О чем не сообщил ТАСС Подлинная история «Трианона» - Перетрухин Игорь Константинович
А тем временем в апреле 1975 года в столице Колумбии городе Боготе в одном из номеров отеля «Хилтон» уже известные читателю Рональд и Пилар обсуждали вопросы, связанные с оформлением документов на покупку ранчо для Пилар и Трианона. В соответствии с указаниями штаб-квартиры ЦРУ договор купли-продажи должен быть оформлен на Пилар, а для Трианона гарантировано последующее совместное использование земельного участка и находящейся на нем недвижимости, о чем он будет поставлен в известность через доступные Центру каналы.
— Пилар, я думаю, что с твоей стороны по этому вопросу возражений не последует, тем более что тебе оплачиваются и все дополнительные расходы. Что касается Саши, то, как я тебе уже говорил, у него все в полном порядке. В Москве он работает в нужном месте и регулярно шлет тебе приветы.
— Спасибо тебе, Рон, я рада нашей общей удаче и заботе о нас с Сашей со стороны Центра. Но на душе все-таки как-то тревожно. Чтобы сменить обстановку и немного развеяться, я хотела бы на несколько дней слетать на родину и навестить родителей.
— Пилар, я хорошо понимаю тебя. Работа работой, а человеческие чувства нельзя ничем подменить. Я не имею ничего против поездки в Испанию. Желаю тебе удачи во всем. Быстрее заканчивай все дела. Я буду ждать твоего телефонного звонка.
Глава 2
Кабинет начальника службы безопасности МИД СССР в высотном здании на Смоленской площади. Из окон открывается панорама столицы. В легкой дымке виднеются кремлевские башни и колокольня Ивана Великого. Начальник службы безопасности полковник Михаил Иванович Курышев беседует с одним из сотрудников:
— Юрий Александрович, вот уже более двух месяцев тому назад мы получили из Управления внешней контрразведки Первого главного управления заслуживающую серьезного оперативного внимания информацию по советской колонии в Колумбии. Сегодня получены дополнительные сведения по этому вопросу. Ознакомившись с проделанной вами работой по сигналу, я прихожу к выводу, что вы не придали ему серьезного значения, а составленный вами план первичных мероприятий носит чисто формальный характер и страдает серьезными недостатками, и его возможная реализация, откровенно говоря, не сулит нам каких-либо перспектив на будущее. Я, конечно, принимаю во внимание вашу занятость решением других вопросов, но в любом деле надо уметь распознавать главное, наиболее существенное и именно на нем сосредоточивать основные усилия. Вам, видимо, это не удалось. Поэтому прошу передать все имеющиеся у вас материалы Игорю Константиновичу, который и займется этим вопросом. Я это изложил в своей резолюции на дополнительно поступившей информации.
— Михаил Иванович, я не буду оправдываться, так как в повседневной текучке я действительно не уделил должного внимания этому сигналу. А материалы с вашими указаниями я передам Игорю Константиновичу сегодня же.
Тут же Курышев позвонил мне в отдел по телефону оперативной связи.
— Игорь Константинович, еще в июне семьдесят пятого года Управление внешней контрразведки ПГУ передало нам информацию о фактах нарушения норм поведения советских граждан за границей отдельными сотрудниками нашего посольства в Боготе. С учетом активности спецслужб противника в Колумбии они высказывают предположение, что эти люди могли попасть в поле зрения американской разведки, а к одному из них, по всей вероятности, был сделан подход вербовочного характера. Заявлений о подобном факте со стороны кого-либо из членов советской колонии в Колумбии в адрес совпосла или работников резидентуры КГБ не поступало. Возможными объектами, по их мнению, могли быть два сотрудника и один член семьи. В поступивших в августе дополнительных материалах названа еще одна фамилия. Юрий Александрович передаст тебе эти материалы с моей резолюцией сегодня же. Прошу ознакомиться с ними и доложить мне план действий.
— Михаил Иванович, я вас понял. Но стоит ли передавать эти материалы мне? Юрий Александрович — опытный оперативный работник, под крышей работает много лет, хорошо знает МИД. Ему и карты в руки!
— Игорь Константинович, все это, конечно, так, но я полагаю, что будет лучше, если этим делом все-таки займешься лично ты. К тому же посмотришь на материалы свежим взглядом.
— Михаил Иванович, все ясно! У матросов, как говорится, нет вопросов.
— Ну, вот и договорились. Желаю удачи!
29 октября 1975 года по факту возможного вербовочного подхода американской разведки к одному из сотрудников советского посольства в Колумбии мною было заведено дело оперативного розыска под псевдонимом «Кайман» и составлен план мероприятий. Я всегда очень серьезно и придирчиво относился к подбору псевдонимов, и в данном случае он был избран мной как бы символично, так как кайман — разновидность аллигатора, который водится только в Латинской Америке, а объекты прибыли именно оттуда. М. И. Курышев ознакомился с планом и утвердил его.
Предстояло в короткий срок выявить и проверить по оперативным учетам лиц, работавших в советском посольстве и других загранучреждениях в Колумбии в 1974–1975 годах, обратив особое внимание на изучение лиц, фигурирующих в материалах Управления внешней разведки ПГУ. Как объекты оперативного розыска дела «Кайман» были выделены с присвоением соответствующих Псевдонимов следующие лица:
Агроном — второй секретарь посольства СССР в Колумбии Огородник А. Д. В прошлом имел контакт с органами КГБ и был поставлен на учет под псевдонимом Дмитриев. В период пребывания за границей оказался неразборчивым в связях, проявлял элементы стяжательства, имел бесконтрольные встречи с американцами. В настоящее время возвратился в СССР;
Боб — старший референт посольства Бобин Н. В. Он и его жена постоянно злоупотребляли спиртными напитками, часто ссорились, вплоть до драк, проявляли стремление к стяжательству. Жена Боба допускала нарушение правил поведения советских граждан за границей, приобретала вещи в местных магазинах в кредит, поддерживала связь сомнительного характера с одним из местных врачей. В поведении отмечался ряд непонятных моментов. Оба возвратились в СССР;
Федор — референт посольства Федотов А. И. Неоднократно в не защищенных от подслушивания помещениях высказывал недовольство своим служебным положением, поскольку не являлся дипломатом в прямом смысле этого слова, и говорил о своем желании поступить на работу в органы КГБ, в чем ему было впоследствии отказано, что также вызвало у него отрицательные эмоции. Возвратился в СССР.
Все четверо упомянутых выше лиц были установлены по новым местам работы. Трое из них находились в Министерстве иностранных дел СССР.
Через месяц М. И. Курышев поинтересовался, как обстоит дело с выполнением плана по «Кайману».
Я доложил, что пока похвастаться особенно нечем. Проделана большая черновая работа, к которой я подключил Владимира Игоревича Гречаева, поступившего к нам в органы сравнительно недавно, и высказал мнение, что это пойдет ему на пользу, так как он познакомится с процессом ведения разработки, как говорится, с самых азов. Парень он добросовестный и толковый. Хотя до нашей школы окончил МВТУ имени Баумана, в юриспруденции и делах начинает разбираться неплохо.
Единственное, что пока заслуживает внимания, сказал я, так это то, что Федор каждый раз, выходя из здания Консульского управления министерства, где он работает, тщательно, хотя подчас грубовато, проверяется, пытаясь, по всей видимости, обнаружить наружное наблюдение.
Мною был подчеркнут и еще один момент. В свое время были получены сведения о том, что жена Боба, уже имея высшее образование, просила свою мать, проживающую в Москве, любыми путями помочь ей по приезде поступить учиться на юридический факультет МГУ для изучения криминалистики и психологии. При необходимости гарантировала взятки. Это меня несколько озадачило, и я теряюсь в догадках, что бы это могло значить: блажь или нечто более серьезное?
В свою очередь я поинтересовался результатами нашей просьбы о продлении наружного наблюдения хотя бы за одним объектом.
