Воспоминания - Шпеер Альберт (книги без регистрации .txt) 📗
Как эта система выглядела на практике, я увидел в конце сентября 1944 г. при посещении учебного подразделения танковой дивизии под Битбургом. Один закаленный в многолетних боях командир показал мне поле сражения, на котором несколькими днями ранее разыгралась трагедия недавно сформированной, неопытной танковой части. Плохо обученная, она еще только при выдвижении на передовой рубеж потеряла вследствие поломок и аварий десять из тридцати двух новеньких «пантер». Уцелевшие двадцать две машины, как мне на местности показал командир, были построены, опять-таки из-за отсутствия боевого опыта и должной выучки, в боевой порядок на открытом поле настолько неудачно, что противотанковая артиллерия американцев расстреляла их, как в учебно-показательных играх. «Это был первый бой только сформированной части. А сколько могли бы сделать с этими новенькими танками мои, не раз и не два обстрелянные ребята!» — с ожесточением закончил свой рассказ капитан. Я рассказал Гитлеру об этом эпизоде и в заключение заметил не без иронии, что у «новых формирований нередко налицо значительные минусы по сравнению с получившими подкрепление старыми частями» (6). Нона Гитлера этот пример не произвел ни малейшего впечатления. На одной из ближайших «ситуаций» он высказал свое, «старого пехотинца», суждение, что части только тогда дорожат своим оружием, когда его пополнение идет на самом невысоком уровне.
Во время других поездок на Западный фронт я узнал об отдельных попытках договариваться по конкретным вопросам с противником. Под Арнгеймом встретился мне кипящий от возмущения генерал войск СС Битрих. Накануне его 2-ой танковый полк нанес тяжелый урон английской авиадесантной дивизии. В ходе боев генерал достиг с англичанами соглашения, по которому англичанам разрешалось развернуть за нашей линией фронта полевой госпиталь. А затем английские и американские десантники были перестреляны партфункционерами. Битрих чувствовал себя обесчещенным. Резкие обвинения против партии были тем поразительнее, чем ими сыпал генерал СС.
Бывший адъютант Гитлера от сухопутных войск полковник Энгель, командовавший теперь 12-й пехотной дивизией под Дюреном, также заключил на свой страх и риск соглашение с противником о выносе раненых с поля боя в перерывах между боевыми действиями. Опыт показывал, что заводить в ставке разговор о подобных договоренностях неразумно: Гитлер рассматривал их как проявление «расхлябанности». Все мы часто слышали, как он издевательски отзывался о мнимой рыцарственности прусской офицерской традиции. В отличие от Западного фронта обоюдная ожесточенность и безнадежность войны на востоке только усиливала стойкость простого солдата, и естественные человеческие соображения там просто не могли проявиться.
На моей памяти Гитлер всего один-единственный раз, молча и крайне неохотно, примирился с соглашением с противником. Поздней осенью 1944 г. английский флот начисто заблокировал немецкие войска на греческих островах. Несмотря на абсолютное превосходство англичан, немецкие солдаты были переправлены на материк, временами — на расстоянии видимости кораблей неприятеля. За это немецкая сторона взяла на себя обязательство с помощью этих пополнений отражать натиск русских на Салоники до тех пор, пока они не будут взяты английскими войсками. Когда эта операция, затеянная по инициативе Йодля, была закончена, Гитлер заявил: «Это останется единственным сдучаем, больше мы себе ничего подобного не позволим».
В сентябре 1944 г. фронтовые генералы, промышленники и гауляйтеры западной части страны ожидали, что войска американцев и англичан, используя свое превосходство, отбросят наши, почти безоружные и измотанные части в крупной непрерывной наступательной операции (7). Никто уже не надеялся на то, что мы сможем задержать их, никто, сохранивший хоть капельку реального взгляда на положение дел, не верил уже в новое "чудо на Марне, но уже только в нашу пользу (нужен комментарий — В.И.).
В обязанности моего министерства входила подготовка к разрушению промышленных предприятий и сооружений всех видов, в том числе и на чужой территории, занятой нами. Гитлер еще при отступлении в Советском Союзе издал приказ о «выжженной земле», рассчитывая тем самым в известной мере обесценить любые успехи противника в отвоевывании пространства. Он без колебаний дал аналогичные приказы применительно к западным странам, как только англо-американская армия вторжения начала развивать первоначальный успех из района высадки в Нормандии. В первое время в основе этой разрушительной политики лежали трезвые оперативные соображения. Замысел состоял в том, чтобы всеми способами не дать противнику закрепиться, максимально затруднить ему снабжение и пополнение ресурсов за счет освобождаемой страны, а также — осложнить налаживание ремонтных служб, восстановление электро— и газоснабжения, а в более отдаленной перспективе — и развертывание производства вооружений. До тех пор, пока неопределенным оставалось время окончания войны, мне эти соображения представлялись резонными, но с того момента, когда полное поражение стало неминуемым, они теряли всякий смысл.
Перед лицом безнадежной ситуации было только естественно, что моя позиция заключалась в том, чтобы выйти из войны с по возможности наименьшими опустошениями, которые не легли бы неподъемным бременем на процесс восстановления. Я не был в плену тех тотально-апокалиптических настроений, которые все усиливались в приближенных к Гитлеру кругах. При этом мне удалось переиграть Гитлера, который все безогляднее и ожесточеннее увлекал всеи вся за собой в катастрофу, при помощи поразительно простого трюка — использованием его же собственных аргументов. Поскольку он всегда, в самых отчаянных ситуациях настаивал на том, что оставляемые территории вскоре будут отвоеваны у противника, мне всего-навсего требовалось со ссылкой на эти утверждения доказывать необходимость их промышленного потенциала для обеспечения производства вооружения — разумеется, после их возвращения под наш контроль.
Уже вскоре после начала англо-американского вторжения, 20-го июня, когда американские войска прорвали фронт и взяли в клещи Шербур, этот аргумент сработал и повлиял на решение Гитлера, что «несмотря на нынешние трудности на транспорте в прифронтовой полосе, речь никоим образом не может идти об отказе от находящегося на ней промышленного потенциала» (8). Это сразу же дало командующему Западным фронтом возможность оставить без внимания более ранний приказ Гитлера, согласно которому в случае успешной десантной операции противника более миллиона французов, занятых на предприятиях, связанных с военным производством, подлежали депортации в Германию (9).
