Путешествие Демокрита - Лурье Соломон Яковлевич (бесплатные серии книг .TXT) 📗
— Так не согласишься ли ты совершить это путешествие вместе с нами и не поможешь ли достать верховых лошадей? — спросил Демокрит.
— Я рад буду вашему обществу, — сказал Гелланик, — но лошади мне не по средствам. Если вы согласны пройти пешком эти шестьсот стадий, то отправляйтесь со мной, а для вашего багажа я достану вам осла.
— За это мы будем тебе очень благодарны, — сказал Демокрит. — Пройти пешком шестьсот стадий — дело нетруд–ное, а путешествовать пешком куда интереснее. Но я слышал, что ты уже месяц живешь в этом грязном городишке, — очевидно, он тебя интересует. Не расскажешь ли ты нам чего?либо о Смирне?
— С удовольствием, и это развлечет вас в пути. Но сейчас мне не до этого: надо собраться в путь и мне и вам.
Спустя два дня путешественники шли уже по дороге из Смирны в Сарды. Гелланик начал свой рассказ.
— Я гражданин Митилены на Лесбосе. Лесбос — самое живописное место во всей Греции, а жители его понимают музыку и поэзию, как никто другой. Приезжайте на наш остров и вы услышите — здесь все поет. Поют дети, девушки, взрослые и старики. Поет море. Поют сосны. Самое красивое и звучное из всех греческих наречий — эолийское, на котором мы говорим. Недаром здесь жили величайшие лирические поэты Греции — Терпандр, Алкёй и Сапфо. Я люблю свой Лесбос и его жителей — эолийцев — и не променяю его ни на Афины, ни на какой?либо другой город. Смирна была когда?то владением эолийцев и самым большим и красивым городом Греции. Но сперва ее отобрали у эолийцев ионяне, и жители города постепенно позабыли эолийское наречие и стали говорить по–ионийски. А затем около двухсот лет назад ее разрушил лидийский царь Садиатт. И с тех пор от величественного кремля Смирны остались только развалины, а город превратился в жалкую деревню.
Путешественники подошли к высокой скале, на которой было высечено огромное изображение египетского фараона с копьем в правой руке и с луком в левой и с надписью египетскими иероглифами по обе стороны изображения. Скала находилась на перекрестке дорог из Смирны в Сарды и из Эфеса в Фокею.
Гелланик пояснил:
— Об этом изображении рассказывает в своей книге Геродот. Он говорит, что вооружение фараона наполовину египетское, наполовину эфиопское, что этот фараон носит имя Сесбстриса и что иероглифами здесь написано: «Плечами своими я приобрел эту страну». Однако я говорил с египтянами, и они уверяют, что изображенный здесь фараон вовсе не Сесострис и что написано иероглифами что?то совсем иное, что именно — я уже не помню.
…Путешественники подымались все выше и выше, взобрались на перевал через хребет Тмол и спустились в цветущую плодородную долину реки Пактбла. Вскоре они увидели перед собой большой город Сарды, лежащий на обоих берегах реки Пактола. Наверху, на горе, господствуя над всем городом, возвышался акрополь, окруженный тремя рядами зубчатых стен с башнями. Задняя стена акрополя круто спускалась к реке Герм, в которую впадает Пактол. Нижний город лежал ближе к путникам, на равнине к северу и западу от акрополя. За рекой Пактолом видно было грандиозное кладбище со множеством могильных холмов, среди которых выше всех подымался могильный курган лидийского царя Алиатта.
Путешественники вошли в город. Он занимал огромное пространство, но почти весь состоял из глиняных мазанок, покрытых тростниковой крышей; даже те немногие дома, которые были сложены из обожженного кирпича, имели тростниковые крыши.
В центре города находился большой рынок, в середине которого протекала река Пактол.
Гелланик заметил:
— Эти варвары ничему не научились. Шестьдесят лет назад, во время ионийского восстания, город Сарды по неосторожности греческих солдат был сожжен, так как крыши были тростниковые и легко загорались. При этом сгорел и храм Кибёлы, а за это персы обвиняли греков в неуважении к восточным богам. Но это не научило варваров делать крыши из черепицы: если снова начнется пожар, город снова сгорит дотла…
— Должно быть, лидийцы очень богатые люди, — заметил Диагор. — Я еще в детстве видел лидийскую монету из бледного золота — из сплава золота и серебра. А из греческих городов еще ни один никогда не выпускал золотой монеты.
— Еще бы! — сказал Гелланик. — Река Пактол несет с горы Тмола золотой песок. Достаточно просеять его через сито и без большого труда можно получить крупинки золота. И теперь персы чеканят из них свои золотые дарики с изображением царя с луком.
Демокрит по дороге, на рынках, расспрашивал всех, не встречали ли они персидского вельможу Гидарна. Того самого Гидарна, который был послом царя в Египте, а теперь должен был вернуться в Персию. Но никто не встречал Гидарна и не слыхал о нем.
— Какого Гидарна? Высокого, важного, с большой свитой? Как будто проезжал такой через Сарды, направлялся в Вавилон, — сказал однажды Демокриту перс с огромной бородой, выкрашенной красной краской.
«Придется ехать в Вавилон», — решил Демокрит.
Когда наши путники покинули Сарды, им встретилась повозка, покрытая шелковым тентом. На ней лежала груда бархатных подушек. В повозку была впряжена четверка прекрасных лошадей. На подушках лежали и сидели хорошо одетые путники. Подойдя ближе, Демокрит услышал греческую речь.
— Кто вы и почему едете в такой роскошной повозке? — спросил Демокрит.
— Несчастный иониец! — надменно воскликнул один из путников. — Знаешь ли ты, что говоришь с послами великого Афинского государства?
внезапно продекламировал он, и Демокрит понял, что его собеседник пьян. — Вер–р-р–блюд! — упрямо повторил афинский посол. — А ты сам откуда?
— Из Абдер.
— А, союзнички! — захохотал афинянин. — Ну ладно, могу тебе раскрыть государственную тайну. Мы едем от персидского царя. Он нас любит, уважает и отправляет в царской колеснице по царской дороге. Великолепная вещь — эта царская дорога. День проедешь — станция, ангарей. В ангарее поят, кормят, меняют лошадей. Переночуешь, закусишь и опять едешь на свеженьких. А персидские гонцы — те и вовсе не останавливаются. Устал дневной гонец — переходит письмо к ночному. Так оно и летит, быстрее журавля и всякой птицы.
— Как же вас принял царь?
— Знаешь, абдерец, совсем измучились! Полтора года пробыли в Сузах, каждый день пили крепкое вино, не смешанное с водой, ели быков. Клянусь Гераклом! На огромную сковороду кладут целого быка, поворачивают и поджаривают его, а затем каждый съедает по четверти быка. Не веришь, раб? — обратился он к Диагору. — А знаешь ли ты, сколько времени обедает персидский царь? Шестнадцать часов! А в уборной сколько сидит? Шесть часов! У дверей копьеносцы стерегут его величество, потом выносят его, полчаса обмывают…
Находившийся на повозке посол персидского царя, носивший титул «Царево око», хотя и плохо понимал по–гречески, приподнялся и с возмущением заметил на ломаном греческом языке:
— Не позволю говорить глупости про царя!
— А что я такого о нем сказал? — спросил грек.
Наши путешественники, оставив послов пререкаться, пошли дальше. Вскоре им удалось купить трех верховых лошадей.
Они попрощались с Геллаником, На прощание он сказал им:
— Вот каковы представители самого сильного и самого образованного государства — Греции. Я пишу теперь книгу «Аттйда» об истории Афин. Афиняне любят свободу, веселье, общительны, — в этом нельзя им отказать. Но как они легкомысленны и нахальны, как любят совать свой нос в чужие дела! Да и свободы они хотят только для себя, а не для всех греков — они готовы даже мириться с господством персов в других городах. Нет, насколько наши эолийцы серьезнее и надежнее этих афинян!
Демокрит и Диагор двинулись верхом по царской дороге. Пройдя небольшое расстояние, они увидели платановое дерево редкой красоты с широкой густолиственной кроной. На этом дереве красовалось большое золотое украшение в форме щита.
