Санкт-Петербург – история в преданиях и легендах - Синдаловский Наум Александрович (книги серии онлайн txt) 📗
По другому народному преданию, перед самой своей кончиной Петр держал в руках древнюю родовую икону дома Романовых – образ Знамения Божьей Матери и благословил ею свою дочь Елизавету. С той минуты цесаревна особенно чтила эту икону и, говорят, молилась перед нею в ночь государственного переворота, доставившего ей престол.
Скончался Петр Великий в Зимнем дворце. По преданию, широко бытовавшему в XIX веке, его комната находилась «в последних трех окнах к Эрмитажу». Сегодня известно, что на месте Зимнего дворца, где умер Петр I, находится Эрмитажный театр.
Совсем недавно в газете «24 часа» появилась статья некоего А. Крылова, в которой излагается следующая легендарная, на наш взгляд, версия смерти Петра I.
Не успела Екатерина Алексеевна стать самодержавной правительницей России, как из дома в дом, из уст в уста полетел темный слух: царя отравили. Будто бы ему предложили отведать новый сорт конфет, присланных в подарок. Через несколько часов Петр почувствовал себя плохо. У него началась рвота, появился выраженный цианоз ногтей, онемение рук, жжение в животе, все это будто бы и привело к смерти императора. К отравлению Петра, считает автор статьи, мог быть причастен его любимец А. Д. Меншиков, чья жизнь в этот момент буквально висела на волоске. В очередной раз обвиненный в казнокрадстве, он ждал неминуемого наказания, которое судя по всему должно было быть суровым. Кстати, спустя два года точно такой же приступ случился у Екатерины I, тоже отведавшей конфет. И закончился он также смертью царицы. И именно в это время, по мнению автора статьи, она не просто стала не нужна Меншикову, а начала мешать его политической игре.
Памятник
О новой столице бродили темные слухи. Из уст в уста передавались мрачные легенды о царе-Антихристе. Господь, разгневанный на людей за их грехи и вероотступничество, отвернулся от чад своих. Воспользовавшись этим, на землю в образе Петра I явился Антихрист с градом своим, названным его именем, то есть Петербургом. Свершилось древнее пророчество. Антихрист колеблет веру, посягает на освященные церковью традиции, разрушает храмы, поклоняется иноземцам. И так будет до тех пор, пока народ не укрепится в вере, не сотрет с лица земли град его. Староверы называли Петра «окаянным, лютым, змееподобным, зверем, гордым князем мира сего, губителем, миру всему явленным, хищником и разбойником церковным, гордым и лютым ловителем». Он – «двоеглавый зверь», так как стал главою и церкви и государства. «Из чисел, связанных с его царствованием, – пишет Н. П. Анциферов, – вывели „звериное число“ 666. Дела Петра – деяния Антихриста. Происхождение Петра от второй жены „тишайшего царя“ почиталось за блудное. Ему приписывались чудеса богомерзкие».
Вспоминались и зловещие предсказания. Будто бы еще в 1703 году местный рыбак, показывая Петру I на Заячьем острове березу с зарубками, до которых доходила вода во время наводнений, предупреждал, что здесь жить нельзя. Ответ монарха был, как всегда, скор и категоричен: «Березу срубить, крепость строить», – будто бы сказал Петр, которому со временем, предупреждает та же легенда, «воздастся за дерзость».
Другая легенда повествует о древней ольхе, росшей на Петербургской стороне, у Троицкой пристани, задолго до основания города. Финны, жившие в этих местах, рассказывали, что еще в 1701 году произошло чудо: в сочельник на ольхе зажглось множество свечей, а когда люди стали рубить ее, чтобы достать свечи, они погасли, а на стволе остался рубец. Девятнадцать лет спустя, в 1720 году, на Петербургском острове явился некий пророк и стал уверять народ, что скоро на Петербург хлынет вода. Она затопит весь город до метки, оставленной топором на чудесном дереве. Многие поверили этой выдумке и стали переселяться с низменных мест на более высокие. Петр, как всегда, действовал энергично: вывел на берег Невы роту гвардейского Преображенского полка, «волшебное» дерево велел срубить, а «пророка» наказать кнутом у оставшегося пня.
И еще. По старинному преданию, около крепости стояла древняя ива, под которой в первые годы существования невской столицы какой-то старец, босой, с голой грудью, с громадной седой бородой и всклокоченными волосами, проповедовал первым обитателям Петербурга, что Господь разгневается и потопит столицу Антихриста. Разверзнутся хляби небесные, вспять побежит Нева и подымутся воды морские выше этой старой ивы. И старец предсказывал день и час грядущего наводнения. Про эти речи узнал Петр. По его приказанию старца приковали железной цепью к той самой иве, под которой он проповедовал и которую, по его словам, должно было затопить при наводнении. Наступил день, предсказанный старцем, но наводнения не случилось. На другой день неудачливого пророка наказали батогами под той же ивой.
С неизменным постоянством такие предсказания будут сопутствовать всей истории Петербурга, и мы еще встретимся с ними, особенно на рубеже XX столетия. Но тогда, почти через двести лет они будут носить более театральный, игровой характер, рассчитанный на яркое впечатление. В начале же XVIII века, во всяком случае для огромной массы темного, невежественного народа, все выглядело иначе.
Одним из наиболее ранних документов, зафиксировавших легенду о грядущем исчезновении Петербурга, было собственноручное показание опального царевича Алексея во время следствия по его делу. Однажды, писал царевич, он встретился с царевной Марьей Алексеевной, которая рассказала ему о видении, посетившем будто бы его мать в монастыре. Авдотье привиделось, что Петр вернулся к ней, оставив дела по преобразованию, и они теперь будут вместе. И еще передавала Марья слова монахини: Петербург не устоит. «Быть ему пусту».
Быть Петербургу пусту! Пророчество это приписывают Евдокии Лопухиной. Но действительно ли она подарила этот знаменный клич противникам Петра, или он пробился к ней в заточение сквозь толщу монастырских стен, значения в данном случае не имеет. Тем более, что, например, М. И. Семевский на основании тех же документов Тайной канцелярии рассказывает легенду о фольклорном происхождении знаменитого пророчества:
«Ночь на 9 декабря 1722 года проходила спокойно: перед часовым Троицкой церкви лежала пустая площадь; в австериях и вольных домах (тогдашних трактирах и кабаках) потухли огни, умолкли брань и песни бражников, и на соборной колокольне ординарные часы пробили полночь.
Еще последний удар часового колокола не успел замереть в морозном воздухе, как Данилов с ужасом заслышал странные звуки. По деревянной лестнице, тяжелыми шагами, привидение перебрасывало с места на место разные вещи. „Великий стук с жестоким страхом, подобием бегания“ то умолкал, то снова начинался… Так продолжалось с час… Испуганный часовой не оставил своего поста, он дождался заутрени, но зато лишь только явился псаломщик Дмитрий Матвеев благовестить, солдат поспешил передать ему о слышанном.
Дмитрий стал оглядывать колокольню и скоро усмотрел, что стремянка – лестница, по которой карабкались обыкновенно для осмотра к самым верхним колоколам, оторвана и брошена наземь; „порозжий“ канат перенесен с одного места на другое, наконец, веревка, спущенная для благовесту в церковь с нижнего конца на трапезе, на прикладе обернута вчетверо.
Псаломщик передал о виденном и слышанном всему соборному причту; утреня и обедня проведены были в толках о странном привидении.
– Никто другой, как кикимора, – говорил поп Герасим Титов, относясь к дьякону Федосееву.
Тот расходился в мнениях по этому предмету:
– Не кикимора, – говорил он, – а возится в той трапезе… черт.
– Что ж, с чего возиться-то черту в трапезе?
– Да вот, с чего возиться в ней черту… Санкт-Петербургу пустеть будет.
Дело получает огласку. И вот молва о том, что объявилась-де на Троицкой колокольне кикимора, не к добру-де она, Петербург запустеет, электрической искрою пробежала по площади и задворкам столицы».
И, как пишет об этом Алексей Николаевич Толстой, эта мрачная петербургская легенда пошла от того самого испуганного дьячка, который, спускаясь с колокольни Троицкого собора, впотьмах увидел «кикимору – худую бабу и простоволосую, – сильно испугался и затем кричал в кабаке: „Петербургу, мол, быть пусту“, за что был схвачен, доставлен в Тайную канцелярию и бит кнутом нещадно».
