеспеченными колонистами. Когда в 1881 г. погромы спровоцировали первую большую волну эмиграции евреев из России в Палестину, так называемую Первую Алию («восхождение»), Ротшильд взял вновь прибывших под свое крыло. Он обеспечил новые поселения и деревни, известные под названием «мошавот», администрацией, школами и врачами. В число этих поселений входили Экрон, Гедерах, Ришон-ле-Цион и Петах-Тиква («возрождение») в Иудее, Рош-Пинья и Иешуд-га-Маала в Галилее и Цихрон-Яков в Самарии. В 1896 г. Ротшильд добавил к ним Метуллах, а российские сионисты – Беер-Товиях. На этом этапе из 1 700 000 фунтов стерлингов все, кроме 100 000, были выделены поселениям из кармана Ротшильда. У него не было времени ни для Герцеля, которого он считал политическим агитатором, ни для «русских» вроде Вейцмана, бывших, по его мнению, всего лишь «шлимилями» (простаками). Он заявил делегации сионистов, в которую входил Нордау: «Это мои колонии, и я буду делать с ними что захочу». Однако в 1900 г. он передал участки новой Еврейской ассоциации колонизации, хотя и продолжал их финансирование. К 1890-м годам восходит основание таких поселений и деревень, как Реховот и Хадера, а к началу столетия – КефарТавор, Явнеель, Менахемия и Киннерет. Не все колонии были сельскохозяйственными. Вводились в строй фабрики. Новые еврейские кварталы пристраивались к Яффе, Хайфе и самому Иерусалиму.
Следом, с 1904 г., на волне еще более ужасных погромов в России, началась Вторая, намного более сильная Алия. Она привела свыше 40 000 иммигрантов в Палестину, часть которых основала в 1909 г. зеленый пригород Яффы, которому суждено было стать большим городом Тель-Авивом. В том же году новые поселенцы, в основном молодежь, основали первый киббуц («коллектив») в Дегании, чтобы покончить со скандальным, как они считали, явлением, когда фермами управляют еврейские надзиратели, а всю основную работу выполняют нанятые арабы. Под руководством Артура Руппина (1876—1943), которого Вольфсон назначил управляющим палестинской штаб-квартирой сионистского движения, сионисты начали планомерную работу по заселению. Киббуцы, добровольные коллективные хозяйства, стали основным видом поселений, которые финансировали сионисты, и их число достигло 200. Кроме того, существовали, мошав-оведим, сельскохозяйственные поселения, члены которых владели частным хозяйством, но совместно приобретали инвентарь, и мошав-шитифи, где люди владели домами, но коллективно обрабатывали землю. Руппин был по происхождению прусским евреем; социолог, экономист и статистик по образованию, он привнес эту скучную, но необходимую комбинацию качеств, плюс огромную изобретательность, настойчивость и трезвое понимание предыдущих ошибок в дело превращения сионистской идеи в практическую реальность. Больше, чем кто-либо, он занимался болтами и гайками, хлебом и маслом нового дома.
Существовала также проблема защиты новых колоний от мародеров. Молодые люди из Второй Алии, принимавшие участие в еврейских группах самообороны для защиты от погромов в России, образовали в 1909 г. общество Шомерин («стражу»). На фотографиях того времени можно увидеть их, увешанных патронташами и карабинами, в русских сапогах и с арабскими прическами и вообще похожих на казачьих атаманов с университетским образованием. Однако требовалось нечто большее, и появился человек, который был в состоянии сделать это: Владимир Жаботинский (1880—1940). Подобно Герцлю, он был писателем и любителем театра, происходил из Одессы, самого романтического из еврейских городов. Этот богатый порт на Черном море, живший экспортом хлеба, занимал особое место в еврейской истории. Космополитичный город, находящийся в России, пропах Средиземноморьем и теплым югом. Жаботинский владел русским, немецким, английским, французским языками, идишем, а также ивритом. Подобно большинству одесских евреев (другой пример – Троцкий), он был ярким оратором. К началу 1900-х годов в Одессе проживало около 170 000 евреев (треть населения города), и тем не менее Одесса была одновременно центром зверского антисемитизма и еврейской культуры. Но культуры светской. В Одессе действовала первая еврейская община, которой руководили маскили. Раввины-ортодоксы ненавидели Одессу и предупреждали благочестивых евреев, чтобы их нога не ступала в место, которое, как они говорили, собирало все помои черты оседлости и стало новым Содомом («Адский огонь горит вокруг Одессы на расстоянии в десять парасангов»). Она произвела на свет многих из первых сионистов, таких, как Леон Пинскер, автор «Самоэмансипации», и Агад Гаам, ведущий философ раннего сионистского движения. Там существовала мощная и резкая еврейская печать, в которой Жаботинский быстро выдвинулся как воинствующий, агрессивный сионист. Он был также активным членом одесских сил самообороны.
Когда разразилась Первая мировая война, Жаботинский стал разъездным корреспондентом одной московской газеты и путешествовал по Ближнему Востоку. Турки в это время относились к палестинским евреям как потенциальным предателям, и в результате их терроризма население, превышавшее 85 000 человек, упало ниже 60 000. В Александрию прибыло 10 000 еврейских беженцев, живших в нищете, но при этом их раздирали внутренние противоречия. Ашкенази и сефарды боролись за раздельные кухни для супа. Студенты из новой гимназии им. Герцля в Тель-Авиве не реагировали, если к ним обращались на иврите. Жаботинский, которого правильно было бы назвать поэтом-активистом (вроде Д’Аннунцио), решил, что нужна армия, которая могла бы как сплотить евреев, так и покончить с их тупой покорностью дурному обращению. Он нашел родственную душу в лице Иосифа Трумпельдора (1880—1920), однорукого еврея-добровольца русскояпонской войны. Вместе этим двум решительным людям, вопреки сопротивлению официальных английских властей, удалось создать специальные еврейские воинские подразделения: сначала Корпус Мулов Сиона, а затем три батальона Королевских стрелков, 38-й (выходцы из лондонского Ист-Энда), 39-й (американские добровольцы) и 40-й, набранный прямо в Ишуве. Сам Жаботинский служил в 38-м батальоне и руководил форсированием Иордана. Но, к его разочарованию, сионистские власти Палестины не слишком старались сохранить то, что фактически стало Еврейским легионом, и англичане быстро расформировали его. Тогда он сколотил тайную организацию самообороны, которой суждено было превратиться в Хагану, своего рода зародыш будущей мощной армии.
Беспокойство Жаботинского подогревалось явной и растущей враждебностью местных арабов по отношению к проекту создания национального еврейского очага. Сионисты, и в первую очередь Герцль, постоянно недооценивали арабов. Во время первого визита в Лондон Герцль поверил пророчествам Хольмана Ханта, который вроде бы хорошо знал Палестину: «Эти арабы – не более чем рубящие дрова и черпающие воду. Их даже не придется лишать права собственности, потому что они могут оказаться весьма полезными для евреев». На самом же деле у арабов, как и у евреев, развивался дух национализма. Главное различие состояло в том, что они начали организационную работу на двадцать лет позже. Еврейский национализм, или сионизм, – это составная часть европейского националистического движения, крупнейшего явления XIX века. Арабский национализм стал составной частью афро-азиатского национализма XX столетия. Арабское националистическое движение стало по-настоящему формироваться лишь в 1911 г., когда в Париже была сформирована тайная структура под названием «Аль-Фатах» – «Молодые арабы». Она ориентировалась на пример младотурок и подобно им с самого начала отрицала сильную антисионистскую направленность. После войны французы, которые, как мы видели, с самого начала ненавидели идею британского мандата и боролись с ней за кулисами версальских переговоров, позволили Аль-Фатах организовать в Дамаске свою базу, ставшую центром антибританской и антисионистской деятельности.
