Собрание сочинений. Том 5 - Маркс Карл Генрих (книги бесплатно полные версии .TXT) 📗
Так оно и есть! Дамский проповедник благополучно снова перевел вопрос в область «высшего нравственного взгляда», и теперь вопрос этот, естественно, подлежит компетенции лишь протестантских соборов или синодов, этих фабрикантов катехизиса.
Слава богу! После всего этого высоконравственного словоблудия выступает, наконец, наш Ганземан. Имея дело с таким практическим умом, мы чувствуем себя в полной безопасности от «высшего нравственного взгляда». Г-н Ганземан целиком отметает нравственную точку зрения одним-единственным пренебрежительным замечанием:
«Располагаем ли мы, спрашиваю я вас, достаточным досугом, чтобы пускаться в подобные принципиальные споры?»
Г-н Ганземан вспоминает, что вчера один депутат говорил о рабочих, не имеющих средств к существованию. Г-н Ганземан использует это замечание для искусного хода. Он говорит о нужде рабочего класса, высказывает сожаление по поводу его нищеты и спрашивает:
«В чем причина-всеобщей нужды? Я полагаю… каждый испытывает такое чувство, что у нас еще нет уверенности в прочности всего существующего, пока еще не упорядочен наш государственно-правовой строй».
Г-н Ганземан говорит в данном случае от всей души. Доверие должно быть восстановлено! — восклицает он, — и лучшее средство для восстановления доверия — это отречение от революции. И затем оратор министерства, которое «не усматривает никакой реакции», распространяется в устрашающих выражениях на тему о важности дружественного расположения со стороны реакции.
«Заклинаю вас содействовать единению всех классов» (нанося оскорбление классам, совершившим революцию!); «заклинаю вас содействовать единению между народом и войском; подумайте о том, что на войске покоятся наши надежды на упрочение нашей независимости» (! это в Пруссии, где каждый является солдатом!); «подумайте о том, в каких тяжелых условиях мы находимся — мне нет необходимости подробнее излагать вам это: внимательный читатель газет» (а ими являются, конечно, все присутствующие здесь господа) «согласится, что эти условия трудны, в высшей степени трудны. Я не считаю уместным в такой момент делать заявление, которое внесет в страну семя раздора… Поэтому, господа, постарайтесь примирить партии, не поднимайте вопросов, которыми вы провоцируете противников, ибо это, несомненно, случилось бы. Принятие данного предложения могло бы иметь самые печальные последствиям.
Как смеялись, должно быть, реакционеры, видя, как столь решительный обычно Ганземан нагоняет страх не только на Собрание, но и на самого себя!
Эта апелляция к страху крупных буржуа, адвокатов и школьных учителей палаты оказала большее воздействие, чем все чувствительные фразы о «высшем нравственном взгляде». Дело было решено. Д'Эстер ринулся еще в бой, чтобы парализовать произведенное впечатление, но напрасно: прения были прекращены, и 196 голосами против 177 был принят мотивированный переход к очередным делам, предложенный Захарие.
Собрание, таким образом, вынесло само себе осуждение, показав, что не имеет собственного суждения.
Написано Ф. Энгельсом 13–14 июня 1848 г.
Печатается по тексту газеты
Напечатано в «Neue Rheinische Zeitung» № 14–17, 14–17 июня 1848 г.
Перевод с немецкого
ПОЛОЖЕНИЕ ПАРТИЙ В КЁЛЬНЕ
Кёльн, 16 июня. Несколько дней тому назад здесь состоялись дополнительные выборы, которые самым убедительным образом свидетельствуют о том, как изменилось положение партий со времени всеобщих выборов[52].
Г-н полицейдиректор Мюллер, заместитель депутата Франкфуртского собрания, был избран депутатом Берлинского собрания от Гуммерсбаха.
На выборах было выставлено 3 кандидата. Католическая партия выдвинула г-на Пельмана, конституционная партия (Союз граждан)[53] — г-на адвоката Фая, демократическая партия — г-на адвоката Шнейдера II, председателя Демократического общества (Штольверкского)[54].
При первом голосовании (голосовало 140 выборщиков) г-н Фай получил 29 голосов, г-н Пельман — 34, г-н Шнейдер — 52 голоса. Остальные голоса разделились.
При втором голосовании (139 голосов) г-н Фай получил 14, г-н Пельман — 59, г-н Шнейдер — 64 голоса. Таким образом, демократическая партия еще имела все возрастающее большинство голосов.
При третьем голосовании (138 голосов) г-н Фай, наконец, не получил ни одного голоса. Г-н Шнейдер получил 55, г-н Пельман — 75 голосов. Следовательно, господа из Союза граждан из страха перед членами Штольверкского общества отдали свои голоса кандидату католической партии.
Результаты этих голосований показывают, как сильно изменилось здесь общественное настроение. Во время основных выборов демократы повсюду были в меньшинстве. Во время этих дополнительных выборов из трех борющихся партий безусловно самой сильной оказалась демократическая партия, и она могла быть побеждена только при условии противоестественной коалиции двух других партий. Мы не упрекаем католическую партию за то, что она согласилась на эту коалицию. Мы подчеркиваем лишь тот факт, что конституционалисты исчезли.
Написано 16 июня 1848 г.
Печатается по тексту газеты
Напечатано в «Neue Rhenische Zeitung» № 18, 18 июня 1848 г.
Перевод с немецкого
На русском языке публикуется впервые
СОГЛАСИТЕЛЬНОЕ ЗАСЕДАНИЕ 15 ИЮНЯ
Кёльн, 17 июня. Мы говорили вам несколько дней тому назад{33}: вы отрицаете существование революции. Второй революцией она докажет свое бытие.
События 14 июня[55] представляют лишь первую зарницу этой второй революции, а министерство Кампгаузена уже находится в состоянии полного распада. Согласительное собрание вынесло вотум доверия берлинскому народу, поставив себя под его защиту[56]. Это — запоздалое признание мартовских борцов. Собрание отобрало дело выработки конституции из рук министров и пытается «согласовать» ее с народом, назначив комиссию для рассмотрения всех петиций и адресов, касающихся конституции. Это — запоздалая отмена его заявления о своей некомпетентности{34}. Собрание обещает начать выработку конституции делом: уничтожением самой основы старого здания — феодальных отношений, тяготеющих над деревней. Это — обет, подобный тому, который был дан в ночь на 4 августа[57].
Одним словом: согласительное собрание 15 июня отреклось от своего собственного прошлого, подобно тому, как 9 июня оно отреклось от прошлого народа. Оно пережило свое 21 марта[58].
Но Бастилия еще не взята.
А между тем с востока неудержимо, безостановочно приближается апостол революции. Он стоит уже перед воротами Торна{35}. Это царь. Царь спасет германскую революцию тем, что централизует ее.
Написано 17 июня 1848 г.
Печатается по тексту газеты
Напечатано в «Neue Rheinische Zeitung» № 18, 18 июня 1848 г.
Перевод с немецкого
ПРАЖСКОЕ ВОССТАНИЕ
Кёльн, 17 июня. Новая кровавая баня по познанскому образцу готовится в Богемии{36}. Австрийская военщина потопила в чешской крови возможность мирного сожительства Богемии и Германии.
Князь Виндишгрец приказывает установить на Вишеграде и Градшине[59] пушки, направленные против Праги. Концентрируются войска и подготовляется нападение на Славянский съезд[60] и на чехов.
Народ узнает об этих военных приготовлениях. Он устремляется к дворцу князя и требует оружия. Ему в этом отказывают. Возбуждение усиливается, собирается все большая масса вооруженных и невооруженных людей. Тут раздается выстрел из гостиницы, расположенной против дворца командующего, и княгиня Виндишгрец падает, смертельно раненная. Тотчас же отдается приказ об атаке, гренадеры устремляются вперед и оттесняют народ. Но повсюду вырастают баррикады, которые задерживают войска. Выкатывают пушки, и баррикады засыпаются картечью. Кровь течет потоками. Борьба длится всю ночь с 12-го на 13-е и продолжается 13-го. Наконец, солдатам удается овладеть широкими улицами и оттеснить народ в более узкие кварталы, где нельзя применить артиллерию.
