Забытое сражение Огненной Дуги<br/>(Крушение операции «Цитадель») - Замулин Валерий Николаевич (бесплатные серии книг .txt) 📗

«Ночью было закончено сосредоточение артиллерии в районе юго-восточнее Дальняя Игуменка. Была также обеспечена поддержка пикирующих бомбардировщиков во время атаки. 11.VI/. лично командир дивизии руководит наступлением впервые с вновь собранной дивизией. Наступление проводилось двумя ударными группами из района северо-западнее выс. 217, 4 (севернее Дальней Игуменки) в направлении на Хохлово и Киселево по ведущим на север долинам. С группой, наступающей справа, находится танковый полк.

Рядом с генералом действует в броневике очень активный Флинц (офицер связи люфтваффе. — З.В.), стараясь передать пролетающим соединениям пикировщиков по радио последние заказы передовых частей. Связь действует безукоризненно» [584]. Но первая атака захлебнулась. Немцы обнаружили большое минное поле на дороге — из Хохлово в Киселево и были вынуждены остановиться и перейти к огневому бою, прикрывая саперов. Встреченные сильным огнем артиллерии не сумели преодолеть передний край 305-й сд и три боевые группы 6-й тд. В 14.00 дивизии Шмидта и Хюнесдорфа вновь перешли в наступление: бронегруппа Вестхофена (20 танков и самоходок, рота мотопехоты) ударила из леса, севернее Дальняя Игуменка в направлении Киселево, а бронегруппа фон Оппельна из с. Мелехово — на Шляховое. Но под огнем танков и артиллерии обе группы вновь были вынуждены отойти.

С 15.00 в течение получаса дивизионная и корпусная артиллерия немцев крушила оборону частей Трунина и Васильева, после чего атаки 6-й и 19-й тд возобновились, на этот раз успешно. Вышедшая из Мелехова бронегруппа фон Оппельна и мотопехота Унрайна ударили в стыке 276-го гв. и 1004-го сп. Впереди шли «тигры», а за ними две линейные роты 2/11-го тп майора Ф. Беке, в которые были включены все остальные танки полка. После прорыва командир батальона приказал экипажам «тигров» и 8-й роте обер-лейтенанта Шпикермана двигаться в направлении через выс. 230 (северо-восточнее села) в направлении Ольховатки, а 8-й роте обер-лейтенанта Ройтмана поддержать гренадеров Унрайна, которые имели задачу со штурмовыми орудиями прорваться через южные окраины Шляхового к его центру. О том, как развивались дальнейшие события, свидетельствуют архивные документы. Из журнала боевых действий 148-го отп за 11 июля 1943 г.:

«С 15.30 до батальона пехоты при поддержке 50 танков перешли в атаку из Мелехово на Шляховое. В 16.00 вражеские танки оседлали дорогу из Шляхового на Дальнюю Игуменку, а в 16.30 20 танков противника вышли на восточную окраину Шляхового в район церкви, поставив тем самым боевые машины полка в невыгодное положение и создав вокруг них танковое полукольцо. Единственная оставшаяся дорога на южные окраины Шляхового оказалась непроходимой из-за глубокого оврага. Выход полка был полностью блокирован.

С появлением танков и автомашин с пехотой противника в Шляховом некоторые части 305-сд начали в беспорядке отходить в направлении Казачье. Прорвавшиеся немецкие танки были встречены плотным огнем наших боевых машин и расчетов ПТР, здесь же вели бой и автоматчики полка, прикрывая боевые машины. Танки противника были окрашены в зеленый цвет с полосками, а кресты (свастика) на некоторых были закрыты плащ-палатками. Наши экипажи продолжали вести огневой бой с бронетехникой врага. В бою в районе Шляховое наши подразделения подбили и сожгли до 10 танков и уничтожили до взвода пехоты.

К 21.00 в ходе боя с превосходящим противником все боевые машины полка, находившиеся в Шляховом (14 Т-34 и 3 Т-70), были сожжены. Но ни один экипаж без приказа командира полка из боя не вышел. Личный состав экипажей показал себя смелым, решительным в борьбе с немецкими фашистами. Личный состав роты автоматчиков, ПТР, роты управления и оставшиеся экипажи в ночь на 12 июля начали выходить из окружения и к рассвету 12 июля сосредоточились в Заячьем, где располагался первый эшелон полка» [585].

Пусть читателя не вводят в заблуждение приведенные в цитате цифры танков противника — это вымысел чистой воды, их там не было и в помине. Столь внушительная «группировка» появилась, во-первых, чтобы как-то оправдать успешный бросок врага в глубь обороны, во-вторых, в той сумятице и неразберихе участникам событий вся бронетехника казалась танками и не только, а как отмечается почти во всех советских оперативных боевых документах — «в большинстве своем „тиграми“».

Кстати, десятки и даже сотни вражеских машин «мерещились» не только командирам тактического звена 69-й А, но и старшим офицерам управлений ее штаба. К примеру, в 22.00 начальник разведки армии полковник Доморацкий доложил в 22.00 в разведсводке № 4, а и.о. начальника штаба полковник Протас согласился с тем, что «в результате ожесточеннейших боев с 11.00 до 14.50 11.7 противник силою до 90 танков овладел Киселеве и Хохлово» [586]. Хотя указанные в разведсводке села штурмовала одна лишь 19-й тд, в которой на утро было всего 15 исправных танков. Замечу, что если журнал боевых действий это «документ для истории», то оперативная информация, попадавшая в армейские разведсводки, была необходима для боевой работы и принятия решений. Читатель без труда может представить, какое качество решений могло быть, если они основаны на таких данных.

Отмеченное в журнале боевых действий танкового полка бегство бойцов 305-й сд действительно имело место. Но подразделения полковника Васильева начали отходить позже, первыми оставили свои боевые позиции, даже не вступив в бой, 2-я и 3-я роты 122-го отдельного батальона ПТР, которые располагались у с. Шляховое на направлении главного удара 6-й тд и на правом фланге 148-го отп. Беспорядочное бегство перед наступающим противником более сотни бойцов и командиров батальона сработало, словно катализатор, для других подразделений. Толпа, преследуемая немецкими танками и мотопехотой на БТР, стремительно отходившая в тыл 305-й сд, с каждой минутой вбирала в себя все новых и новых бойцов. «Попытаемся представить себе состояние и поведение людей на переднем крае в момент, когда противник начинал атаку, — пишет фронтовик, артиллерист И.Г. Кобылянский. — Даже самые храбрые и стойкие, ведя огонь по наступающим, боковым зрением контролируют происходящее слева и справа от них: здесь ли товарищи по оружию, не опустели ли их окопы, не остаюсь ли я в одиночестве, обреченный на верную смерть или плен… Как же поступал солдат, обнаружив, что его сосед, а тем более — двое, убежали в сторону тыла? За очень редкими исключениями — пускался за ними. Так начиналась цепная реакция панического отступления, которое, кроме как открытой угрозой смерти, не остановить. Очень часто „драп-марш“, родившийся от трусости одного или нескольких человек, оборачивался гибелью несравненно большего числа людей. Я убежден, нет ничего страшнее (и заразительнее) начавшейся паники (не только на фронте), если она потенциально может охватить множество людей» [587].

Начавшуюся панику в батальоне удалось погасить лишь благодаря стойкости танкистов полковника Лифица. Причина позорного поведения «пэтээровцев», к сожалению, банальна — полное моральное разложение командования подразделения и, как следствие, отсутствие дисциплины и управления в нем. Процитирую приказ генерал-лейтенанта В.Д. Крюченкина № 035 от 17 июля 1943 г., в чьем резерве находилось это подразделение весной и в начале лета до переброски его 8 июля в район Шляховое — Мелехово:

«Командир 122-го об-на ПТР капитан Богачев боем батальона не руководил, в боевых порядках рот не был. После бомбежки авиацией противника 11 июля 1943 г. района Шляховое бросил на произвол судьбы батальон, позорно бежал в тыл, оказавшись 12 июля в с. Подкопаевка. Прибыв в Подкопаевку, тов. Богачев до 15 июля спокойно там отсиживался, занимаясь пьянкой. 15 июля сего года послал своего адъютанта в Новый Оскол для розыска штаба армии, который якобы, по его словам, туда переехал.