Русский код развития - Нарочницкая Наталия Алексеевна (бесплатные онлайн книги читаем полные версии txt) 📗
- Во-первых, безгрешных государственных устройств не бывает, и это понятно, ведь государство - творение рук грешного человека. К тому же в чистом виде ни одна доктрина общественного устройства никогда не реализовывалась, а только в переплетении с другими и всегда на определенной исторической, национальной, культурной почве, с большей или меньшей отстраненностью элиты от национальных интересов страны. В том, что мы видим на том же демократическом Западе, которому мы пытаемся следовать (часто слепо), тоже немало и фарисейства, и двойных стандартов. Хотя, безусловно, там много достойного, что можно и нужно перенять.
- Но в России демократы всегда исторически проигрывали. Другой русский философ, Василий Розанов, воспринимал демократию на нашей почве, как «детскую корь, как временное умопомешательство». Почему так?
- Общественный договор Руссо, который, как считается, лежит в основе западной демократии, по сути, подразумевает под государством совокупность граждан, объединенных простой отметкой в паспорте, заключающих как бы контракт с ним. Для россиян же, согласно формулировке Филарета Московского, государство, в идеале, -это общество семейного типа, когда нация представляет собой одно большое семейство, а власть несет моральную ответственность, думает не только о рациональном и правильном, но и о праведном и должном как истинный библейский отец.
Тем не менее, в начале ХХ века в идейном споре о том, какой модернизационный проект предпринять -свой или заимствованный,- «славянофильство» на целый век проиграло западничеству, которое нам сначала явило «бесов социальности», затем, когда от тех устали, - гримасу «демонов индивидуализма» в лице наших постсоветских либералов. Максималисты и доктринеры, они сочли, что высшая доблесть «подлинного демократа» - потирать руки от неудач своего правительства, топтать собственную историю и оскорблять жизнь и подвиг отцов. И все это вместо смиренного преодоления заблуждений, их осмысления.
Нынешний кризис многое заставляет пересмотреть.
- Насколько известно, и Европу нынешний кризис заставил задуматься. Вот и Саркози уже заявляет, что капитализм должен быть нравственным.
- Это очевидно. Кстати, только наши постсоветские либералы отринули социальный подход к государственному устройству, а вся континентальная Европа к этому давно шла. Меня вообще поражает, как наши идеологи умудряются подбирать западные учения с таким опозданием, когда те уже там либо трансформировались, либо находятся в состоянии заката со всеми накопленными грехами.
В Европе постоянно только и слышишь о духе корпорации. Наши же либертарии твердили о полной освобожденности от государства и ответственности перед ним, демонстрируя капитализм со звериным оскалом образца XIX века. Но ведь уже империя Форда в начале ХХ века создавалась с мыслью о том, что все работники ее заводов являются членами одной семьи.
- И все-таки, возвращаясь к вопросу о нашем государственном устройстве, - может быть, у России действительно свой особый путь, свой сакральный смысл существования? И наша судьба, как считали многие русские философы, - державность? Она больше соответствует нашему сознанию.
- Насчет державности соглашусь. Вот только провозглашать себя великой державой - это не крепить блестящую мишуру на национальное платье, которое можно одевать по праздникам и потом убирать в сундук. Это очень большая ответственность, если хотите, - Богом данная миссия. Она определена и размерами территории, и масштабом истории, и теми катаклизмами, которые суждено было государству пережить. И вряд ли мы справились бы со всеми испытаниями, если бы не обладали тем самым объединяющим нас державным сознанием.
При этом, заметьте, Россия не собиралась насильственным путем, чтобы там ни говорили. Грехов у нее достаточно, были, конечно, и завоевания - этого никто не отрицает, но в историческом сравнении, учитывая огромную нашу территорию, они не так значительны. В основном же вступали в Россию добровольно. Причем, вступали осознанно не в какое-то безликое и безбожное государство, что повергло бы в ужас любого правоверного мусульманина тех времен, а именно в русское православное царство. Взять тех же татар. Я часто привожу этот показательный исторический факт: взятие Казани было жестоким и, тем не менее, татарские старейшины, которые еще помнили это, собрали в помощь Минину и Пожарскому целое ополчение, хотя могли воспользоваться моментом и «отложиться» от Московского царства, провозгласить суверенитет. Однако они этого не сделали. Значит, уже было какое-то осознание исторической общности с нами.
- Кстати, Вас часто упрекают за то, что на вызовы сегодняшнего дня Вы ищете ответы в прошлом, в то время, как большинство политиков заняты сведением счетов с ним.
- Я как раз очень современный человек! Но сколько великих мыслителей указывали: чтобы не потерять дорогу вперед, нужно чаще оглядываться назад. Вот река течет извилисто, и только поднявшись высоко, можно посмотреть, куда и откуда она, собственно, течет. К истории же нужно обращаться, чтобы понимать место своего государства, своей нации, своей культуры в общем движении человечества, понимать, как оно взаимодействовало с другими.
Россия родилась не в 91-ом, и не в 17-ом. Жизнь ее протекала на колоссальном пространстве, охватывала огромный исторический период, и с этой высоты даже то, что произошло с ней в ХХ веке - всего лишь зигзаг на ее пути. Слишком же увлеченные сегодняшним днем люди просто не хотят видеть этого общего движения, поэтому им трудно понять, как сегодняшний день, казалось бы, такой частный и конкретный, может повлиять на общий ход истории.
- Россия всегда была страной «авангардного эксперимента». Мы многое пробовали, на многом обжигались, опрометчиво от чего-то отказывались...
- Да, прямо скажем, мы оказались не на высоте и когда пересматривали свою недавнюю историю. От души поглумились над жизнью своих отцов вместо того, чтобы перевернуть страницу истории с достоинством. Из любого эксперимента исторического надо выходить с ощущением сопричастности ко всему происходящему, а не отчужденности.
Очень не хотелось бы, чтобы и сейчас нас захлестнула новая волна ненависти - бедных к богатым, молодых к старым. Нельзя позволить образоваться пропасти между молодежной субкультурой, с ее часто неадекватными претензиями, и культурой преемственной.
- А вот гуманизировать общество у нас всегда была призвана русская классическая литература. Она воспитывала человека в человеке. Нынешняя же школьная реформа образования, по сути, литературу «выводит за скобки». Эту реформу уже сравнивают с нейтронной бомбой, которая, не разрушая тела, уничтожает душу. Что Вы скажете по этому поводу?
- Конечно, вопрос гуманитарного образования - это, прежде всего, вопрос нашей идентификации. Оно закладывает основы мировоззрения. Недаром же при большевиках было многое из классики запрещено, ибо она ставила христианские вопросы и давала на всё христианские ответы. В 30-е годы, когда запрет на классическую литературу был снят, Георгий Федотов, будучи в эмиграции в Париже и откликаясь на все идеологические нюансы в России, прямо сказал: «Россия спасена! Две страницы Пушкина и Достоевского стоят тонны газеты «Правда!»» Он, конечно, тогда поспешил, сделав вывод о скорой отставке марксизма, но тем не менее.
А если убрать классику и оставить для преподавания, как чуть было не сделали, только произведения постмодерна с проповедью относительности всех ценностей, наши дети просто не научатся задумываться о нравственной стороне своих поступков. Да плюс еще эти агрессивные компьютерные игры...
Нас и так сегодня накрыла волна невежества, необразованности, грубости, некомпетентности и чудовищной самонадеянности. Мы не интересуемся собственной историей, литературой. Это трагедия, потому что, если нация не знает собственной истории и теряет богатство своего языка, она не может продолжать себя в истории, и она не сможет удержать свою территорию.
