Немецкий снайпер на восточном фронте 1942-1945 - Оллерберг Йозеф (книги бесплатно без регистрации txt) 📗
1 марта советская атака снова обрушилась на позиции стрелков. На этот раз решимость русских казалась исключительной. На участке фронта, удерживаемом 3-й горнострелковой и соседней 16-й танково-гренадерской дивизиями, русские могли постоянно восполнять свои потери свежими силами. Каждый день у них появлялось до тысячи новых солдат, в то время как немцам некем было компенсировать свои потери. На третий день атаки пехота танково-гренадерской дивизии была фактически уничтожена, и горным стрелкам пришлось защищать еще и позиции соседей. К четвертому дню дивизия сократилась до половины от своей боевой численности. Только чудом я оставался невредим (не считая, конечно, царапин и ушибов), несмотря на то что был все время в гуще боевых действий. В который раз происходящее доказывало, что высокий боевой дух и опыт могут долгое время возмещать численное и техническое превосходство противника. Но к концу пятого дня наш батальон сократился всего до шестидесяти бойцов.
Когда мы сражались с врагом, атаковавшим нас с двух сторон, звуки свирепого боя неожиданно раздались со стороны тыла. В тот же самый момент связист получил сообщение по радиосвязи из штаба батальона о том, что русские атаковали их командный пункт и штаб нуждается в помощи. Было ясно, что боевая группа врага сумела прорваться через линию фронта и теперь стремилась нейтрализовать руководство немецкого сопротивления.
Превосходя нас в численности (сто бойцов против тридцати), русские совершенно неожиданно обрушились на совершенно неготовый к подобной атаке отряд, охранявший штаб. Разгорелся свирепый бой, в котором боеприпасы защитников штаба стремительно истощались, и все больше и больше немецких бойцов падали под огнем нападавших. Атака на основном направлении боев к этому моменту свелась к перестрелке со значительного расстояния, а потому командир роты пошел на риск и послал несколько бойцов поддержать защитников командного пункта. Он также связался с соседними ротами, и они тоже послали по несколько солдат. В результате был быстро собран небольшой отряд из двадцати бойцов, в числе которых был я и мой товарищ, закаленный в боевых патрулях, который должен был сопровождать меня в роли наблюдателя за противником.
Было около 7.00, и было решено развернуть контратаку в 8.00. Уже через час стрелки двинулись в направлении командного пункта, до которого оставалось менее полутора километров, так быстро, как только могли, но при этом со всеми возможными предосторожностями. Через пятнадцать минут мы встретились с русской боевой группой.
На участке, усеянном кустарниками и небольшими холмами, командный пункт располагался в овраге в нескольких шагах от крутого холма. Этот холм не могли занять слабые силы немцев, а для русских он имел большое стратегическое значение, поскольку с его вершины они могли контролировать немецкие позиции. Защитникам командного пункта пришлось отступить к последнему укрепленному блиндажу. Они находились на последнем издыхании и теперь отвечали на свирепый огонь атакующих лишь одиночными прицельными выстрелами. Подступы к командному пункту были усеяны трупами солдат обеих сторон.
Горные стрелки, пришедшие на помощь товарищам, остановились, чтобы разобраться в ситуации. Пришло время проявить себя снайперу и его наблюдателю. Мы быстро выбрали скопление кустарников, которое обеспечивало нам хорошую маскировку, но при этом позволяло ясно видеть поле боя. План состоял в том, чтобы стрелки развернули атаку, а я с товарищем во время нее уничтожили как можно больше противников. У наблюдателя был очень широкий обзор в сравнении со мной, вынужденным смотреть на все через свой оптический прицел. Соответственно, обладавший лучшим обзором наблюдатель мог повысить эффективность снайпера, наводя его на цели. Я установил свою винтовку на огневую позицию, когда увидел, как немецкий пехотинец, который, казалось, был мертв от кровоточащей раны в голову, закрыл свое лицо руками только для того, чтобы тут же быть изрешеченным огнем пулемета. Под градом пуль лицо и шея немца превратились в кровавое месиво. Мой наблюдатель мгновенно определил место нахождения пулеметчика:
— Небольшое земляное сооружение в десяти метрах справа.
Я тут же повернул свою винтовку и поймал русского в оптический прицел, перекрестье которого остановилось на частично открытой грудной клетке противника. Пуля со смертельной точностью поразила цель на расстоянии 150 метров.
Мой выстрел стал сигналом к началу атаки для остальных. Стрелки открыли огонь. Пули поражали каждого врага, которого мог найти мой наблюдатель. Бой был коротким, но кровопролитным. Внезапно русские под неожиданным для них перекрестным огнем и с ростом потерь отказались от продвижения к командному пункту и, отчаянно стреляя во все стороны, через несколько минут отступили. Около двадцати из них исчезло в перелеске. Они оставили восемьдесят убитых и раненых. У стрелков не было времени, чтобы сделать что-либо еще. Коротко обсудив ситуацию с оставшимися в живых защитниками командного пункта, мы двинулись назад. Через двадцать минут мы вернулись к своим товарищам, оборонявшим позиции на основном направлении атаки.
Шесть дней почти без перерывов свирепствовала битва. Немецкие пехотинцы были настолько измотаны, что проваливались в глубокий, подобный коме, сон, как только хотя бы на несколько минут наступала передышка. В ситуациях, подобных этой, медики обычно раздавали стимулирующие пилюли «Первитина», чтобы мобилизовать последние физические резервы стрелков.
3-я горнострелковая дивизия сумела удерживать свои позиции до 7 марта. Но уже 6 марта советские войска сумели войти в Ингулец, прорвавшись через немецкую линию фронта на соседних участках. Теперь стрелки дивизии были подобны занозе в русской линии фронта. Занозе, которую требовалось срочно извлечь. На нас обрушился штурм огромного количества свежих сил советской пехоты. Уцелевшие стрелки 144-го полка были отброшены назад, и завязался свирепый ближний бой, который распространился вплоть до полкового командного пункта. Согласованное руководство бойцами стало невозможным.
Каждая группа немецких бойцов сражалась за свое собственное выживание. Среди этой бойни пришел приказ немедленно отступать через Ингулец.
К тому времени русские сумели почти полностью перерезать 3-й горнострелковой дивизии пути к отступлению. Были уничтожены дивизионные склады и захвачен основной пункт первой медицинской помощи. В результате у горных стрелков оставался единственный обороняемый коридор шириной около полукилометра, по которому они могли отступить. Немногие уцелевшие бойцы 144-го полка достаточно крепко держались на ногах, чтобы начать это отступление с боями. Когда мы начали движение, разрозненные бойцы из других частей присоединились к нам.
Среди нас была группа из четырех врачей, которые спаслись во время атаки русских на дивизионный пункт первой медицинской помощи. Эти люди, что было явно видно по ним, были полностью сломлены в результате пережитого. Сержант, который хотел узнать у них, откуда они прибыли и что там произошло, получил лишь сбивчивые ответы и, как только смог, перепоручил их опеке другого медицинского персонала.
— Врачи, позаботьтесь о своих товарищах. По тому, как ошалело они говорят, у меня создается впечатление, что они видели самого Святого Духа. Их нужно напоить и дать им по шее, но сделайте это с материнской добротой. Тогда они, возможно, расскажут вам о том, что произошло.
Действительно, еда и алкоголь привели тех четырех медиков в чувства. Но рассказанное ими о событиях, свидетелями которых они стали, только напугало слушателей и усилило страхи перед возможностью оказаться в плену у русских.
Мне навсегда запомнился их рассказ, который был таким:
«Вдали от боев раненые получили место в последнем поезде, который пытался уйти из Никопольского мешка. Те из них, кто был безнадежен, остались на пункте медицинской помощи с доктором и семью санитарами. Чтобы показать свою беззащитность, медикам пришлось вывесить белый флаг и флаг Красного Креста, а также сложить перед палаткой в видимую издалека кучу свое оружие. Однако участок заняла монгольская* часть. Осторожно перебегая от прикрытия к прикрытию, ее бойцы окружили пункт медицинской помощи и приказали немецким пехотинцам выходить с поднятыми руками:
