Ленин (Глава 2) - Волкогонов Дмитрий Антонович (книги без сокращений TXT) 📗
Плеханов не захотел быть Почетным магистром ордена, ставшего якобинским, который они создавали когда-то вме
169
сте с Лениным. Плеханов вошел в историю как пророк большевистского краха.
Трагедия Мартова
Обычно человек умирает медленно, как гаснет свеча: тихо и печально. Юлий Осипович Цедербаум (Мартов) прожил сравнительно недолгую жизнь полвека, но его политическое умирание не было тихим. Восемь месяцев, начиная с конца февраля по роковые дни октября 1917 года, были апогеем неистовой борьбы и смерти политических надежд этого человека. Может быть, она наступила в ночь с 24 на 25 октября, когда состоялся Второй Всероссийский съезд Советов, положивший начало новому отсчету истории великого народа. После открытия съезда Федором Ильичом Даном в президиум двинулись представители партий в соответствии с соотношением сил на съезде: большевики и левые эсеры. Четыре места, выделенные меньшевикам, остались незаполненными в знак протеста против социального насилия. Именно в этот момент из зала раздался трубный, охрипший от волнения голос Мартова, призвавший к историческому благоразумию: отказаться от захвата власти вооруженным путем и разрешить кризис путем переговоров и созданием коалиционного правительства. Вначале, казалось, съезд качнулся в сторону Мартова. Пойди он по этому пути, масса могла проложить курс истории в ином направлении. Но выступление Троцкого спасло линию Ленина: радикальное решение вопроса о власти. Съезд теперь уже качнулся резко влево. Нервы Мартову изменили:
- Мы уходим! - вновь раздался его сиплый от простуды и чрезмерного курения голос. Шум поднявшихся десятков его сторонников заглушил голос Мартова. То был не топот ног меньшевиков, освобождавших навсегда политическую сцену российской истории для большеви-ков. Это был спазм их общего поражения. Свеча Мартова была потушена не только большевика-ми, но и им самим, его возгласом-выдохом: "Мы уходим".
В партийном ордене, созданном Лениным, Мартову не оказалось места с самого начала. Первый олицетворял человека, ставшего во главе железного авангарда пролетариата,
170
а второй - российского Дон Кихота, полагавшего, что за ним добровольно пойдет, нет, не войско партийцев, а некая либеральная ассоциация. Ленин в этой политической дуэли был удачливым полководцем, превыше всего ценившим политическую цель. А Мартов - наивным романтиком, одержимым мыслью привить социалистическим программам и практике демократические ценности.
В начале века шансов у Мартова, казалось, в этом единоборстве было больше. Тогда, фактически на учредительном съезде, проходившем в Брюсселе, а затем в Лондоне, после Плеханова самой заметной фигурой был молодой Мартов. Хотя и голос Ленина все крепчал и число его сторонников росло.
Миллионы советских людей, изучая в соответствии с директивами партии приглаженную до неузнаваемости ее собственную историю, думали, что раскол произошел по организационному вопросу. Точнее - по первому пункту устава партии. Школьные учителя, профессора в вузах, комиссары в армии дружно говорили: "Ленин хотел создать партию-крепость, партию-боевой отряд. А Мартов предлагал учредить аморфное ,,расплывчатое образование, которое никогда не могло бы достичь коммунистических целей". Второе абсолютно верно и сегодня. А что касается "боевых отрядов", то речь шла все же не о них. По сути, решался вопрос: создавать ли партию-орден или партию - демократическую организацию. Мы все знаем, что в соответствии с ленинским предложением членом партии может быть каждый, кто ее поддерживает как материальными средствами, так и личным участием в одной из партийных организаций". Формулировка Мартова была более мягкой: кроме материальной поддержки, член партии обязан оказывать ей "регулярное личное содействие под руководством одной из организаций"112.
Краткий курс истории ВКП(б), лично отредактированный Сталиным, резюмирует ситуацию: "Таким образом, формулировка Мартова, в отличие от ленинской формулировки, широко открывала двери партии неустойчивым непролетарским элементам... Эти люди не стали бы входить в организацию, подчиняться партийной дисциплине, выполнять партийные задания, не стали бы подвергаться опасно
171
стям, которые были с этим связаны. И таких людей Мартов и другие меньшевики предлагали считать членами партии"113.
Главная книга сталинского большевизма уверяет читателей (а их, по воле Агитпропа, были миллионы), что это был "организационный" вопрос. Да, таковым он, видимо, Сталину и казался.
Мартов, который до первого пункта устава шел вместе с Лениным и голосовал по программному тексту идентично с ним, на двадцать втором заседании "восстал". Не только по первому пункту Устава, но и по большинству других. Противостояние оказалось не временным, а до конца жизни. Хотя ленинское предложение набрало лишь 23 голоса против 28 за вариант Мартова, в дальнейшем господствовал Ленин. Не только потому что со съезда ушли в знак протеста бундовцы и экономисты. В конечном счете Ленин увидел больше шансов в революционной борьбе для партии-монолита, партии с жесткой внутренней организацией, чем в той ассоциации, которую отстаивал Мартов. В начале века, как и в октябре 1917 года, победил Ленин, еще не зная, что исторически он безнадежно проиграет. Нет, не Мартову, а неумолимому времени, которое отвергнет насилие, диктат и монополию на власть.
Немногие знают, что Мартов начинал свою сознательную жизнь как сторонник самостоятельной еврейской социал-демократической партии - Бунда. Работая в середине девяностых годов в еврейских организациях Вильно, Мартов верил в жизненность еврейского социалистического движения. Если смотреть на количественную сторону, то в начале века Бунд был весьма внушительной общественной силой. Как сообщвет историк Бунда М.Рафес, в 1904 году общее количество членов рабочей еврейской партии насчитывало более 20 тысяч человек, более чем в два раза превосходя русские партийные организации.
В конце девяностых годов Ю.О.Мартов видел в Бунде едва ли не важнейшее условие достижения евреями равноправия в области гражданских прав125. Однако на II съезде РСДРП Мартов уже выступал против еврейского сепаратизма, встав раз и навсегда на сторону "мягких" искровцев. Для Мартова политическая "мягкость" это не только склонность
