Жила ли Дева Мария? - Румянцев Н. В. (книги серии онлайн .TXT) 📗
После этого становится понятной для нас природа и самой египетской «богородицы» — Изиды. Последняя, выставляемая матерью, женой и сестрой растительного Озириса, была богиней земли, природы, женского производительного начала их, подательницей и покровительницей всяческого плодородия в мире растительном, животном и человеческом обществе. Считали, что это она производит на свет, рождает из своего материнского лона-земли полевую и луговую зелень после непорочного оплодотворения берегов нильскими водами; что это она оплакивает и погребает для нового воскресения или возрождения растительное божество, растительность, «мученически» умирающую под ударами серпов и кос и ежегодно появляющуюся вновь.
Поэтому земледельческие праздники в честь Озириса были одновременно и ее праздниками; даже больше того: больше ее, чем его, при чем в них особое участие принимали женщины, что вместе взятое, отражало собою тот факт, что именно женщины первыми начали заниматься земледелием и именно на них оно долгое время лежало в качестве одной из главных, основных хозяйственных работ и занятий. Так как земледелие, сельское хозяйство искони было главным занятием обитателей Нильской долины, Египта, — этой «житницы древнего мира», то культ Изиды играл там огромную роль, а сама она считалась чуть ли не главной, подлинной небесной покровительницей всей страны и ее населения.
Такова была Изида, — один из первообразов христианской «богоматери».
б. Ассиро-вавилонская богоматерь Иштар
Другим таким первообразом ее была старинная ассиро:вавилонская богиня Иштар, культ которой тысячелетиями процветал в области «райских» рек, — Тигра и Ефрата. Согласно древнему мифу, Иштар чудесным образом (оплодотворенная чрез ухо словом вестника) зачинает от владыки водной стихии — Эа и рождает сына Таммуза. Боясь позора, она бросает младенца в воду; он попадает во власть царицы подземного царства и затем, по просьбе матери, ежегодно возвращается к ней на полгода. Сын подрастает, становится красавцем-юношей, Иштар-мать влюбляется в него, делает его своим возлюбленным, но не на долго: смерть уносит юношу. Тогда богиня спускается в ад, после всяческих мучений достает оттуда «живой воды», окропляет ею умершего, и он воскресает.
Миф этот и связываемые с ним праздники определенно выдают нам, что и здесь, в образах умирающего и воскресающего «спасителя» Таммуза и его матери — возлюбленной — Иштар, мы имеем дело, опять- таки, с божествами растительности и земли, плодородия, сельского хозяйства. Праздников этих было несколько: в декабре — рождество и утопление, в июне — смерть и в конце марта — воскресение Таммуза. Ключ ко всем им дают природные условия Ассиро-Вавилонии и распорядок хозяйственного года ее населения, занимавшегося, главным образом, земледелием. Так, с декабря там начинался период дождей и половодья, увлажнявших палимую солнцем землю и вызывавших рост растительности. Последняя, будучи еще молодой, слабой, местами и временами затоплялась, погибала.
В то же время начинались работы на полях, и начало их отмечалось соответствующими магическими и прочими обрядами, выливавшимися в специальный праздничный ритуал, в праздник. На почве этих производственных моментов, неразрывно связанных с началом роста среди дождей зелени, присоединением сюда магии и позднейшей мифологии сложился декабрьский праздник рождества и утопления Таммуза.
Ассиро-вавилонская богоматерь Иштар, изображаемая обычно в качестве царицы небесной и богини земледелия — один из первообразов христианской девы Марии.
Рождающийся в декабре и бросаемый в воду, утопляемый сын Иштар есть ничто иное, как рождающаяся из оплодотворенной дождями и половодьем земли растительность вообще, зелень на полях— в особенности.
Праздник этот первоначально не приурачивался к какому-либо определенному числу и только позднее, когда растительный Таммуз был наделен также солнечными чертами, он был закреплен за 25 декабря, — днем зимнего солнцеворота, что обменяется подмеченной еще древними связью жизни растительности с солнечным теплом и светом, — с солнцем. Таким образом рождество Таммуза — этого ассиро-вавилонского умирающего и воскресающего «спасителя» — праздновалось 25 декабря.
Спрашивается, когда же праздновались его смерть и воскресение, ибо таковые праздники, судя по примеру египетской религии, должны были иметься и здесь, в «стране бывшего рая».
Весною там растительность достигает полного своего расцвета, колосья наливаются зерном, луга покрыты изумрудным ковром своих трав, деревья красуются в полном наряде своей листвы. Но дальше картина меняется: под остриями серпов никнет хлебное поле, трава падает под ударами кос, знойное солнце иссушает все, и медленно, постепенно умирает, исчезает растительность. К концу июня Ассиро-Вавилония представляет собою обнаженную страну; в ней замерла растительная жизнь, — умер Таммуз. Это опять — ответственный момент в хозяйственном году вавилонян, почему они его отмечали тоже надлежащими обрядами и праздником смерти растительного божества.
Праздник этот носил скорбный, печальный характер; участники, особенно же участницы его, всячески старались выразить свою скорбь. Они одевались в траурные одежды, наносили себе раны, рвали волосы, причитали, рыдали по умершем. Изображения — статуи его полагались в гробы, и над этими «плащаницами» производились обрядовые «плачи» особыми плакальщицами. Последние произносили специально составленные для этого плачи, причитания, в которых выражалась скорбь богини Иштар по своему сыну и возлюбленному и некоторые из которых приписывались ей. До нас дошло много из этих скорбных сетований, выдающих природу оплакиваемого и его божественной матери. С ними несли и погребали, хоронили в могилы изображения — статуи Таммуза. Таков был его июньский, летний праздник.
Иной характер носил весенний праздник, когда праздновалось воскресение Таммуза из мертвых, — вавилонская «пасха». Падала она на весну, на самый конец марта, — как раз на то время, когда некогда (а иногда и теперь) справлялась христианская пасха. К сожалению, об этом празднике мы знаем так же мало в отношении обрядов, как и о предыдущем. Известно только, что носил он веселый, радостный характер. Статую божества, по-видимому, омывали «святой водой», умащали, одевали в праздничные одежды и выносили из могилы под веселые звуки флейт, при чем все это делали, главным образом, женщины, заменявшие здесь саму богиню Иштар. Вместе с тем, день этот был также днем чествования духов, душ всех умерших вообще, которые, якобы, на него покидали свое подземное царство и выходили на землю.
Итак, Таммуз воскресал весной, в конце марта. Почему?
Потому что именно тогда, к этому времени, в Ассиро-Вавилонии «воскресала» растительность, т.-е. достигала полного своего развития и расцвета, — тогда-то поля покрывались морем колосьев, луга — ковром трав, деревья — зеленью листвы. То был радостный момент для тамошнего земледельца, один из главнейших моментов его трудового года, и недаром с него вавилоняне начинали свой год; праздник Таммуза был у них одновременно и праздником нового года. Больше того, он, справлявшийся 25 марта, был вместе с тем и праздником «благовещения Иштар», ибо, якобы, в этот день она узнала о предстоящем рождении ею сына и зачала его, чтобы родить затем 25 декабря, подобно позднейшей христианской богородице.
Как видим, основные мотивы мифа и праздники Таммуза располагаются по главным моментам жизни нивы, хлебных злаков, вообще растительности и по ответственным моментам производственного года древних вавилонян. Все это говорит о том и за то, что и данный умирающий и воскресающий «спаситель», подобно Озирису, является растительным, «хлебным» божеством.
Весь этот мифологический и культовой материал о Таммузе является, вместе с тем, материалом и об Иштар, — матери и возлюбленной. Думается, не за чем доказывать, что в ее лице, подобно примеру с Изидой, скрывается вавилонская богиня земли, природы и производительного, материнского, женского начала в них. Земля, оплодотворенная декабрьскими водами, порождает растительность нив и лугов; в конце июня она лишается этой растительности и, оголенная, обнаженная, скорбная, как бы горюет по ней скорбью неутешной матери и возлюбленной; весной же она способствует и радуется пробуждению, «воскресению» своего растительного «сына».
