Броненосцы типа "Бородино" - Мельников Рафаил Михайлович (читать книги txt) 📗
Показательно и строгое ограничение водоизмещения величиной 16500 т, хотя даже по весьма произвольной прикидке МТК получалось, что усовершенствование проекта типа "Бородино" и притом без всякого запаса выльется в водоизмещение 16 200 т. Перевалив наконец через соблюдавшийся мистический 12 000-тонный порог, собравшиеся сочли это, видимо, столь большой уступкой не умеющим укладываться в рамки инженерам, что вопрос о проектировании некоего принципиально нового корабля со "значительными преимуществами" перед иностранными образцами даже не поднимался.
Ничего оригинального не предлагали и отвыкшие от конкурсных проектов корабельные инженеры. Ведь к ним, в отличие от шестаковских времен, теперь с такими заданиями уже давно не обращались. Испытывая огромный некомплект, неся в порту сразу несколько служебных "нагрузок", корабельные инженеры задыхались под гнетом убивавшей творчество казенной системы. Половинчатые меры организационной перестройки и заклинания МТК о недопустимости перегрузок (по сему случаю еще 13 декабря 1900 г. состоялся приказ управляющего Морским министерством) не могли изменить характер казенного судостроения, и новые корабли почти во всем продолжали повторять тот же мучительный путь постройки, каким создавались их предшественники. Никаких изменений в порядке постройки и сроках готовности пяти броненосцев, главнейших из всех прежних программ судостроения, не произошло.
Корпуса "Императора Александра III" (вверху) и "Славы" спущены на воду.
Война. Ускорение работ
Испытания строившихся броненосцев планировали начать в конце навигации 1904 г., а завершение сдачи -в 1905 г. Война, начатая японцами 27 января 1904 г., ни в чем эти планы не изменила. Режим, оказавшийся неспособным ни оценить надвигавшуюся на него опасность, ни принять мер по ее предупреждению, обрекал себя на поражение с первого дня войны. Флот пожинал плоды бездарного распределения средств и выбора приоритетности заказов, отчего в опережающей готовности находилась большая группа не имевших в эскадренном бою решающего значения бронепалубных крейсеров. В результате из кораблей новой программы, имевших 305-мм артиллерию, в Порт-Артур до начала войны успели попасть только построенные за границей "Ретвизан" и "Цесаревич". Задача же ускоренной переброски на Восток новых броненосцев,
похоже, даже не ставилась. И, снаряжая летом 1903 г. к походу в Тихий океан последний из броненосцев-крейсеров "Ослябю", Морское министерство не предприняло никаких шагов к ускорению готовности "Императора Александра III", который мог бы войти в состав отряда под командованием А. А. Вирениуса. Работы на нем продолжались в соответствии с оставшимися неизменными планами министерства. В том же "плановом" порядке продолжались на кораблях работы и после начала войны.
Правда, спустя неделю после японского нападения МТК (журналом № 19 от 5 февраля 1904 г.) представил на усмотрение начальства ряд мер по ускорению готовности кораблей, а управляющий Морским министерством Ф. К. Авелан "во исполнение Высочайшей его императорского Величества воли" своей резолюцией предписал "безотлагательно организовать экстренные работы по скорейшей достройке" не только четырех эскадренных броненосцев типа "Бородино" (пятый "Слава" из списка на ускорение почему-то выпадал), но также и крейсера "Олег". Все эти корабли, а также броненосец "Сисой Великий" требовалось подготовить к дальнему плаванию не позже 1 июля. Но, как вспоминал лично участвовавший в этих работах В. П. Костенко, все эти предписания в течение первых двух месяцев войны никакого ускорения не вызвали. Строгий приказ, как это часто происходило в бюрократических структурах, был лишь имитацией "распорядительности" и, не будучи подкреплен дополнительным финансированием, просто повис в воздухе. Хуже того, когда в конце марта 1904 г. обеспокоенный медлительностью работ (на "Орле" тогда работало лишь 300 человек) Д. В. Скворцов подал рапорт о необходимости выделения средств на их форсирование, из ГУКиС последовало разъяснение, что за неимением специального кредита испрашиваемые главным корабельным инженером сверхурочные работы разрешены быть не могут.
Между тем корабли готовились к переходу для достройки в Кронштадт, где им предстоял неизбежный и всегда болезненный (со времен Петра Великого) период "акклиматизации" в чужом порту, когда из-за отрыва от своего завода-строителя работы во многом приходилось налаживать заново. Для новых броненосцев, отличавшихся особой сложностью конструкции и техники, да еще приходивших в Кронштадт не поодиночке, как бывало прежде, перебазирование грозило особенно многообразными и тягостными задержками. И поэтому строители прилагали все усилия, чтобы как можно больше работ успеть выполнить до того, как корабль оторвется от заводской стенки.
Но в ГУКиС не задумывались над тем, что в Кронштадте эти работы потребуют и сил и времени в несколько раз больше и что отказ в сверхурочных работах на заводе означает заведомую дополнительную задержку готовности кораблей.
Именно так уже и происходило с "Императором Александром ИГ, который находился в Кронштадте со времени осенних испытаний 1903 г. Обнаруженная на испытаниях (как это было с "Цесаревичем" во Франции) рыскливость усугублялась чувствительностью корабля к перекладке руля на борт, отчего при 17-уз скорости появился большой крен, и от катастрофы спасла лишь быстрая перекладка руля и уменьшение скорости. Но МТК в силу своей вечной чиновной медлительности по-прежнему был не способен опережать события. Решение о предотвращении подобных явлений посредством срезания части боковых килей, заделки той самой по-французски изысканной прикильной части кормового дейдвуда и окна в нем * состоялось только 30 января 1904 г. К работам в доке смогли приступить в июле.
Состоявшийся с началом навигации перевод в Кронштадт одного за другим броненосцев привел Кронштадтский порт почти в состояние паралича, а работы на кораблях-к их глубокой дезорганизации. Этому способствовала нехватка местных рабочих рук, неустроенность прибывших с кораблями рабочих, потери времени на их ежедневные перевозки из Петербурга в Кронштадт, запутанность отношений портовых структур, строителя и уже назначенного на корабль экипажа. Ощутимо сказались ограниченные производственные мощности порта, и без того обремененного всегда большим объемом ремонтных работ.
Абсурд этой архаичной системы доходил, по свидетельству В. П. Костенко, до того, что постоянно занятый при достройке "Орла", приписанный к нему, петербургский буксир "Охта" периодически совершал рейсы для бункеровки в Петербург, так как в "чужом" Кронштадтском порту получить уголь было нельзя. Этот буксир, в ущерб работам у борта броненосца постоянно ходил в Петербург с деталями для обработки их на станках "своего" завода, так как в Кронштадте многие из этих работ выполнить не могли или не хотели. Как писал В. П. Костенко, броненосцы, переведенные в Кронштадт, оказались "оторваны от своих заводов и брошены на произвол судьбы у пустых стенок Кронштадтского порта".
Для броненосца "Орел" все эти обстоятельства были усугублены еще и огромным объемом работ по устранению последствий нелепой, но по-своему логической, прямо вытекающей из условий работ в Кронштадтском порту аварии. Она произошла первой же ночью после прихода корабля в Кронштадт 3 мая 1904 г. Стоявший у наружной стенки Кронштадтской гавани броненосец неожиданно для всех, оборвав швартовы, повалился на борт и не опрокинулся лишь потому, что до потери остойчивости сел днищем на грунт. Корабль оказался целиком (из-за множества монтажных отверстий в переборках) заполнен водой, вровень с ее горизонтом гавани. К двухнедельным работам по осушению отсеков и подъему корабля добавились расходы на переборку всех оказавшихся в воде электродвигателей и множества других механизмов.
