Царь и Россия (Размышления о Государе Императоре Николае II) - Белоусов Петр "Составитель" (читаемые книги читать .txt) 📗
Господь не сказал Своим ученикам: идите, научите отдельных избранных людей, но все народы.
Сие означает, что жить по-Божьему, по-христиански, и спасаться во Христе должны не только отдельные личности, но и общественные группы, более того — целые народы, то есть государственные образования. А если так, то государственная система, государственные законы, самый строй государственный должны быть проникнуты благостным христианским духом.
Как только кончились гонения и христианство вышло из катакомб, со времен уже святого равноапостольного Императора Константина Великого вопрос христианизации общественной и государственной жизни был поставлен пред человечеством, принявшим христианство, и многие большие и малые народы пытались как-то его решить.
К этому времени основанная Христом Церковь — этот богочеловеческий организм, действительная и предметная, то есть видимая на земле форма Царства Божия, по выражению Владимира Соловьева, уже стала могучим фактором в жизни принявших христианство народов [763].
Будучи учреждением «суи генерис», то есть особого рода, Церковь принципиально не претендовала заменить собой государственный аппарат. Божие — Богу, а кесарево — кесарю [764]. Но, будучи, по другому образному выражению того же Владимира Соловьева, «организацией истинной жизни», — эту истинную жизнь в государстве Церковь старалась создавать.
В историческом плане на этой почве между Церковью и государством иногда возникали известные коллизии. На Западе Церковь стала все более и более подавлять государство, присваивая себе кесаревы функции.
Это явление исторической наукой именуется теократией. Теократия за все почти 2000 лет существования христианства не смогла достигнуть полного конечного развития и приняла несколько уродливые формы так называемого папо-цезаризма.
На Востоке, в Византии наблюдалось, увы, обратное явление — некоторое подавление Церкви государством, что принято именовать цезаре-папизмом.
В борьбе с этим также духовно уродливым явлением лучшие умы представителей Церкви и государства как бы выкристаллизовали особую, поистине благодатную систему взаимоотношений Церкви и государства, каковая система получила наименование СИМФОНИИ, а по-русски сказать — созвучия, согласности.
Сущность симфонии сводится к следующему. Церковь и государство, осуществляя каждая самостоятельно свою миссию, Церковь — в Божественном плане, государство — в человеческом, когда эти планы сталкиваются, синхронизируют свои действия так, чтобы получалась истинная симфония или гармония.
Если государство в лице своего Монарха — помазанника Божия — отступает от Божественных законов, — Церковь в лице своего первоиерарха- Патриарха использует свое право, как хорошо сказано по-русски, печалования и совета. Когда правонарушения государства бывали особенно вопиющими, иерархи прибегали к церковным санкциям: отлучали императоров и других власть имущих от причастия, не допускали их даже входить в храм.
Так было, например, с Императором Феодосием Великим, которого святой Амвросий Медиоланский не допустил в храм за приказ перебить всех жителей одного взбунтовавшегося города.
В Византии идея симфонии получила определенные, почти законченные формы. Периоды симфонии Церкви и государства продолжались иногда десятки лет, и тогда Византию можно было по справедливости называть оцерковленным государством, прообразом пакибытия в Царствии Божием.
Увы, внешние и внутренние обстоятельства воспрепятствовали Византии и ее государственности получить мировое значение. Эллинская мудрость помогла Церкви создать глубокую и стройную систему христианского вероучения, но у наследников блестящей Византии греков второго тысячелетия христианской эры уже не хватило духовных сил до конца реализовать на практике облеченную в плоть систему подлинной христианской жизни, истинной христианской государственности.
Для осуществления этого, очевидно, нужны были просто большие просторы, большие государственные масштабы, большее опытное поле.
И по мере заката Византийской Империи и упадка эллинской культуры, как бы в возмещение этого, на северо-востоке от нее образовывается и начинает расцветать новая государственность на широких бескрайных просторах, населенных молодым, полным свежих умственных и физических сил народом.
Народ этот принимает христианство не формально, не внешне, как многие народы на Западе, а всем сердцем, всею душою. Владимир Святой является как бы символом преображения русской души после облечения в белые крещальные одежды.
Конечно, не сразу и не все полудикие славянские племена стали вдруг образцовыми христианами, но процесс их христианизации и оцерковления был более быстрым и глубоким, чем на Западе. Достаточно упомянуть, что во времена Великого князя Ярослава и Владимира Мономаха столица тогдашней Руси Киев был гораздо более культурным городом, чем современный ему Париж и даже Лондон, а «Русская Правда» была более проникнута светлым христианским духом, чем все другие современные ей юридические кодексы западных народов.
Насколько оцерковление проникло вглубь народных масс русского народа, показывает тот факт, что были быстро утрачены племенные наименования древлян, полян, вятичей, кривичей и заменены общим названием христиан, переделанных в простонародье на крестьян.
К сожалению, русские люди не сумели долго оставаться на высоте своего великого христианского призвания. Начались братоубийственные удельные распри, междоусобные брани…
Тогда Господь стал посылать на Русскую землю кратковременные, как бы предупредительные испытания внешними скорбями. Огнем и мечом опустошали грады и веси русские всякие половцы, печенеги, хазары и другие кочевники.
Не опомнился, увы, русский народ, продолжал братоубийственные распри.
Тогда, по попущению Божьему, из глубин Азии внезапно явился могучий внешне татарский народ и на долгих 250 лет поработил русских христиан, на добрую половину истребив их физически, спалив и сравняв с землей большинство русских городов и селений.
На русском народе как бы повторилась судьба библейского многострадального Иова. Все земное у него было отнято, только душу его христианскую Господь повелел диаволу не трогать. И вот, татары не дерзнули покуситься на Церковь Божию, а она-то и сберегла душу русскую от отчаяния, вдохнула в нее волю к жизни и помогла снова облечься в плоть и в кровь, в доспехи бранные.
Только Церкви Православной обязана тогдашняя Россия своим духовным выздоровлением и превращением в большое монолитное государственное образование.
Из татарщины перерожденный русский народ, возглавляемый Великим князем Иоанном III, вышел уже с сознанием своей великодержавности, своего особого призвания в мире, с идеей Третьего Рима — наследника угасающей Византии.
Этой святой и великой идеей одушевлялись лучшие русские люди того времени, и это была идея осуществления в мире подлинной христианской государственности.
Симфония Церкви и государства в какой-то степени осуществлялась при кротком Царе Феодоре Иоанновиче. Большего развития она достигла при Царе Михаиле Феодоровиче и Патриархе Филарете, а кульминации — при Царе Алексее Михайловиче и Патриархе Никоне.
Царь Петр круто повернул руль государственного корабля от Божественного плана к человеческому. Православное Царство он заменил Империей с чисто земными человеческими тенденциями. Петр категорически отказался от симфонии Церкви и государства, заменив ее цезаре- папизмом в довольно крайней форме. Из песни слова не выкинешь. Ошибки в недавнем историческом прошлом нашем были. Их надо изучать и исправлять.
Необходимо честно признать, что цезаре-папизм в большей или меньшей степени существовал в России до самой революции. Даже наш святой Царь-мученик Государь Император Николай Александрович не сумел отказаться от этой неверной традиции своих державных предков. Он не решился, благодаря неразумным советникам, возвратить России канонический соборный строй Церкви, созвать Всероссийский Поместный Собор, который бы избрал Патриарха и восстановил утраченную симфонию Церкви и государства [765].
