Вторая мировая война. (Часть I, тома 1-2) - Спенсер-Черчилль Уинстон (полные книги .txt) 📗
Затем Гитлер отправился спать. После ужина, состоявшегося в советском посольстве, начался английский воздушный налет на Берлин. Нам заранее стало известно об этом совещании, и, хотя нас и не пригласили принять в нем участие, мы все же не хотели оставаться в стороне. При звуках воздушной тревоги все отправились в убежище, где в более безопасной обстановке два министра иностранных дел продолжали до полуночи свои переговоры. В германском официальном отчете говорится:
«В связи с воздушным налетом два министра в 9 часов 40 минут вечера направились в бомбоубежище рейхсминистра иностранных дел, чтобы вести там окончательные переговоры».
Еще не настало время, сказал Риббентроп, обсуждать новый порядок вещей в Польше. Балканская проблема уже подверглась широкому обсуждению. На Балканах мы имеем только экономические интересы, и мы не хотим, чтобы Англия мешала нам там. Гарантия, которую Германия дала Румынии, видимо, была неправильно понята Москвой… Во всех своих решениях германское правительство руководствовалось исключительно стремлением сохранить мир на Балканах и помешать Англии создать там плацдарм и воспрепятствовать снабжению Германии. Таким образом, (германские) действия на Балканах мотивировались исключительно обстоятельствами нашей войны против Англии. Как только Англия признает свое поражение и запросит мира, германские интересы на Балканах будут ограничиваться исключительно экономической областью, а германские войска будут выведены из Румынии.
Как фюрер неоднократно заявлял, Германия не имеет территориальных интересов на Балканах. Он лишь может вновь и вновь повторить, что решающий вопрос состоит в том, готов ли Советский Союз и намерен ли он сотрудничать с нами в великой ликвидации Британской империи. По всем другим вопросам мы могли бы легко достигнуть взаимопонимания, если бы нам удалось развить наши отношения и определить сферы влияния. Каковы именно эти сферы влияния, неоднократно указывалось. Поэтому, как ясно заявил фюрер, интересы Советского Союза и Германии требуют, чтобы партнеры не противостояли друг другу, а стояли бок о бок для того, чтобы помогать друг другу в осуществлении своих чаяний.
В своем ответе Молотов заявил, что немцы считают, что война против Англии фактически уже выиграна. Поэтому если, как уже говорилось в другой связи, Германия ведет борьбу против Англии не на жизнь, а на смерть, то он может понять, таким образом, что Германия ведет войну «на жизнь», а Англия — «на смерть». Что же касается вопроса о сотрудничестве, то он вполне одобряет его, но нужно прийти, добавил Молотов, к полному взаимопониманию. Эта мысль была также выражена в письме Сталина. Следует также определить сферы влияния. Однако по этому вопросу он (Молотов) не может занять определенной позиции в настоящее время, поскольку он не знает мнения на этот счет Сталина и других своих друзей в Москве. Но он должен заявить, что эти великие Проблемы завтрашнего дня не могут быть отделены от проблемы сегодняшнего дня и от выполнения существующих соглашении. «После этого Молотов сердечно попрощался с министром иностранных дел, подчеркнув, что он не сожалеет о воздушном налете, ибо благодаря ему он имел такой исчерпывающий разговор с рейхсминистром иностранных дел».
Когда в августе 1942 года я впервые посетил Москву, я услышал от Сталина более краткий отчет об этих переговорах, который в основных чертах не отличался от германского отчета, но, пожалуй, был более красочным.
«Некоторое время назад, — сказал Сталин, — Молотова обвиняли в том, что он настроен слишком прогермански. Теперь все говорят, что он настроен слишком проанглийски. Но никто из нас никогда не доверял немцам. Для нас с ними всегда был связан вопрос жизни или смерти».
Я заметил, что мы сами это пережили и поэтому понимаем, что они чувствуют.
«Когда Молотов, — сказал маршал, — отправился в Берлин повидаться с Риббентропом в ноябре 1940 года, вы пронюхали об этом и устроили воздушный налет».
Я кивнул.
«Когда раздались звуки воздушной тревоги, Риббентроп повел его по длинным лестницам в глубокое, пышно обставленное бомбоубежище. Когда они спустились, уже начался налет.
Риббентроп закрыл дверь и сказал Молотову:
«Ну, вот мы и одни здесь. Почему бы нам сейчас не заняться дележом?»
Молотов спросил:
«А что скажет Англия?»
«С Англией покончено, — ответил Риббентроп. — Она больше не является великой державой».
«А в таком случае, — сказал Молотов, — зачем мы сидим в этом убежище и чьи это бомбы падают?»
Берлинские переговоры ничуть не изменили твердую решимость Гитлера. В течение октября Кейтель, Йодль и германский генеральный штаб по его приказу подготовляли планы движения германских армий на Восток и вторжения в Россию в начале лета 1941 года. На данной стадии не было необходимости назначать точную дату, которая могла также зависеть от погоды. Учитывая расстояния, которые пришлось бы покрыть после перехода границы, и необходимость занять Москву до наступления зимы, было ясно, что самым удобным сроком явилось бы начало мая. Кроме того, сосредоточение и развертывание германской армии на фронте от Балтики до Черного моря протяжением в две тысячи миль, создание складов, лагерей и строительство железнодорожных путей сами по себе представляли крупнейшую военную задачу из всех когда-либо предпринимавшихся, и нельзя было допускать никакой задержки ни в планировании, ни в осуществлении намеченных мероприятий. Все это осложнялось еще необходимостью действовать скрытно и незаметно.
С этой целью Гитлер прибег к двум различным способам отвлечения внимания, каждый из которых имел свои преимущества. Первый представлял собой тщательно разработанные переговоры по общей политике, основанной на разделе Британской империи на Востоке, а второй заключался в установлении в Румынии, Болгарии и Греции, а также попутно в Венгрии лояльных режимов и отправки туда большого количества войск, что давало ему военные преимущества и в то же время маскировало или давало объяснение сосредоточению германских армий на южном фланге фронта, который создавался против России.
Переговоры приняли форму проекта предложений Германии о присоединении Советской России к пакту трех держав за счет английских интересов на Востоке.
И если бы Сталин согласился с этим планом, то события, возможно, на время приняли бы иной оборот. Гитлер мог в любой момент отложить свои планы вторжения в Россию. Трудно себе даже представить, что произошло бы в результате вооруженного союза между двумя великими континентальными империями, обладающими миллионами солдат, с целью раздела добычи на Балканах, в Турции, Персии и на Среднем Востоке, имея в запасе Индию, а Японию — ярого участника «сферы Великой Восточной Азии» — своим партнером.
Но Гитлер всей душой стремился уничтожить большевиков, которых он смертельно ненавидел. Он полагал, что у него достаточно сил для достижения своей жизненной цели. А далее к этому все приложится. Из переговоров в Берлине и других источников он, видимо, знал, что предложения, которые Риббентроп направил в Москву, далеко не удовлетворяли притязания русских.
Среди захваченной переписки германского министерства иностранных дел с германским посольством в Москве был найден проект пакта четырех держав, на котором не значилось никакой даты. Это, по-видимому, составляло основу переговоров Шуленбурга с Молотовым, о которых сообщалось 26 ноября 1940 года. В силу этого проекта Германия, Италия и Япония соглашались уважать естественные сферы влияния друг друга. Поскольку сферы их интересов соприкасались, они обязались постоянно консультироваться дружественным путем относительно возникающих в связи с этим проблем.
Германия, Италия и Япония заявляли со своей стороны, что они признают существующие ныне пределы владения Советского Союза и будут уважать их.
Четыре державы обязывались не присоединяться ни к какой комбинации держав и не поддерживать никакую комбинацию держав, которая была бы направлена против одной из четырех держав. Они обязывались всячески помогать друг другу в экономических вопросах и дополнять и расширять существующие между ними соглашения. Это соглашение должно было действовать в течение десяти лет.
