Тайные страницы истории - Николаевский Борис Иванович (чтение книг .TXT) 📗

Значение этого решения было подчеркнуто одновременным принятием решения по делу о долге БЦ некой А. И. Умновой, состоятельной женщины из числа сочувствовавших большевикам. Дело это не имело само по себе никакого интереса. Значение оно приобретало лишь ввиду своей связи с делом Ленина-Красина. Умнова принадлежала к числу тех людей, у которых Красин, когда был кассиром БЦ, в тяжелые для кассы моменты производил кратковременные займы, иногда довольно крупные. С того времени оставался его долг Умновой в несколько тыс. руб. Красин подтверждал правильность ее претензии и настаивал на том, что новая финансовая комиссия БЦ должна ей этот долг уплатить, но эта новая финансовая комиссия и лично Ленин платить отказывались, требуя, чтобы расплату произвел Красин из средств, которые он якобы удержал. Вокруг этого вопроса шла довольно острая борьба, так как Умнову поддерживали некоторые из эмигрантов-большевиков, видные деятели военных и боевых организаций, связанных с БЦ, которые были осведомлены об этом старом долге. Комиссия предложила долг Умновой заплатить, правда, с оговоркой: «постаравшись добиться скостки».

Это предложение встретило возражения. Таратута дважды настаивал на обсуждении этого вопроса по существу, но предложение это было дважды отклонено. Ленин просил занести в протокол, что он «вносит по этому вопросу особое заявление» (в архивах этого документа не оказалось). При голосовании лишь один Ленин голосовал против предложения комиссии (Каменев и Скрыпник воздержались) [111].

Это второе поражение Ленина, дважды подряд побитого по одному и тому же вопросу, с особенной ясностью подчеркивает, что поражение было не случайным, что даже на этом совещании политических единомышленников методы его борьбы против вчерашних ближайших друзей встречали осуждение. Совещание настолько определенно считало его неправым, что даже тройка его постоянных адъютантов того времени — Зиновьева, Каменева и Таратуты — не выдерживала испытания и уклонялась от прямой с ним солидаризации.

Таким образом, мы можем подвести итог этой группе конфликтов: их точное содержание в тогдашних формулировках нам до сих пор неизвестно, и вполне возможно, что известным оно никогда не станет, так как все участники ушли из жизни, не оставив, по-видимому, своих воспоминаний, а важнейшие документы, скорее всего, уничтожены. Но главные линии этих конфликов установить все же удается. Основное, что взорвало «коллегию трех» — это руководящее ядро БЦ 1906–1907 гг. — а затем и весь БЦ, т. е. старый большевистский блок эпохи революции 1905 г., было не чем иным, как спором на почве дележа «темных денег», которые попали в распоряжение этого БЦ.

Незаконный (речь идет о незаконности с точки зрения внутрипартийной конституции) способ получения этих денег вынуждал людей, в распоряжение которых эти деньги попадали, сосредоточивать это право распоряжения в руках небольшой, весьма замкнутой группы лиц, которая по своему типу все больше и больше становилась, как еще в те годы правильно определил Мартов, чем-то «средним между тайным центральным комитетом и группой подрядчиков бандитного дела». Внутреннее развитие этой группы шло по пути острых конфликтов и расколов, взаимных интриг и обвинений, в которых, конечно, верх одерживали «наиболее приспособленные» к такой борьбе. Это превращало такой центр в фактор морального разложения окружающей среды. Но в то же время колоссальные материальные средства, которыми располагал один БЦ, при умелом ими пользовании, давали огромные возможности влиять на движение в целом.

Первое убедительное доказательство правильности этой двойной роли, которую играл БЦ, принес ближайший пленум ЦК, заседавший 24–26 августа 1908 г.

На совещании БЦ в августе 1908 г. эти острые конфликты, разлагавшие старый БЦ изнутри, выявились еще далеко не полностью, их напряженность была относительно еще не высокой. Ленин умело дозировал свое движение к власти: старая «коллегия трех» уже была упразднена. Богданов с Красиным уже перестали играть ведущие роли в БЦ. Руководство уже перешло в руки той новой четверки (Ленин, Зиновьев, Каменев и Таратута), которую немногим позднее Богданов назвал тайным «антибойкотистским центром» [112], действующим за спиною БЦ, но под его фирмой. Касса — и это было самым важным — уже полностью находилась под контролем Ленина. Но фикция единства большевиков еще продолжала оставаться полезной для Ленина и он ее поддерживал. Представитель «богдановцев» входил не только в узкую редакцию «Пролетария», но и в новую финансовую комиссию [113]. На пленум 24–26 августа большевики явились, как единая фракция, с Лениным и Богдановым во главе. Конечно, всю внутрипартийную игру направлял Ленин, но Богданов ему всемерно помогал.

Этот пленум не обсуждал ни одного политического вопроса, не принял ни одного политического решения, но в истории партии он сыграл огромную роль: именно с него начинается переход и общепартийного центра под контроль Ленина.

Вопросы, стоявшие в его порядке дня, можно разделить на две основных группы: это были, с одной стороны, вопросы порядка функционирования ЦК в тех новых условиях, которые создались в России в результате общего развала партийных организаций и последних провалов членов ЦК, и, с другой, вопросы, связанные с расследованием дела об экспроприации в Тифлисе. По обоим Ленин одержал победу, которая стала возможной только потому, что он получил помощь со стороны представителей социал-демократических партий Латышского края и Польши.

Поведение представителей этих партий на августовском пленуме 1908 г. было существенно отличным от поведения представителей этих организаций в ЦК, как он функционировал зимой 1907–1908 гг.: тогда эти представители, хотя они политически примыкали к большевикам, в вопросах внутрипартийных отношений стремились сохранить независимость и каждый такой вопрос рассматривали под углом интересов партии, не становясь на позицию защиты во что бы то ни стало фракционных интересов большевиков. Теперь, наоборот, представители этих организаций целиком вошли в орбиту политики Ленина.

Для социал-демократов Латышского края (таково было тогда официальное название социал-демократической партии Латвии) это изменение поведения их представителей определялось сменой самих представителей в результате борьбы различных групп за влияние на руководящие учреждения их партии. В июне 1907 г. на Втором съезде этой партии победили большевики, но почти немедленно же после съезда латышские большевики раскололись на две группы: сторонников «боевизма» (так тогда называли в Латвии защитников экспроприаций) и противников участия в выборах в Государственную думу, с одной стороны, и противников «боевизма» и сторонников участия в выборах не только в Государственную думу, но и в органы местного самоуправления, с другой.

Позиция этой второй группы большевиков была близка к позиции Ленина, выступавшего тогда против бойкота Государственной думы, но отличалась от нее тем, что эта группа у себя в Латышском крае действительно вела решительную борьбу со сторонниками «боевизма», выступая открыто против них и не отказываясь от установления контакта с меньшевиками для проведения этой борьбы. Зимой 1907–1908 гг. именно эта группа большевиков играла руководящую роль в ЦК СДЛК и именно ее представителем в общепартийном ЦК был Данишевский, считавший правильным решительную борьбу против «боевизма» распространять и на все другие организации РСДРП.

«Боевизм» в Латышском крае тогда был распространен очень широко. На Лондонском съезде больше половины латышских делегатов голосовали вместе с Лениным против резолюции, которая запрещала экспроприации. Особенно многочисленными сторонники «боевизма» были в эмиграции, куда должны были скрыться все участники вооруженных восстаний и всевозможных «партизанских выступлений» 1905–1907 гг. Именно этими эмигрантами-«боевиками» в мае 1908 г. была проведена особая секретная конференция, на которой, согласно тогдашнему сообщению ЦК СДЛК, был разработан «целый план дезорганизаторской кампании», т. е. кампании по захвату власти в партии. ЦК на это ответил исключением из партии участников указанной конференции. Третий съезд СДЛК в декабре 1908 г. это исключение утвердил [114].