Я, Елизавета - Майлз Розалин (книги регистрация онлайн TXT) 📗

Мы собрались отпраздновать добрую весть, я и горстка моих тайных советников, – нам сообщили о смерти моего старого друга и врага Филиппа Испанского. Человек, который когда-то любил и желал меня, предлагал руку, потом ненавидел и преследовал даже в моем собственном королевстве, отошел в мир иной. Я говорю добрую весть» не из злорадства, смерть пришла к нему желанным избавлением от чудовищных телесных мук. Черви, что завелись в голове ирландского бунтовщика после смерти, владели Филиппом при жизни – три месяца он, оставаясь в сознании, гнил заживо, пожираемый червями, которые копошились в его открытых зловонных ранах, жутких гниющих язвах, которые он не позволял врачам промывать, считая их Божьей карой за грехи своей плоти.

Мы глядели друг на друга, Берли и Роберт, мой лорд, кузен Говард и новичок в совете, молодой Ноллис, недавно заступивший на место отца. Он был еще совсем юный и нежный, этот Вильям, едва за двадцать – тот возраст, когда считаешь себя бессмертным, – и явно мой лорд, и даже маленький умница Роберт ощущали себя такими же. Однако кузен Говард давно достиг средних лет, и его суровые, пронзительные глаза, которые сейчас пристально следили за моим лордом, видели смерть и знали – она придет.

А Берли – о, как больно было на него смотреть! Скрюченный подагрой, страдающий одышкой, каждое слово дается ему с трудом – сколько он еще протянет, долго ли будет помогать мне так, как умеет он один? Ведь ум его по-прежнему остер, чутье – верно, хватка – тверда.

Кузен Говард нарушил молчание, и я поняла – он вспоминал Армаду, когда во главе английского флота вел собственную войну против короля Испанского.

– Упокой Господи его душу, – мрачно сказал Говард, – и избави нас от такого конца.

– Аминь! – подхватила я. – Благодарение Богу, теперь он покоится в мире!

– Очень может быть, мадам, мир осенит и нас, – просипел Берли. – Его сын, молодой Филипп, не унаследовал отцовского нрава, он не будет искать войны.

– Ха! – Мой лорд громко рассмеялся прямо в лицо старику. – Значит, сэр, самое время ее ему навязать!

Роберт отцовским жестом задумчиво свел пальцы и прошептал:

– Блаженны миротворцы…

Мой лорд снова вспылил.

– Чтоб вам провалиться, миролюбцы трусливые! – с жаром вскричал он. – Разве вы не видите, что лишь война доставит нам почетный мир и что единственный почет, который может сыскать мужчина, достигается на войне! Сейчас мы можем разнести их в клочья, размолоть их мясо, растереть их кости в муку, чтобы псам войны не осталось на поживу ничего, кроме вражеских ладоней! А для Ее Величества, – поспешно добавил он, почти не удостоив меня взглядом, – будут сожженные галионы, захваченные города и сокровища, честь и слава!

Столько же, сколько после Кадиса и других ваших авантюр!» – желчно подумала я. Он словно прочел мои мысли – вскинул голову и гневно посмотрел на меня.

– И все ради вас. Ваше Величество, все, все ради вас!

Берли устало покачал головой. Он подвинул вперед маленькую книжку, которую держал под рукой, и дрожащим пальцем указал на пятьдесят пятый [11] псалом: Кровожадные и коварные не доживут и до половины дней своих».

Лицо моего лорда почернело от возмущения.

– Клянусь ранами Божьими, сэр, мне не возражают! – Он схватился за шпагу.

Как, угрожать Берли? Больному старику? Я в испуге схватила его за руку – не то бы он вскочил.

О чем он думает? Я с ужасом видела, что не он один держится за эфес – кузен Говард тоже привстал. Я мотнула головой, он плюхнулся в кресло, но глаза его, суровые и пронзительные, следили за моим лордом, как за ядовитой гадиной. У меня голова пошла кругом.

– Ладно, милорды, – пролепетала я, – оставим этот разговор. Как насчет Ирландии? Депеши день ото дня все мрачнее. Бунтовщики копят силы, я боюсь мятежа – как его избежать?

– Его не избежать, – мрачно сказал Говард. – Ирландия – это бродильный чан, нам никогда не удавалось ее усмирить! Единственный выход – послать туда войско, возглавляемое крупным военачальником, чтобы объединить тамошних наших людей, которые действуют каждый на свой страх и риск и не способны сдержать восстание.

Ирландия всегда воюет… никогда не замиряется… послать войско… если не справится, послать другое… вечная история с Ирландией…

Сердце мое упало, желудок свело – обычная свистопляска.

Люди и деньги!

Всегда их мало!

Всегда!

Я ухватилась за мыс корсета, с силой вдавила его в живот, чтоб унять расходившееся нутро.

Потом подождала и заговорила уже спокойно:

– Кто будет этим видным военачальником?

Ноллис, молодой Ноллис, белокурый в мать и ничуть не похожий на моего старого кузена, впервые подал голос:

– Это должен быть знатный вельможа, дражайшая миледи, наделенный Вашим Величеством полной властью, чтобы не только подавить бунтовщиков, но и увлечь за собой честных людей.

– Милорд казначей? – повернулась я к Берли.

– У нас есть лорд Маунтжой, мадам, верный слуга и опытный воитель.

– Или молодой лорд Кобем, – вставил Роберт. Он пристально взглянул на меня. – Если Ваше Величество не намерены назначить его на отцовскую должность хранителя пяти портов.

Я улыбнулась: он угадал верно.

– Хранителя пяти портов? – грубо вмешался мой лорд. Тряхнул головой. – Нет, нет. Ее Величество не отдаст это место Кобему!

Он повернулся ко мне, заговорил без тени учтивости. Как же он изменился! Кадис его преобразил!

– Я должен получить этот пост для Саутгемптона, он на мели и нуждается в доходах, – легко объявил он. – И Маунтжоя в Ирландию я как главнокомандующий вашими сухопутными силами не пущу.

Нуждается в доходах?

Он не пустит?..

Он – главнокомандующий?..

Все навалилось на меня разом – Испания, Ирландия, враги засели в Кале, четыре года подряд недород, люди голодают, в казне ни пенса, ни фартинга, чтобы как-то помочь, а мой, видите ли, лорд не пустит…

Что-то сломалось у меня в голове.

– Он нуждается в доходах? – в ярости завопила я. – А вам нужна война, вам нужно командовать? – Я повернулась к моим лордам:

– Клянусь Богом, он здесь король, не я! – В бешенстве я перегнулась через стол, схватила его за мантию. – Не будет по-твоему! Кобем получит должность хранителя пяти портов, и я – я, Елизавета, королева Елизавета, – решу, кого отправить в Ирландию!

Мои лорды как стояли вокруг стола, так и застыли в ужасе. Берли придвинулся ко мне, словно желая заслонить своим бедным старческим телом, Говард, сидящий рядом с моим лордом, следил за ним, как следят за скорпионом.

Мой лорд грохнул кулаком о зеленую скатерть.

– Господи, вам нравится все делать мне наперекор! – вскричал он страстно. – Однако ваша милость должна понимать…

– Малыш, малыш! – Не помня себя от ярости, я тоже стукнула по столу. – Слова вы должны» не обращают к венценосцам! [12] Нет, это вы должны согнуть свою жестокую шею, повиноваться, приходить и уходить по моему зову, как делают те, кто старше и лучше вас!

У юного Ноллиса от ужаса глаза полезли на лоб, кузен Говард с каменным лицом медленно подвигался на край стула.

– И вы уйдете! – визжала я. – Уберетесь прочь от двора, в свои поместья, и будете сидеть там, покуда не научитесь служить мне со всем почтением!

Я, задыхаясь, вскочила на ноги. Казалось, все это происходит во сне – мой лорд тоже встал.

Его лицо только что было красным от гнева – теперь оно побелело и сверкало, словно у смертельно больного. Вся комната замерла.

– Что ж, – сказал он непривычным глухим голосом, – теперь я понял, каково это – служить… – Он замолк и выпустил каждое слово, будто стрелу с отравленным наконечником:

– Служить… незаконнорожденной… бабе!

Из глотки его вырвался звук, похожий на дикий хохот. Он оттолкнул стул и полуобернулся к дверям. В эту секунду я метнулась к нему, схватила за высокое плечо и развернула к себе лицом. Я не слышала слов, брыжжущих из моего открытого рта. Но эти, я знала, вырвались из глубин моей души: Никто не смеет называть меня незаконнорожденной…» Я отвела руку и с размаху дала ему пощечину.