История Византийской империи. Том 1 - Васильев Александр Александрович (лучшие книги онлайн .TXT) 📗
Сопоставление некоторых фактов позволяет, как кажется, выявить и еще одну немаловажную причину решимости А.А. Васильева уехать. Выше уже говорилось о том, что на рубеже веков, около пяти лет в общей сложности, А.А. Васильев весьма плодотворно работал за границей, будучи стипендиатом и находясь в официальных командировках. Если учесть все особенности развития СССР в двадцатые-тридцатые годы, то нельзя не признать, что возможность работать в зарубежных научных центрах для А.А. Васильева делалась все более проблематичной – научные командировки за границу становились со временем не нормой, а исключением из правил, особенно для ученых старой формации. Материалы, приводимые И.В. Куклиной, показывают, что после переезда в Америку А.А. Васильев большую часть свободного времени проводил в разъездах, путешествуя когда с целью научной работы, когда просто как турист.
Изложенный материал позволяет прийти в чем-то неожиданному, но по логике событий совершенно закономерному выводу. Одной из субъективно важных для А.А. Васильева причин отъезда должно было быть желание сохранить за собой возможность свободно перемещаться по миру как с целями научными, так и с целями туристическими. Он не мог не понимать, что в условиях СССР двадцатых-тридцатых годов такого ему никто гарантировать не мог.
Иными словами, в 1925—1928 гг. перед А.А. Васильевым стоял выбор – или Советская Россия, политический режим в которой и условия жизни становились для него чуждыми [15], или другая страна, но гораздо более понятная идейная и политическая ситуация и привычный стиль жизни.
Не без колебаний А.А. Васильев выбрал второе. В чем причина колебаний? Дело здесь, видимо, в особенностях характера А.А. Васильева, бывшего, судя по всему, не очень решительным человеком, всегда предпочитавшим компромиссы и отсутствие конфликтов [16]. Вероятно, можно говорить также и о том, что А.А. Васильев не во всем чувствовал себя комфортно и уютно в Америке. В сохранившихся письмах про восприятие Америки А.А. Васильевым информации почти нет. Однако не случайно, конечно, А.А. Васильев писал М.И. Ростовцеву в августе 1942 года: «Да есть ли она у меня, эта радость жизни? Не есть ли это давняя привычка казаться не тем, кто я есть? Ведь, по существу, у тебя более оснований любить жизнь. Не забудь, что мне всегда приходится стараться заполнять мое одиночество – заполнять его искусственно, безусловно, внешне» [17]. Весьма возможно, эти слова – невольное признание в вынужденном притворстве и старательно скрываемом бегстве от одиночества – являются ключевыми для понимания внутреннего мира, психологии и деятельности А.А. Васильева как человека во второй период его жизни. Подтвердить или не подтвердить это могут только новые публикации архивных документов [18]. Как бы там ни было, здесь представляется важным подчеркнуть и следующий факт из его биографии.
Научная биография Александра Александровича сложилась блестяще, однако, работая до последних дней, проводя жизнь в многочисленных путешествиях, в личном плане он оставался одиноким, и умер в доме престарелых.
В Америке большая часть его жизни была связана с Мадисоном и Висконсинским университетом. Последние десять лет А.А. Васильев провел в Вашингтоне, в известном византинистическом центре Dumbarton Oaks, где в 1944—1948 гг. он был Senior Scholar, а в 1949—1953 гг. – Scholar Emeritus.
В научном наследии А.А. Васильева особое место занимают два сюжета, ставшие наиболее важными во всей его долгой научной жизни. Это – византийско-арабские отношения [19] и переиздаваемый сейчас цикл общих работ по истории Византии, охватывающий весь период существования империи. В отличие от старшего своего современника, Ю.А. Кулаковского, для которого сочинение общего плана по истории Византии [20] стало основным научным трудом, роль «Истории Византийской империи» в научном наследии Александра Александровича иная.
Исходный русский текст работы был опубликован в четырех томах между 1917 и 1925 гг. Наиболее обработан первый том исходной русской версии издания – «Лекции по истории Византии. Том 1. Время до Крестовых походов (до 1081 года)» (Пг., 1917). Книга представляет собой краткое изложение событий рассматриваемого периода, без примечаний, с минимальной литературой вопроса в конце глав, с хронологической и генеалогическими таблицами. Выводы в книге почти отсутствуют, также как и многие разделы, дописывавшиеся А.А. Васильевым позднее. В чисто техническом (типографском) отношении книга издана неважно. Обращает на себя внимание весьма низкосортная бумага и местами нечеткая печать [21].
Принципиально иначе во всех отношениях выглядят три небольших тома, являющиеся продолжением издания 1917 года [22], выпущенные в 1923—1925 гг. издательством «Academia»:
А.А. Васильев. История Византии. Византия и Крестоносцы. Эпоха Комнинов (1081—1185) и Ангелов (1185—1204). Пб., 1923;
А.А. Васильев. История Византии. Латинское владычество на Востоке. Пг., 1923;
А.А. Васильев. История Византии. Падение Византии. Эпоха Палеологов (1261—1453). Л., 1925.
Лекции А.А. Васильева и указанные три монографии составили тот цикл общих работ по византийской истории, которые автор перерабатывал и переиздавал на протяжении всей своей жизни. Как видно из списка литературы, общая история Византии А.А. Васильева существует в изданиях на многих языках, однако основными являются следующие три: первое американское – History of the Byzantine Empire, vol. 1—2. Madison, 1928—1929; французское – Histoire de l'Empire Byzantin, vol. 1—2. Paris, 1932; второе американское издание – History of the Byzantine Empire, 324—1453. Madison, 1952. Последнее издание выполнено в одном томе, что достигнуто за счет печати на более тонкой бумаге.
Второе американское издание является наиболее совершенным в научном отношении. Принципиально, однако, отметить, что, несмотря на многочисленные вставки и дополнения, несмотря на обилие примечаний, второе американское издание и исходные русские версии оказываются поразительно близки. Достаточно их положить рядом для того, чтобы с немалым изумлением обнаружить – по меньшей мере 50% текста последнего американского издания представляет собой прямой перевод с исходных русских версий [23]. Количество вставок и дополнений действительно велико [24] и тем не менее исходные русские версии 1917—1925 гг. продолжают составлять основу, костяк даже последнего американского издания работы [25]. Именно поэтому в основу данного издания положен метод текстологического анализа, а не прямого перевода всего текста с издания 1952 года.
Во всех тех случаях, когда для английского текста работы выявлялся русский прототекст, редактор воспроизводил соответствующие места исходных русских версий исходя из того, что бессмысленно переводить на русский язык то, что и так уже на русском языке существует. Воспроизведение это, однако, никогда не было механическим, ибо обработка текста исходных русских версий А.А. Васильевым была многогранной – отдельные слова и фразы убирались чаще всего по стилистическим соображениям, в некоторых случаях фразы переставлялись местами. Достаточно часто А.А. Васильев прибегал к иной организации текста на странице – как правило, во втором американском издании абзацы, по сравнению с исходными русскими версиями, крупнее. Во всех такого рода спорных случаях предпочтение отдавалось последнему американскому изданию.
15
Судя по всему, А.А. Васильев не любил касаться этих тем, однако же в письме Ф.И. Успенскому от 9 января 1926 г. из Америки можно прочесть следующее признание: «В последнее время в России я был очень угнетен именно состоянием любимого нами дела византиноведения. Но не было возможности работать» (см.: И.В. Куклина. А.А. Васильев: «труды и дни» ученого… с. 314, прим. 8).
16
Ср. ниже, в первой главе, примечание научного редактора о неожиданном изменении взглядов А.А. Васильева на сочинение Ю.А. Кулаковского по истории Византии.
17
Г.М. Бонгард-Левин, И.В. Тункина. А.И. Ростовцев и А.А. Васильев… с. 174.
18
Приводимые исследователями (см. прим. 2 на с. 5) ссылки на документы показывают, что на поверхности все было прекрасно. Имеющиеся документы показывают широту круга интересов А.А. Васильева в искусстве, литературе, в целом к окружающей жизни. Однако приведенная выше цитата из письма 1942 г. говорит о чем-то глубинном, всегда присутствующем в подсознании и тщательно скрываемом под показной – во всяком случае, не всегда естественной – веселостью и жизнерадостностью.
19
Им посвящена магистерская диссертация А.А. Васильева (см. список трудов ниже). Этому же сюжету посвящены и самые последние научные разработки Александра Александровича. Известно, что незадолго до смерти он собирался взяться за написание истории арабско-византийских отношений в первые века существования Халифата, начав с введения, посвященного римско-аравийским и византийско-аравийским отношениями до ислама. Работа эта написана не была. Опубликована лишь не вполне завершенная статья с обзором основных эпизодов византийско-аравийских отношений (Dumbarton Oaks Papers, vol. 9—10, 1955—1956, pp. 306—316).
20
Ю.А. Кулаковский. История Византии, т. 1—3. СПб.: «Алетейя», 1996, 2-е издание.
21
В выходных данных сообщается лишь, что книга набрана в типографии «Я. Башмаков и К°».
22
Судя по имеющимся предисловиям, книги 1923—1925 гг. были задуманы А.А. Васильевым как краткие монографии с задачей общей краткой характеристики рассматриваемой эпохи.
23
Важно отметить, что невелико количество таких мест, которые, по сравнению с исходными русскими версиями, являлись бы не прямым переводом, а именно переработкой русского текста 1917—1925 гг.
24
Наиболее крупными являются завершающие все главы разделы о литературе и искусстве.
25
Не случайно, конечно, в предисловии ко второму американскому изданию есть слова автора о том, что он не написал совершенно новой книги по сравнению с предыдущими изданиями работы.
