История - Геродот Галикарнасский (читать книги онлайн без регистрации .txt) 📗

Тело Мардония на другой день после битвы исчезло. Кто его похитил, я точно сказать не могу. Я слышал, правда, про многих людей из разных городов, будто они предали земле прах Мардония, и знаю, что за это они получили богатые дары от сына Мардония Артонтеса. Но кто именно из них тайно похитил и похоронил тело Мардония — этого я точно узнать не мог. Ходит, впрочем, слух, что это был Дионисофан из Эфеса. Во всяком случае Мардоний был погребен тайно.

Эллины же после раздела платейской добычи приступили к погребению павших — каждый город своих. Лакедемоняне выкопали три могилы. В одной они похоронили иренов [1090] (в их числе были Посидоний, Амомфарет, а также Филокион и Калликрат); в другой — всех остальных спартанцев, а в третьей — илотов. Так погребали [своих воинов] спартанцы. Тегейцы же хоронили своих воинов отдельно, но всех в одной могиле; также и афиняне — своих воинов вместе, то же и мегарцы и флиунтцы — своих воинов, изрубленных [вражескими] всадниками. Во всех этих могилах действительно были тела павших. Что же касается могил прочих эллинов, которые еще можно видеть у Платей, то это, как я узнал, — пустые курганы (эти курганы насыпали отдельные эллинские города, стыдясь перед потомством своего неучастия в битве). Есть там и так называемая могила эгинцев, которую даже спустя десять лет после битвы насыпал по их просьбе гостеприимец эгинцев Клеад, сын Автодика из Платей.

После погребения павших при Платеях эллины решили на совете тотчас же идти на Фивы и требовать выдачи сторонников персов, и прежде всего Тимегенида и Аттагина, главарей персидской партии. В случае же отказа фиванцев было постановлено не снимать осады города, пока не возьмут его. Так они решили и на одиннадцатый день после битвы подошли к Фивам и осадили город, требуя выдачи этих людей. Фиванцы же отказались, и тогда эллины принялись опустошать их землю и штурмовать стену.

Так как опустошения продолжались, то на двадцатый день Тимегенид сказал фиванцам так:

Фиванцы нашли эти слова совершенно правильными и полезными и тотчас же через глашатая сообщили Павсанию, что желают выдать этих людей.

Когда на таких условиях был заключен договор, то Аттагин бежал из города. Детей его привели к Павсанию, но тот объявил их невиновными, указав на то, что дети не причастны к дружбе отца с персами. Другие же [сторонники персов], выданные фиванцами, рассчитывали оправдаться и были уверены, что сумеют спастись от беды, [откупившись] деньгами. А Павсаний, когда они попали в его руки, подозревая такие замыслы, распустил союзное войско, а их велел отвести в Коринф и там казнить. Вот что произошло при Платеях и Фивах. [1091]

Между тем Артабаз, сын Фарнака, продолжал свое бегство из-под Платей и был уже далеко. Когда он пришел в Фессалию, то фессалийцы пригласили его в гости и спросили об остальном войске, так как они еще ничего не знали о Платейской битве. Артабаз же понял, что подвергается опасности погибнуть вместе с войском, если расскажет чистую правду о битве. Он полагал, что любой теперь может на него напасть, узнай только, что там случилось. Рассуждая таким образом, он совершенно умолчал потом об этом фокийцам, а фессалийцам сказал вот что: «Я, фессалийцы, как видите, тороплюсь как можно скорее прибыть во Фракию, а спешу я потому, что послан с этим отрядом туда из нашего стана с поручением. Мардоний с войском идет за мной по пятам и скоро прибудет к вам. Примите его как гостя благосклонно и окажите внимание. Поступив так, вы со временем не раскаетесь». После этого он быстро повел войско через Фессалию и Македонию непосредственно во Фракию, прямым путем через внутреннюю часть страны, как человек, действительно спешащий. Затем он прибыл в Византий с большими потерями в людях, умерщвленных в пути фракийцами или павших от голода и изнеможения. Из Византия же Артабаз переправился [через пролив] на кораблях. Так он возвратился в Азию.

В день поражения персов при Платеях произошла как раз и битва при Микале в Ионии. В то время как эллинский флот под начальством лакедемонянина Левтихида стоял у Делоса, прибыли послы с Самоса: Лампон, сын Фрасикла, Афинагор, сын Архестратида, и Гегесистрат, сын Аристагора, отправленные втайне от персов и тирана Феоместора, сына Андродаманта, которого персы поставили тираном Самоса. Когда послы явились к военачальникам, то взял слово Гегесистрат. Он выступил с длинной речью и на разные лады объяснял, что лишь только ионяне увидят эллинский флот, то сразу же поднимут восстание против персов. К тому же варварский флот вовсе не ожидает появления врага. Если же эллины не решатся [напасть на варваров], то второго такого удачного случая они уже не встретят. Заклиная эллинов общими богами, Гегесистрат побуждал их спасти ионян от рабства и помочь им защититься от варваров. Эллинам, по его словам, это легко сделать, так как корабли у варваров плохие и не подстать эллинским. Если же эллины опасаются хитрости или измены, то они готовы плыть заложниками вместе с ними на кораблях.

Так как самосский гость так настойчиво излагал свою просьбу, то Левтихид задал ему вопрос — хотел ли спартанец [этим вопросом] получить [счастливое] предзнаменование или же бог случайно его надоумил: «Как твое имя, гость из Самоса?». А тот отвечал: «Гегесистрат». Тогда Левтихид прервал его, не дав окончить речь, и сказал: «Я принимаю это [имя Гегесистрата] как счастливое предзнаменование. А ты теперь поклянись вместе со своими спутниками, что самосцы действительно будут нам верными союзниками, и возвращайся домой». [1092]

От слов он перешел к делу: самосцы тотчас же принесли клятву на верность союзу с эллинами. Затем самосцы отплыли, а Гегесистрату Левтихид приказал плыть вместе с эллинским флотом, считая его имя счастливым предзнаменованием. Эллины же подождали еще день, а на следующий день получили счастливые знамения. Жрецом-прорицателем был у них Деифон, сын Евения из Аполлонии, что лежит в Ионийском заливе. С отцом его случилось вот какое [удивительное] происшествие.

Есть в этой Аполлонии посвященное Солнцу стадо овец. Днем оно пасется у реки, которая течет с горы Лакмона через Аполлонийскую область и затем у гавани Орик впадает в море. [1093] Ночью же стадо стерегут богатые и знатные граждане города. Выбирают из них каждого сторожем на год. Аполлонийцы ведь весьма дорожат этими овцами в силу какого-то прорицания. Ночуют эти овцы в какой-то пещере вдали от города. Здесь-то этот Евений и был выбран стеречь овец. Как-то раз он проспал свою стражу, а волки забрались в пещеру и растерзали около 60 овец. Евений же заметил потерю овец, но хранил молчание и никому не говорил об этом, так как думал подменить овец, купив других. Однако дело это не удалось скрыть от аполлонийцев. Они узнали [об этом], тотчас привели Евения в суд и приговорили за то, что проспал свою стражу, лишить его зрения. Затем сразу же после того, как Евений был ослеплен, овцы перестали ягниться, а земля — приносить плоды. В Додоне и в Дельфах, где аполлонийцы вопрошали оракул о причине такой напасти, они получили в ответ изречение: они виноваты в том, что несправедливо лишили зрения стража священных овец Евения (ведь это сами боги послали волков), и бедствия Аполлонии не прекратятся до тех пор, пока аполлонийцы не дадут удовлетворения, какое он сам потребует и назначит, за содеянное ему зло. А после этого сами боги наделят Евения даром, за который много людей будут его почитать блаженным.