Романтические рассказы - Дойл Артур Игнатиус Конан (читать книги онлайн полностью .txt) 📗
- Но кто же из нас? - спросил Джек.
- В том-то и дело!
- Я могу сказать, что познакомился с ней раньше, чем вы.
- Я могу сказать, что полюбил ее раньше, чем вы.
Казалось, дело зашло в тупик. Ни тот, ни другой не имел ни малейшего намерения уступить сопернику.
- Послушайте, так бросим жребий, - сказал студент.
Это казалось справедливым, и оба согласились. Но тут обнаружилась новая трудность. Нежные чувства не позволили им доверить судьбу своего ангела такой случайности, как полет монетки или длина соломинки. И в этот критический момент лейтенанта Хоторна осенило.
- Я знаю, как мы это решим. - сказал он. - И вы и я собираемой ставить на дерби. Если ваша лошадь обойдет мою, я слагаю оружие, если же моя обойдет вашу, вы бесповоротно откажетесь от мисс Монтегю. Согласны?
- При одном условии, - сказал Сол. - До скачек еще целых десять дней. В течение этого времени ни один из нас не будет пытаться завоевать расположение Нелли в ущерб другому. Мы должны договориться, что, пока дело не решено, ни вы, ни я не станем за ней ухаживать.
- Идет! - сказал воин.
- Идет! - сказал Соломон.
И они скрепили договор рукопожатием.
Как я уже упомянула, я не знала об этом разговоре моих поклонников. В скобках замечу, что в это время я была в библиотеке, где мистер Николас Кронин читал мне своим низким, мелодичным голосом стихи Теннисона. Однако вечером я заметила, что оба молодых человека очень волновались, делая ставки на лошадей, и не проявляли ни малейшего намерения быть любезными со мной, и я рада заметить, что судьба их покарала - они вытянули явных аутсайдеров. По-моему, лошадь, на которую поставил Сол, звали Эвридикой, а Джек поставил на Велосипеда. Мистер Кронин вытянул американскую лошадь по кличке Ирокез, а все остальные, кажется, остались довольны. Перед тем как идти спать, я заглянула в курительную, и мне стало смешно, когда я увидела, что Джек изучает спортивные предсказания в "Филде", в то время как внимание Сола целиком поглотила "Газетт". Это внезапное увлечение скачками показалось мне тем более странным, что кузен Сол, как мне было известно, едва мог отличить лошадь от коровы - и то к некоторому удивлению своих друзей.
Многие из обитателей нашего дома нашли, что последующие десять дней тянулись невыносимо медленно. Однако я этого мнения не разделяла. Возможно, потому, что за это время случилось нечто весьма неожиданное и приятное. Было таким облегчением не бояться больше ранить чувства моих прежних поклонников. Теперь я могла делать и говорить что хотела - ведь они совершенно покинули меня и предоставили мне проводить время в обществе моего брата Боба и мистера Николаса Кронина. Увлечение скачками, казалось, совершенно изгнало из их сердец прежнюю страсть. Никогда еще наш дом не наводняло столько специальных, полученных частным образом сведений и всевозможных низкопробных газетенок, в которых могли оказаться какие-либо подробности относительно подготовленности лошадей и их родословной. Даже конюхи устали повторять, что Велосипед - сын Самоката, и объяснять жадно слушавшему студенту-медику, что Эвридика - дочь Орфея и Фурии.
Один из конюхов обнаружил, что бабушка Эвридики по материнской линии пришла третьей в гандикапе Эбора, но он так нелепо вставил полученные за эти сведения полкроны в левый глаз, а правым так подмигнул кучеру, что достоверность его слов могла показаться сомнительной. К тому же вечером за кружкой пива он сказал шепотом:
- Этот дурак ни черта не смыслит, - думает, что за свои полкроны он от меня узнал правду.
Приближался день скачек, и волнение все возрастало. Мы с мистером Крониным переглядывались и улыбались, когда Джек и Сол за завтраком кидались на газеты и внимательно изучали котировку лошадей. Но все достигло кульминации вечером накануне дня скачек. Лейтенант побежал на станцию узнать последние новости и, запыхавшись, вернулся домой, размахивая, как сумасшедший, смятой газетой.
- Эвридику сняли! - крикнул он. - Ваша лошадь, Баркер, не бежит!
- Что? - взревел Сол.
- Не бежит - сухожилие полетело к чертям, и ее сняли!
- Дайте я взгляну. - простонал кузен, хватая газету, потом отшвырнул ее, бросился вон из комнаты и кинулся вниз по лестнице, прыгая через четыре ступеньки. Мы увидели его только поздно вечером, когда он, весь взъерошенный, прокрался в дом и молча проскользнул в свою комнату. Бедняга! Я бы, конечно, ему посочувствовала, если бы он сам не поступил со мной так вероломно.
С этой минуты Джека как подменили. Он сразу же стал настойчиво за мной ухаживать, и это крайне раздражало меня и еще кое-кого в комнате. Джек играл, и пел. затевал игры - словом, узурпировал роль, которую обычно играл мистер Николас Кронин.
Помню, как поразило меня то обстоятельство, что утром того самого дня, когда происходили дерби, лейтенант совершенно перестал интересоваться скачкой. За завтраком он был в отличнейшем расположении духа, но даже не развернул лежавшую перед ним газету. Именно мистер Кронин наконец раскрыл и просмотрел ее.
- Что нового, Ник? - спросил мой брат Боб.
- Ничего особенного. Ах, нет, вот кое-что. Еще один несчастный случай на железной дороге. По-видимому, столкновение, отказали тормоза. Двое убитых, семеро раненых и - черт побери! Послушайте-ка: "Среди жертв оказалась и одна из участниц сегодняшней конской Олимпиады. Острая щепка проткнула ей бок, и из чувства гуманности пришлось положить конец страданиям ценного животного. Лошадь звали Велосипед". Э, да вы, Хоторн, опрокинули свой кофе и залили всю скатерть. Ax! Я и забыл - Велосипед был вашей лошадью, не так ли? Боюсь, у вас нет больше шансов. Теперь фаворитом стал Ирокез, который вначале почти не котировался.
Это были пророческие слова, как, несомненно, подсказывала вам, читатель, по крайней мере на протяжении последних трех страниц ваша проницательность.
Но прежде, чем назвать меня легкомысленной кокеткой, взвесьте тщательно факты. Вспомните, как было задето мое самолюбие, когда мои поклонники внезапно меня бросили; представьте себе мой восторг, когда я услышала признание от человека, которого я любила, хотя даже самой себе боялась в этом признаться. И не забудьте, какие возможности открылись перед ним после того, как Джек и Сол, соблюдая свой глупый уговор стали меня всячески избегать. Взвесьте все, и кто тогда первым бросит камень в маленький скромный приз, который разыгрывали в тот раз на дерби?
Вот как выглядело это через три коротких месяца в "Морнинг-пост":
"12 августа в Хазерлейской церкви состоится бракосочетание Николаса Кронина, эсквайра, старшего сына Николаса Кронина, эсквайра, Будлендс Кропшир, с мисс Элеонорой Монтегю, дочерью покойного Джеймса Монтегю, эсквайра, мирового судьи Хазерли-хаус".
Джек уехал, объявив, что собирается отправиться на Северный полюс с экспедицией воздухоплавателей. Однако через три дня он вернулся и сказал, что передумал, - он намерен по примеру Стенли пешком пересечь экваториальную Африку. С тех пор несколько раз он грустно намекал на свои разбитые надежды и несказанные радости смерти, но, в общем, заметно оправился и в последнее время иногда ворчал: то баранина не дожарена, то бифштекс пережарен, а это симптомы весьма обнадеживающие.
Сол воспринял все гораздо спокойнее, но боюсь, что сердечная рана его была глубже. Однако он взял себя в руки, как славный мужественный юноша, каким он и был, и даже, собравшись с духом, за свадебным завтраком предложил тост за подружек невесты, но безнадежно запутался в торжественных словах и сел на место; все зааплодировали, а он покраснел до ушей. Я узнала, что он поведал о своем горе и разочаровании сестре Грейс Маберли и нашел у нее желанное сочувствие. Боб и Грейс поженятся через несколько месяцев, так что надо готовиться к новой свадьбе.
Тайна черного чемодана
I
Мольтон-Чейс - очаровательное старинное имение, в котором семья Клейтонов проживает уже не одну сотню лет. Его нынешний владелец, Гарри Клейтон, богат, и поскольку прелестями супружеской жизни он наслаждается всего лишь пятый год и пока что не получает к Рождеству счетов из колледжа и школы, то ему хочется, чтобы дом постоянно был полон гостей. Каждого из них он принимает с сердечным и искренним радушием.
