«Записка» о путешествии на Волгу - ибн Фадлан Ахмед (читаемые книги читать txt) 📗

Он (Ибн-Фадлан) сказал: я видел дирхемы Бухары разных сортов (цветов), из них дирхемы, называемые аль-гитрифи [24]. Они состоят из меди, красной меди и желтой меди, из которых берется количество без веса. Сто из них (дирхемов) равны дирхему из серебра. А вот условия их относительно калымов за их женщин (говорят): «Женится такой-то сын такого-то на такой-то дочери такого-то за столько-то и столько-то тысяч дирхемов гитрифских». И тоже таким же образом (происходит) покупка их недвижимых имуществ и покупка их рабов: они не упоминают других (сортов) дирхемов. У них есть (еще) дирхемы (для которых) взята только одна желтая медь. Сорок из них равны (одному) данаку [25]. У них также есть дирхемы желтой меди, называемые самаркандскими. Шесть из них равны данаку. Итак, когда я услышал слова 'Абдаллаха ибн-Башту и слова других, предостерегавших меня от неожиданного наступления зимы, мы выехали из Бухары, возвращаясь к реке, и наняли корабль до Хорезма. А расстояние до него от места, от которого мы наняли корабль, более двухсот фарсахов, так что мы ехали несколько дней. Для нас путешествие по ней (реке), все в целом, не было одинаково, вследствие холода и его силы, пока мы не прибыли в Хорезм. Мы явились к его (Хорезма) эмиру. Это Мухаммад ибн-'Ирак [26] Хорезм-шах. Итак, он почтил нас, одарил нас и устроил нас, давши жилье. По прошествии трех дней, он велел нам прийти, обсудил с нами (вопрос) о (нашем) въезде в страну турок и сказал: "Нет для вас соизволения на это и не годится (мне) оставить вас, чтобы вы вслепую рисковали вашей кровью. Я знаю, что это хитрость, которую подстроил этот отрок, то есть Такин, так как он был у нас кузнецом и он уже ознакомился с продажей железа в стране неверных, и он был тот, который обманул Надира [27] и побудил его обратиться к повелителю правоверных и передать ему письмо царя славян. Великий эмир, то есть эмир Хорасана [28], имел больше прав воздвигнуть проповедь за (в пользу) повелителя правоверных в этой стране, если бы он нашел возможность, потому что вы далеко и так как между вами и этой страной, о которой вы говорите, (есть) тысяча племен неверных. И это (все) искажение правды в отношении султана [29]. Итак, я советую вам: необходимо (отправить) письмо к великому эмиру, чтобы он снесся с султаном, — да споспешествует ему Аллах, путем переписки, а вы останетесь (здесь) до того времени, как возвратится ответ". И так мы ушли от него в этот день. Потом мы снова пришли к нему и не переставали подлаживаться к нему и льстить ему, говоря: «Вот это приказ повелителя правоверных и его письма, какой смысл сноситься с ним по этому поводу», так что он дал нам разрешения. Итак, мы спустились из Хорезма в аль-Джурджанию. Между ней и Хорезмом по [58] воде пятьдесят фарсахов. Я видел хорезмские дирхемы обрезанные и свинцовые и неполновесные и медные. И они называют дирхем «тазиджа», когда вес его четыре данака с половиной. Менялы из них (из их среды) продают кости (для игры) и чернильницы и дирхемы. Они (хорезмийцы) самые грубые из людей по разговору и по природе. Их разговор похож вроде как кричат скворцы. Около же (аль-Джурджании) есть селение на (расстоянии) дня (пути), называемое Ардаку. Население его называется аль-Кардалия (кардалийцы). Их разговор похож вроде как на кваканье лягушек. Они отрекаются от повелителя правоверных 'Али ибн-Абу-Талиба, — да будет им доволен Аллах, — в конце каждой молитвы. Итак, мы остались в аль-Джурджании (много) дней. И замерзла река Джайхун от начала до конца ее [30], и была толщина льда семнадцать четвертей [31], и лошади, и мулы, и верблюды, и повозки проходят через него, как проходят по дорогам, а он был тверд, не сотрясался. И он оставался в таком виде три месяца. И мы увидели страну (такую), что у подумали, это не что иное, как врата аз-Замхарира [32], открывшиеся из нее на нас. Снег не падает в ней иначе, как с порывистым сильным ветром. Если человек (муж) из (числа) жителей ее (страны) сделает подарок своему приятелю или захочет (сделать) ему благодеяние, то он говорит ему: «Поднимемся ко мне, чтобы нам поговорить, ведь действительно у меня хороший огонь». И вот он (тем самым) оказывает ему наибольшее свое благодеяние и свою благосклонность. Но только Аллах великий был милостив к ним относительно дров, — он сделал их дешевыми для них: груз повозки дров (дерева) аттаг [33] стоит каких-нибудь два дирхема, вес ее составляет три тысячи ратлей [34]. Обычай нищих у них (таков), что нищий не останавливается у дверей, но входит в дом кого-нибудь из них и сидит некоторое время у его огня греясь. Потом говорит: «паканд», что значит «хлеб». Наше пребывание в аль-Джурджании затянулось, а именно действительно мы оставались в ней дни (месяцев) раджаба, ша'бана, месяца рамадана, шавваля [35], и продолжительность пребывания нашего была в зависимости от холода и его силы. Действительно, до меня дошел рассказ, что двенадцать верблюдов (отправились), чтобы двое (человек) привезли на них дров из некоторых плавней, и эти оба забыли взять с собою огниво и трут. И вот они оба заночевали без огня. Когда же они утром встали, то верблюды были мертвы от силы холода. И действительно, я видел у воздуха его холод [36] и (то), что базар при нем (таком воздухе) и улицы действительно пустеют до того, что человек обходит большую часть улиц и базаров и не находит никого, и его не встречает ни один человек. Как-то выхожу я из бани и, когда я вошел в дом и посмотрел на свою бороду, она один сплошной кусок из снега, пока я не приблизил ее к огню. И действительно, я находился целые дни в самой середине дома, а в нем юрта из турецких войлоков, и я устраиваю себе гнездо из одежд и мехов. И иногда приклеивалась моя щека на подушке. И действительно, я видел, как цистерны [37], покрытые шубами из шкур овец, ночью [59] раскалывались и разбивались, так что это (покрывание) ничего не помогало. И действительно, я видел землю, которая растрескалась и в ней (образовались) большие овраги от силы холода, и что огромное древнее дерево действительно раскололось на две половины от этого.

Когда же прошла половина шавваля триста девятого года, время начало меняться, река Джайхун растаяла, и мы принялись за необходимые принадлежности для путешествия. Мы купили турецких верблюдов и велели сделать дорожные мешки из верблюжьих кож для переправы через реки, через которые нам нужно будет переправляться в стране турок. Мы запаслись (в дорогу) хлебом, просом, сушеным мясом на три месяца. Мы попросили тех из жителей (этой) страны, с кем мы дружили, о содействии относительно одежд и в получении их в большом количестве, и они ужаснули нас этим предприятием и преувеличили рассказ о нем, но когда мы это увидели, то оно оказалось вдвое больше того, что нам было описано. Итак, на каждом человеке из нас была (надета) куртка, поверх нее хафтан, поверх него шуба, поверх нее войлочная шапка и бурнус, из которого видны были только два его глаза, и шаровары ординарные и другие двойные (с подкладкой), и гетры [38], и сапоги из кимухта [39] и поверх сапог другие сапоги, так что каждый из нас, когда ехал верхом на верблюде, не мог двигаться от одежд, которые были на нем. И отстали от нас факих и му'аллим и отроки, выехавшие с нами из Города мира (Багдада), побоявшись въехать в эту страну. И поехали: я, и посол, и брат его сестры, и двое отроков, Такин и Фарис. В тот день, в который мы решились на отъезд, я сказал им: "О люди! С вами отрок царя [40], и он знаком со всем вашим делом. С вами письма султана, и я не сомневаюсь, что в них (находится) сообщение о посылке четырех тысяч динаров мусаййабских для него (царя). И вы прибудете к иноязычному царю, и он потребует у вас уплаты этого". Тогда они сказали: «Не бойся этого. Действительно, (наверное) он не потребует уплаты от нас». Я же предостерег их и сказал: «Я знаю, что он потребует от вас уплаты», но они не согласились [41]. Дело (снаряжения) каравана было готово, мы наняли проводника, которого звали Фалус из жителей аль-Джурджании. Потом мы положились на Аллаха могучего и великого, препоручили ему наше дело и мы отправились из аль-Джурджании в день понедельник по прошествии двух ночей (месяца) Ду-ль-ка'да триста девятого года [42] и остановились в рабате, называемом Замджан, а это Баб-ат-турк (врата турок). Потом мы отправились на другой день и остановились на остановке, называемой Хабаб. Нас настиг снег, так что верблюды ступали в нем по колена. Итак, мы остановились на этой остановке два дня, потом мы устремились в страну турок, не сворачивая ни перед чем, и никто нам не встретился в пустынной степи без единой горы. Итак, мы ехали по ней десять дней, и нам встретились бедствия, трудности, сильный холод и последовательное выпадение снегов, при котором холод Хорезма был подобен дням лета. И мы позабыли все, [60] что проходило мимо нас, и были близки к гибели наших душ. Действительно, в продолжение нескольких дней нас постиг сильнейший холод. Такин ехал рядом со мной, а рядом с ним человек из турок, который разговаривал с ним по-турецки. И вот Такин засмеялся и сказал: «Действительно, этот турок говорит тебе: чего хочет господин наш от нас? Вот он убивает нас холодом, и если бы мы знали, чего он хочет, обязательно мы это ему предоставили бы». Тогда я сказал ему: «Скажи ему, — он хочет от вас, чтобы вы сказали: „Нет бога, кроме Аллаха“». Он же засмеялся и сказал: «Если бы мы (это) знали, то обязательно это сделали бы». Потом мы прибыли после этого в одно место, в котором огромное количество дерева ат-таг. Я совлек его вниз, развел огонь (в) караване, и они (спутники) согрелись, сняли свои одежды и подсушили их. Далее мы отправились и не переставая едем каждую ночь от полуночи до времени спуска солнца тотчас после полудня самой усиленной и напряженной ездой, какая только бывает. Потом мы останавливаемся. Когда мы проехали пятнадцать дней, мы достигли большой горы с множеством камней, на которой источники, прорывающиеся при раскопке воды. Когда мы пересекли их, (мы) прибыли к племени турок, известных под именем аль-Гуззия. И вот они кочевники; у них дома волосяные (из кошмы) и они (гуззы) останавливаются или уезжают. Ты видишь их дома (то) в одном месте, то такие же в другом, как делают кочевники в своих переселениях; и вот они в жалком положении. Вместе с тем они как блуждающие ослы, не изъявляют покорности Аллаху, не обращаются к разуму и не поклоняются ничему, но называют своих наибольших старцев господами. Итак, когда один из них просит о чем-нибудь совета у своего главы, он говорит ему: «О господин мой, что я сделаю в таком-то и таком-то (деле)?». И управляет ими совет между ними [43]. Но (только) пока они потратятся на что-либо или решатся на что-либо, приходит затем самый ничтожный из них и самый жалкий и уничтожает то, на чем они уже сошлись. И я слышал, как они говорили: «Нет бога, кроме Аллаха, Мухаммад пророк Аллаха», стараясь приблизиться этими словами к тем мусульманам, которые проезжают у них, но не веря в это. А если постигнет одного из них несправедливость или случится с ним какое-либо дело неприятное ему, он подымает свою голову к небу и говорит: «Бир тенгри», а это по-турецки (значит) «богом одним», так как «бир» по-турецки «один», а «тенгри» — бог (Аллах) на языке турок. Они не очищаются от экскрементов и от урины и не омываются от половой нечистоты и (не делают) другого чего-либо подобного. Они не имеют никакого дела с водой, особенно зимой. Женщины их не закрываются от их мужчин и ни от кого из них, и также женщина не закрывает ничего из своего тела от кого-либо из людей. И действительно, как-то в один из дней мы остановились у человека из их числа и уселись, и жена этого человека вместе с нами. И вот, между тем, как она с нами разговаривала, вот она открыла свой «фардж» и почесала его в то время, как мы смотрели на нее. Тогда мы закрыли свои лица и сказали: «Прости господи!» Муж же ее засмеялся и [61] сказал переводчику: «Скажи им, — мы открываем его в вашем присутствии и вы видите его, а она охраняет его так, что к нему нет доступа. Это лучше, чем если она закроет его и (вместе с тем) уступит его кому-либо». Они не знают блуда, но если относительно кого-либо они узнают какое-либо дело, то они разрывают его на две половины, а именно: они соединяют вместе промежуток веток двух деревьев, потом привязывают его к веткам и пускают оба дерева, и находящийся при выпрямлении их (деревьев) разрывается. Один из них сказал: «Дай мне услышать чтение» [44]. Итак, ему понравился Коран, и он начал говорить переводчику: «Скажи ему: „Не умолкай“». Однажды этот человек сказал мне языком переводчика: «Скажи этому арабу: „Разве господь наш могучий и великий женщина?“». Я же ужаснулся этому, принес прославление Аллаху и прошение о помиловании. И вот он также произнес прославление и прошение о помиловании, так же, как это сделал я. И точно так же (вообще) правило у турка, — всякий раз, как он услышит мусульманина, произносящего прославление и говорящего"нет бога кроме Аллаха", он говорит также, как он.