Говорят сталинские наркомы - Куманев Георгий Александрович (библиотека книг бесплатно без регистрации .txt) 📗
Я всегда работал смело, без какой–то оглядки — «как бы чего не вышло…». Когда во время репрессий посадили главного инженера завода, он мой друг был, меня вызвали в суд, и я все показания дал в пользу подсудимого, хотя его приговорили к 15 годам заключения. Я при этом был директором завода и на моей судьбе моя позиция на суде никак не сказалась. Меня не снимали, а потом выдвинули и заместителем наркома.
У меня есть дневник отчима, я его иногда читаю. Может быть, его и опубликую. Он работал на канале Москва — Волга. Из 5 лет находясь в тюрьме, 3,5 года трудился на строительстве канала. В 1937 г. их отправили (кто сидел по ст. 58) в Сибирь. Но ведь сидели в тюрьмах в подавляющем большинстве уголовники. Я не знаю, 7 или 10 % было политических, может быть, 12 %. Никто этих цифр не называет. Но вот по описаниям отца сидели в основном уголовники. Он им преподавал арифметику, русский язык. Сколько было уголовников? Никто цифры не называет.
Я уже приводил пример с Таубиным. Его реабилитировали. То, что расстреляли — это неправильно, а то, что посадили, во многом заслужил. А стоит задуматься, сколько наших летчиков из–за авантюризма Таубина погибли, т. к. он на полгода задержал выпуск авиационных пулеметов?
Вот недавно выступает, кажется на съезде народных депутатов новый генеральный прокурор СССР и говорит: «Я не знаю, сколько было при Сталине посажено — 10 тыс. или 100 тыс. Но видите, какие он цифры называет не 10 млн. или 20 млн., а 10 тыс. — 100 тыс.
Другие оперируют только десятками млн., кто во что горазд. А сколько погибло у нас в Гражданскую войну? Точных данных тоже нет. Одни говорят 6 млн., другие говорят, что помимо жертв сбежало за границу 13 млн., мы потеряли лучшие головы. Сейчас вовсю поносят и Ленина, не говоря уже о Сталине. А Сталин не один решал вопросы, вокруг Сталина было окружение. Чем были плохи Шверник или Косыгин, как их можно оплевывать? Они работали при нем. Жуков тоже при Сталине работал, много разумных при нем работало. Взять маршала артиллерии Николая Дмитриевича Яковлева — мой земляк, я с ним в войну очень часто общался. Он мне рассказывал случай, когда к Сталину по его вызову явился один вдребезги пьяный генерал. Сталин посмотрел на него и отправил домой со словами: «Пусть идет, его сегодня наградили, на радостях выпил и правильно сделал…» Нельзя же сказать, что Сталин жестокий изувер какой–то!
Я, например, считаю, но об этом молчат и напрасно молчат, что очень большую роль в массовых арестах сыграли местные органы НКВД — НКГБ. В эти органах было немало людей, которые подстраивались под местные органы власти. Сейчас немало людей, которые подстраиваются…
Если «раскрывали» какой–то «заговор», то раскрывший его оказывался «на горе». А поэтому такие «заговоры» без конца и «раскрывались». И люди горели на этом деле.
Приведу пример. Я в Ижевске с органами был близок, потому что каждый день подписывал отчет о сданной оборонной продукции вместе с секретарем обкома и начальником облуправления НКВД. Однажды прихожу к начальнику облуправления НКВД, а он пьяный. Молодой человек, бывший секретарь московского райкома комсомола. 28 лет. Сидит распахнутый.
— Ты что, Миша, задумался? — спрашиваю его. — В чем дело?
— Да вот послали на утверждение в Москву список из 36 человек, приговоренных к расстрелу. Пришел оттуда список с четырьмя вычеркнутыми, а мы их уже расстреляли.
Вот, какие порядки были на местах. Ну, причем тут Сталин. А Мишке хотя бы выговор дали за такое дело! Даже замечание никто не сделал. Так что валить на одного Сталина не совсем правильно. Другое дело — в первую очередь он создал в стране такую атмосферу с нарушениями социалистической законности. Я вот Анастаса Ивановича Микояна расспрашивал, почему такое положение в стране создалось?
Г. А. Куманев: Каково, кстати, Ваше мнение о нем?
В. Н. Новиков: Говорить, что не было никакого сопротивления в 1935‑м, ни в 1937 году, что все были за Сталина, было бы неверно. Сопротивление было, было немало несогласных, были и троцкисты, и прочие оппозиционеры, и вообще недовольные советским строем и т. д.
Но вот я спросил Микояна, почему Сталин расстрелял Н. А. Вознесенского и А. А. Кузнецова. Вернее, почему он позволил их расстрелять? Вознесенский бывал у него каждый день, почти его правая рука, Кузнецова он собирался сделать вторым лицом в ЦК, в партии.
Микоян ответил, что Сталин уже последние 7 лет был совершенно больным человеком. Знаете ли или не знаете, что лечился он у коновала, которого он держал при себе дома. Он боялся пускать к себе докторов. Почему дело врачей создали? Здоровый во всех отношениях человек будет при себе держать дома коновала в качестве лечащего врача? Наверно, не будет. По словам Микояна, Сталин болел манией преследования. Для руководителя государства это страшная болезнь. Кто–то чего–то ляпнул, и человека уже нет.
Как у нас все получается? Сталин ушел из жизни больной, Брежнев ушел тоже дай Бог. А во время войны он очень часто обходился без арестов. Под моим кураторством в Ижевске было 30 заводов. Не был посажен ни один человек.
Так что разные оценки могут быть. Я не оправдываю целиком Сталина. Думаю, что он создал излишне подозрительную обстановку, обстановку недоверия со всеми вытекающими отсюда трагическими и драматическими последствиями. Много было необоснованно, т. е. по надуманному, лживому предлогу арестовано. Правда, если спросить, а сколько было среди них уголовников — никто не скажет. Значит, кому памятник поставим: жертвам революции или уголовникам? Надо дать цифры или поименный список.
Вон отец описывает случай. Его сделали на какое–то время садоводом к начальнику лагеря. Ему тяжело было одному с этим справляться, сад большой. И вот дали ему в помощники уголовника, которого вооружили большими ножницами, чтобы стричь кусты. Этот уголовник стал к отцу подбираться с этими ножницами, симулируя сумасшествие и желание ножницами отрезать голову. А потом, когда в Сибири встретились, уголовник рассказывал отцу, как он его старика, напугал.
Г. А. Куманев: Владимир Николаевич, а какую Вы можете дать оценку, насколько были компетентными в Ваших вопросах те же Берия, Маленков?
В. Н. Новиков: И Берия, и Маленков тоже не были компетентными в военно–тбхнических вопросах, как и Сталин. Ну где Берии разобраться и в атомной бомбе, и во многих видах вооружения? На него навешали колоссальное по численности руководство различной военной продукцией.
Дело даже не в умении руководить, а в умении прислушиваться. Но ведь прислушиваться надо к людям, к которым имеется доверие. Если Устинов пользовался доверием Берии, он готовил проект того или иного постановления, который Берия потом визировал. У Берии был одним из помощников Кирпичников — заместитель председателя Госплана СССР. Тот тоже готовил ряд проектов решений и их визировал, визировал и готовили их и заместители наркомов… А Берия уже на верху нам их подписывал.
Однажды он меня спросил: «Сколько, товарищ Новиков, Вам надо времени, чтобы с 2 тыс. винтовок в месяц выйти на производство 5 тыс.?»
Я сказал: «Семь–восемь месяцев».
Он заявил:
— Вы что говорите, Новиков? Вы знаете, что, когда один боец наш стреляет, другой лежит рядом в окопе и ждет, пока винтовка освободится. Вы знаете о такой обстановке на фронте? Вот Вам три месяца, чтобы довести ежемесячный выпуск винтовок до 5 тыс. С пониманием такой срок был им установлен или нет? Конечно, без понимания.
Отвечаю:
— Считаю, что это нереальный срок.
Была создана по этому вопросу комиссия, куда вошли В. В. Кузнецов, П. И. Кирпичников и я. Мы два дня заседали. Я доказывал, что за три месяца мы ничего не сделаем, в лучшем случае — вместо 2 тыс. будем выпускать 3 тыс., и это предел возможностей. А те оба все–таки начальство. Они говорят, может быть, примем какие–то необычные меры и дадим цифру более 3 тыс. Они подписали, а я не подписал. Берия опять собрал, в том числе несколько наркомов, нашу комиссию.
