Мировые загадки сегодня - Адабашев Игорь Иванович (мир книг TXT) 📗
Но для кого и для чего Барнету нужно такое «смелое» заявление? Чтобы, выглядя вполне современно и «объективно», ссылаясь на каждому известную формулу А. Эйнштейна Е = mс2, неопровержимо доказывающую количественную взаимную связь между массой и энергией, попытаться уравнять понятия энергии и массы. А отсюда, как следующий шаг, заявить, что энергия и материя — одно и то же. Вроде бы невинная путаница в терминах, а в результате превращение материи в энергию и столь необходимое богословам уничтожение материи или творение ее из ничего.
В действительности нет никакого «превращения» материи в излучение или, наоборот, излучения в материю. Луч света всегда материален, и у него одновременно проявляются свойства и массы и энергии. Вся разница в том, что фотоны света, в отличие от частиц вещества, не имеют так называемой «массы покоя», а обладают только «импульсной массой». Универсальные законы сохранения энергии и массы остаются в силе.
Хватит?..
Вроде бы и хватит.
И все же выслушаем еще одного приверженца «творения» материи из ничего.
На этот раз предоставим слово известному английскому астроному Ф. Хойлу. Его высказывания, пожалуй, наиболее модны и нашли довольно много почитателей.
Говоря о рассеянном веществе космических далей, Ф. Хойл заявляет: «Новая материя создается постоянно… Иногда спрашивают, откуда поступает создаваемое вещество… следует отвечать: оно ниоткуда не поступает. Материя просто появляется — она создается. В определенный момент времени различные составляющие материю атомы не существуют, а в более поздний момент они существуют… В более старых теориях все вещество Вселенной должно было появиться в одно мгновение, причем процесс творения имел форму большого взрыва… Новое вещество появляется не в концентрированном виде в малых локализированных областях, а распределено по всему пространству. Средняя скорость его появления не превышает создания одного атома за год в объеме сферы Св. Павла (самый большой храм в Лондоне. — И. А.). В среднем каждые 109 лет в кубическом дециметре пространства создается масса, равная массе атома водорода… Ясно, что непосредственно наблюдать такую частоту творения совершенно невозможно».
Что же нам предлагает Ф. Хойл? Возьмите пустую литровую бутылку (кубический дециметр) и ждите один миллиард лет (109)… В ней появится один атом водорода, хотя это заметить будет «совершенно невозможно».
Но почему он должен появиться? Потому, разъясняет Ф. Хойл, что Вселенная в общем всегда и везде должна быть одинаковой. Но в ней постоянно происходит сбор, концентрация рассеянного космического вещества в звезды и планеты. Это, по-видимому, так, по крайней мере для познанной, «видимой» части Вселенной. Вероятно, правильно и то, что «видимая» Вселенная расширяется, скопления галактик разбегаются. Значит, должно быть определенное пополнение материи: только при этом может сохраниться некая средняя плотность материи в космосе.
Человек уже достаточно далеко заглянул в безбрежные просторы космоса. Есть знания бесспорные, есть сомнительные, есть много тайн. Но и бесспорных данных вполне достаточно, чтобы в корне разрушить главное, исходное ядро гипотезы Ф. Хойла. Кстати, этот крупный ученый сам понял ошибочность своих предположений и выступил с их опровержением. Мы приводим эту историю с Ф. Хойлом для того, чтобы еще раз подтвердить, что даже крупные исследователи могут «заблудиться» в лабиринтах необоснованных гипотез.
Вселенная — это далеко не скучное повторение того же самого в миллиардах и миллиардах световых лет. Она бесконечно разнообразна. Она развивается, а не повторяется. Это мы уже знаем и, в силу бесконечности, никогда полностью не познаем всех тайн Вселенной.
В каком-то объеме Вселенной материя главным образом существует в конкретных видах вещества и поля, образующих звездные и планетные системы. Огромную роль тут играет гравитационная сила взаимного тяготения. Уже на современном уровне познания люди начинают разгадывать сложную жизнь этой воспринимаемой нами части Вселенной.
В частности, все более проясняется грандиозная картина формирования новых звездных групп вдоль спиральных ветвей звездных скоплений. Циклы жизни звезд, их вспышки, взрывы и остывание, лучевое рассеивание материи, гравитационное уплотнение космического вещества и множество других изученных (и даже непонятных пока процессов) свидетельствуют об одном: нет застывшей, сотворенной однажды богом Вселенной. Тут вырисовывается очередная «мировая загадка». Мы еще далеки от ее конкретного решения. Люди не могут пока сказать, что было на месте воспринимаемой нами части Вселенной раньше, что будет тут через определенное время. Точно так же мы не можем сказать, что находится где-то там, в бескрайних далях бесконечности.
В религиозной философии непознаваемость бесконечности считается едва ли не само собой разумеющейся. Рассматриваемая как атрибут бога бесконечность связывается с непостижимостью божественной сущности. Еще в VIII веке Иоанн Дамаскин внушал: «Бесконечно божественное и непостижимо, и единственное, что в нем можно понять, — это его бесконечность и непостижимость». А некоторые шли еще дальше и считали, что сам бог именно в силу своей бесконечности непознаваем даже для самого себя. «Бог не знает о самом себе, что он есть, так как он не есть нечто», — писал Иоанн Скотт. При этом «нечто» в данном случае надо понимать как конечное, ограниченное, определенное. Фома Аквинат, правда, считал, что бесконечная природа бога познаваема, однако познаваема лишь «сама по себе», то есть для бога, а не для человека, разум которого слишком слаб и ограничен для этого.
Надо сказать, что популярность современных космических свершений человечества, помноженная на парадоксы теории множеств, а также гипотеза «Большого взрыва» и другие, не совсем ясные сегодня научные открытия, как бы вынесли на поверхность старые представления о невозможности познать бесконечное. Приобрел новую жизнь тезис о непостижимости бесконечности как атрибута бога. В итоге, непознаваемость бесконечного стала излюбленной темой рассуждений многих современных буржуазных ученых и философов.
Непостижимость бесконечного, как раньше, так и теперь, доказывается ссылками на конечность человеческого опыта и человеческого разума.
Но определенная ограниченность знаний зависит от познания ограниченного количества явлений в конечной, реально доступной области пространства и времени.
Все это так. Еще Козьма Прутков говаривал, что нельзя объять необъятное. Но ведь новые и новые знания, пусть и полученные в ограниченном объеме, являются основанием для отвлеченного абстрактного мышления, анализа и обобщения и, в конечном итоге, дают новое знание.
Ф. Энгельс указывал, что положение о познании конечных предметов нуждается «… в дополнении: „по существу мы можем познавать только бесконечное“. И в самом деле, всякое действительное, исчерпывающее познание заключается лишь в том, что мы в мыслях поднимаем единичное из единичности в особенность, а из этой последней во всеобщность; заключается в том, что мы находим и констатируем бесконечное в конечном, вечное — в преходящем» [11].
Поражаться надо не тому, что человек, живущий на планете Земля, не может сказать, что было множество миллиардов лет назад или что находится в бесконечных далях. Поражаться надо тому, что человек уже смог в столь многом разобраться. Силой своего разума познав световые и радиолучи, он ознакомился со многими звездными процессами, раздвинул границы изучаемого на фантастические расстояния, превосходящие в миллиарды раз расстояние, отделяющее его родную планету от Солнца.
Среди земных веществ значится гелий. В переводе с греческого это означает — солнце. Легкий благородный газ, применяемый для наполнения оболочек дирижаблей, сперва был открыт в спектре Солнца и лишь значительно позднее — в земном минерале клевеите (из группы уранинитов). Это поистине классический пример достоверности и надежности человеческих знаний о звездном небе. Оперируя с чем-то почти неосязаемым — лучом света или чуть уловимым радиошумом, — ученые умудряются проводить сложнейшие анализы и, основываясь на общности и взаимосвязанности законов природы, познавать процессы, происходящие на других планетах и звездах.
