Популярная история евреев - Джонсон Пол (читать книги онлайн полностью .TXT) 📗
На самом деле все три еврейских лидера переоценивали в 20-е годы реальную готовность евреев эмигрировать в Палестину. После того как утряслась суета первых послевоенных лет, прекратились погромы в Польше и на Украине, евреи, как и все прочие нации, стали довольствоваться своей долей благосостояния. Желание грузиться на пароходы до Хайфы ослабло. Да и беспорядки 1920—1921 гг. не воодушевляли на иммиграцию. Впрочем, в 20-е годы еврейское население Палестины удвоилось и достигло 160 000. То же произошло и с сельскохозяйственными поселениями. К концу десятилетия их было уже 110, где 37 000 евреев обрабатывали 175 000 акров земли. Однако общее число иммигрантов составило всего 100 000, из которых 25% не остались в Палестине. Таким образом, в среднем реальный масштаб иммиграции составлял всего 8000 человек в год, не говоря уже о 1927 годе, на который приходился пик процветания 20-х годов: в этом году прибыло 2713 человек, а выехало – свыше 5000. В 1929 г., который можно считать поворотным в мировой экономике, въезд и выезд примерно сравнялись.
Но именно в этом кроются и упущенные возможности и начало трагедии. В спокойные годы, когда Палестина была относительно открыта, евреи не желали ехать сюда. Начиная с 1929 г. их экономическое и политическое положение и в еще большей степени – безопасность ухудшаются по всей Европе. Но, по мере того как возрастало их стремление попасть в Палестину, возрастали и препятствия на их пути. В 1929 г. арабы учинили очередной погром, в котором погибло свыше 150 евреев. Англичане, как и прежде, ответили введением ограничений на въезд. Лейбористский министр по делам колоний Лорд Пассфилд сочувствия не проявлял: его Белая Книга (1930 г.) была первым явно антисионистским английским государственным документом. Жена лорда, Беатрис Уэбб, говорила Вейцману: «Не могу понять, почему евреи так шумят по поводу нескольких десятков своих соплеменников, убитых в Палестине. Столько же погибает каждую неделю в Лондоне на городском транспорте, и никто не обращает внимания». Британский премьер Рамзой Макдональд оказался более чувствительным к проблеме евреев, и благодаря ему иммиграция была возобновлена.
Итак, сотни тысяч все сильнее охватываемых страхом евреев хотели въехать в страну. Однако с каждой новой волной еврейской иммиграции реакция арабов становилась все более бурной. Жаботинский считал уровень иммиграции порядка 30 000 человек в год удовлетворительным. Этот уровень был преодолен в 1934 г., когда прибыло 40 000. На следующий год наблюдался рост более чем на 50% (прибыло 62 000). Затем в апреле 1936 г. произошли крупные волнения арабов, и англичане осознали неприглядную истину: мандат перестает работать. В своем докладе от 7 июля 1937 г. комиссия лорда Пила рекомендовала сократить иммиграцию евреев до 12 000 человек в год и ввести ограничения на покупку земли. Кроме того, она предложила разделить Палестину на три анклава. На прибрежной полосе (Галилея и долина Изреельская) формируется Еврейское государство. Арабское государство включает в себя Иудейские холмы, Негев и Эфраим. Англичане же будут управлять подмандатной территорией, простирающейся от Иерусалима через Лидду и Рамлех до Яффы. Арабы яростно отвергли этот проект, в 1937 г. произошло их новое восстание. На следующий год Панарабская конференция в Каире сформулировала основы политики, в соответствии с которыми все арабские государства и общины брали на себя обязательства сделать все возможное, чтобы остановить дальнейшее продвижение и развитие сионистского государства. Англичане отказались от идеи раздела, и, после провала трехсторонней конференции в Лондоне в начале 1939 г., которую арабы считали безнадежной с самого начала, Декларация Бальфура также была тихо похоронена. Новая Белая Книга, выпущенная в мае, объявила, что в течение пяти лет будут впущены еще 75 000 евреев, а дальнейший въезд будет происходить только по согласованию с арабами. Одновременно Палестина будет постепенно двигаться к независимости. К этому моменту в Палестине проживало 500 000 евреев, но арабы продолжали составлять подавляющее большинство. Поэтому, если бы проводился в жизнь английский план, то новое государство оказалось бы в руках арабов, а евреи должны были бы приготовиться к изгнанию.
Эта цепочка трагических событий вызвала напряженность внутри сионистского движения, расколовшегося по вопросу о том, как реагировать на них. По инициативе Мицрахи в 1931 г. Вейцмана сняли с поста президента Всемирного сионистского конгресса. В том же году на проходивших в Палестине выборах Сионистской Ассамблеи делегатов произошел раскол движения на три части: Мапай получила 31 место из 71, Ревизионисты – 16 и Мицрахи – 5. Раскол распространился и на военное крыло: Ревизионисты и Мицрахи отделились вместе с другими сионистами несоциалистического толка от Хаганы и образовали соперничающую организацию – Иргун.
Принципиальный раскол между Мапай и Ревизионистами, которому суждено было определять политическую жизнь сионистского государства с самого его основания, усугублялся взаимными оскорблениями. Ревизионисты обвиняли Мапай в сотрудничестве с англичанами и предательстве дела евреев. Те, в свою очередь, называли их «фашистами». Бен-Гурион звал Жаботинского «Владимир Гитлер». 16 июня 1933 г. Хаим Арлозоров, руководитель политического департамента Еврейского агентства, сформированного в 1929 г. с целью координации Всемирного еврейского движения, был убит на морском берегу в Тель-Авиве. Он был страстным сторонником Мапай, и подозрение сразу пало на ревизионистов-экстремистов. Двое из них, Абрахам Ставский и Зеви Розенблат, члены ревизионистской группы ультра Брит Хабирионим, были арестованы по обвинению в убийстве. Ставский был осужден на основании показаний одного свидетеля, приговорен к повешению, но затем оправдан в результате апелляции со ссылкой на старый турецкий закон, в соответствии с которым для приговора по делу, когда обвиняемому грозит смертная казнь, недостаточно показаний одного свидетеля. Дело никогда так и не было до конца расследовано и продолжало еще полвека омрачать отношения двух сторон. С точки зрения Мапай, ревизионисты не остановятся даже перед убийством. С точки зрения ревизионистов, Мапай ступила на тропу традиционных обвинений со стороны неевреев – кровавого навета.
На самом деле за расколом стояла реальная и крайне серьезная дилемма: какую линию избрать евреям? Некоторые считали, что Декларация Бальфура – начало решения еврейских проблем. В данном случае она служила источником целого ряда неразрешимых проблем, хотя при этом она просто ставит евреев перед неразрешимым выбором. По всему миру евреи-идеалисты умоляли своих лидеров договориться с арабами. Еще в 1938 г. Альберт Эйнштейн, величайший из живших в то время евреев, представлял себе возможность создания национального очага в утопической форме: «Я предпочел бы разумное соглашение с арабами, основанное на совместном проживании в мире, созданию еврейского государства… то, что я знаю о природе иудаизма, противоречит идее еврейского государства с границами, армией и светской властью, пусть даже ограниченной. Я опасаюсь, что это нанесет удар по иудаизму изнутри, особенно из-за развития в наших рядах узкого национализма». Другие тоже осознавали угрозу такой опасности, но еще больше боялись, что евреи окажутся в западне и у них в запасе не будет такого места, т. е. государства, куда бы они могли бежать. А можно ли было создать подобное убежище с согласия арабов? Жаботинский утверждал, что евреям следует учитывать, что националистические чувства у арабов могут быть так же сильны, как и у евреев. А поэтому:
«Невозможно мечтать о добровольном соглашении между нами и арабами… Ни сейчас, ни в обозримом будущем… Каждая нация, цивилизованная или примитивная, считает свою землю собственным национальным очагом, где желает навечно остаться единственным хозяином. И такая нация никогда добровольно не уступит право на нее новым хозяевам и даже не согласится на партнерство. Коренное население будет бороться с поселенцами до тех пор, пока существует надежда освободиться от них. Так оно всегда себя ведет, и так будут вести себя [палестинские] арабы, пока в сердцах у них существует малейший проблеск надежды на то, чтобы не дать превратить Палестину в Эрец-Израэль». Только «железная стена еврейских штыков», сказал в заключение Жаботинский, может заставить арабов смириться с неизбежным.
