Покаяние спасёт Россию (О Царской семье) - Микушина Т. Н. "Составитель" (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений .txt) 📗
Своеобразность и оригинальность придают её лицу далеко расставленные друг от друга глаза. Ей больше, чем сёстрам, идут косынка сестры милосердия и красный крест на груди. Она реже смеётся, чем сестры. Лицо её иногда имеет сосредоточенное и строгое выражение. В эти минуты она похожа на мать. На бледных чертах её — следы напряженной мысли и подчас даже грусти. Я без слов чувствую, что она какая-то особенная, иная, чем сёстры, несмотря на общую с ними доброту и приветливость. Я чувствую, что в ней — свой целый замкнутый и своеобразный мир».
Великая Княжна Татьяна. 1914 г.
Баронесса София Буксгевден писала о Татьяне: «Абсолютно лишённая самолюбия. Она всегда была готова отказаться от Своих планов, если появлялась возможность погулять с Отцом, почитать Матери, сделать то, о чем Её просили. Именно Татьяна Николаевна нянчилась с младшими, помогала устраивать дела во дворце, чтобы официальные церемонии согласовывались с личными планами Семьи. У Неё был практический ум Императрицы и детальный подход ко всему».
Титул Татьяны «Великая Княжна» требовал обращения «Ваше императорское высочество». Однако домочадцы и прислуга обычно обращались к ней по имени-отчеству или называли её уменьшительно-ласкательными именами: Таня, Татя, Татьяночка или Танюша. Баронесса С.К. Буксгевден рассказывала, что княжны «не придавали значения своему Царскому положению, болезненно воспринимая высокопарное обращение.
Однажды, на заседании комиссии по делам благотворительности, я должна была обратиться к Великой Княжне Татьяне Николаевне как к президенту этой комиссии и, естественно, начала: «Если это будет угодно Вашему Царскому Высочеству…» Она посмотрела на меня с изумлением и, когда я села рядом с ней, наградила меня пинком под столом и прошептала: «Ты что, с ума сошла, так ко мне обращаться?»
Пришлось мне поговорить с Императрицей, чтобы убедить Татьяну, что в официальных случаях такое обращение необходимо».
Великие Княжны Ольга и Татьяна в форме подшефных полков.
«Великая Княжна Татьяна Николаевна, — вспоминала Юлия Ден, — была столь же обаятельной, как и её старшая сестра, но по-своему. Её часто называли гордячкой, но я не знала никого, кому бы гордыня была бы менее свойственна, чем ей. С ней произошло то же, что и с Её Величеством (матерью Александрой Фёдоровной — авт.-сост.). Её застенчивость и сдержанность принимали за высокомерие, однако стоило вам познакомиться с ней поближе и завоевать её доверие, как сдержанность исчезала и перед вами представала подлинная Татьяна Николаевна. Она обладала поэтической натурой, жаждала настоящей дружбы. Его Величество горячо любил вторую дочь, и сёстры шутили, что если надо обратиться к Государю с какой-то просьбой, то «Татьяна должна попросить Papa (франц. — авт.-сост.), чтобы Он нам это разрешил». Очень высокая, тонкая, как тростинка, Она была наделена изящным профилем камеи и каштановыми волосами. Она была свежа, хрупка и чиста, как роза».
«Татьяна Николаевна была в мать — худенькая и высокая, — трепетно вспоминала в своих великолепных мемуарах о царской семье А. А. Танеева (Вырубова). — Она редко шалила и сдержанностью и манерами напоминала Государыню. Она всегда останавливала сестёр, напоминала волю матери, отчего они постоянно называли её «гувернанткой».
Татьяна была ближе своей матери, чем другие сёстры, и многие считали её любимой дочерью царицы. «Не то чтобы её сестры любили мать меньше её, но Татьяна Николаевна умела окружать её постоянной заботливостью и никогда не позволяла себе показать, что она не в духе», — вспоминал Пьер Жильяр. В письмах к мужу Александра Фёдоровна писала, что Татьяна — единственная из четырёх её дочерей, которая полностью её понимает. Как и мать, она была очень религиозна, изучала богословие и постоянно читала Библию, пыталась разобраться в понятиях добра и зла, страдания и прощения, человеческого предназначения на Земле. В своём дневнике она записала, что «необходима упорная борьба, поскольку за добро платят злом, и зло правит».
Приведём записку Татьяны к матери, датированную 1912 годом: «Пожалуйста, дорогая Мама, не бегай по комнатам, проверяя, всё ли в порядке. Пошли Аню или Изу (С. К. Буксгевден, — авт.-сост.), иначе ты устанешь, и тебе будет трудно принимать тётю и дядю. Я постараюсь, и на борту с офицерами буду вести себя как можно лучше.
До свидания, до завтра. Миленькая, не беспокойся о Бэби (домашнее имя Цесаревича Алексея — авт.-сост.). Я присмотрю за ним, и всё будет в порядке». Так пишет матери девочка-подросток, в которой чувствуются рано определившийся цельный характер, хозяйственная сметка, практичность и деловитость.
В её письмах к родителям столько дочерней любви и искренней заботы!
Из письма к матери 16 июня 1915 года: «Я прошу у тебя прощения за то, что как раз сейчас, когда тебе так грустно и одиноко без папы, мы так непослушны. Я даю тебе слово, что буду делать всё, чего ты хочешь, и всегда буду слушаться тебя, любимая».
15 августа 1915 года: «Я всё время молилась за вас обоих, дорогие, чтобы Бог помог вам в это ужасное время. Я просто не могу выразить, как я жалею вас, мои любимые. Мне так жаль, что я ничем не могу помочь… В такие минуты я жалею, что не родилась мужчиной. Благословляю Вас, мои любимые. Спите хорошо. Много раз целую тебя и дорогого папу… Ваша любящая и верная дочь Татьяна».
Великие Княжны Ольга и Татьяна — сёстры милосердия. 1915 г.
Во время Первой мировой войны проявились многие способности Татьяны. Вместе с сестрой Ольгой они организовали специальные комитеты, в которых, по словам генерала А. А. Мосолова, очень разумно и толково работали и председательствовали. Ольгинский комитет предназначался для помощи семьям фронтовиков и увечных воинов, Татьянинский комитет — для помощи беженцам. Этот комитет оказал помощь трём с половиной миллионам беженцев. В газетах того времени печаталось обращение:
«От Её Императорского Высочества Великой Княжны Татианы Николаевны.
Война разорила и рассеяла миллионы наших мирных жителей: несчастные беженцы — бездомные и голодные — ищут пропитание.
Правительство, общественные и национальные установления, частные благотворители и Мой Комитет помогают беженцам, но нужда их так громадна, что покрыть её под силу лишь всему народу.
Прошу вас, добрые люди, согрейте беженца духовно и телесно и утешьте его сознанием, что понято вами безысходное горе его.
Вспомните завет Господень: «Алкал Я и вы дали Мне есть; жаждал и вы напоили Меня; был странником и вы приняли Меня» (Матф. XXV, 35).
9 ноября 1915 г. Царское Село. ТАТИАНА».
Ещё одна деятельность, которой Великая княжна Татьяна самоотверженно отдавала все свои силы, — это работа медицинской сестры. Каждый день она ездила в лазарет, даже в свои именины. Из воспоминаний Татьяны Мельник-Боткиной, дочери лейб-медика Николая II: «Я удивляюсь и их трудоспособности, — говорил мне мой отец про Царскую семью, — уже не говоря про Его Величество, который поражает тем количеством докладов, которое он может принять и запомнить, но даже Великая княжна Татьяна; например, она, прежде чем ехать в лазарет, встаёт в семь часов утра, чтобы взять урок, потом едет на перевязки, потом завтрак, опять уроки, объезд лазаретов, а как наступит вечер… сразу берётся за рукоделие или за чтение».
С. Я. Офросимова писала: «Если бы, будучи художницей, я захотела нарисовать портрет сестры милосердия, какой она представляется в моём идеале, мне бы нужно было только написать портрет великой княжны Татьяны Николаевны; мне даже не надо было бы писать его, а только указать на фотографию её, висевшую всегда над моей постелью, и сказать: "Вот сестра милосердия"».
