Высокое искусство - Фридланд Лев Семенович (книга регистрации TXT) 📗
Еще одна ошибка
В лаборатории одной клиники проделали следующий опыт: заморозили белую мышь. Для этого ее подвергли действию 17-градусного мороза и вдобавок применили хлористый этил, понизивший температуру еще на 6 градусов.
На этом морозе мышь продержали пять дней. Разумеется, она насквозь промерзла, стала холодным трупом. Затем взяли хвост мыши и согнули его в виде буквы «О». Что же? Хвост согнулся, не сломался.
Так было доказано, что замороженная ткань и даже целые органы не становятся от холода ломкими. Предположение об их особой, стеклянной хрупкости оказалось неверным.
А между тем на протяжении десятков и сотен лет существовало мнение, что отмороженные пальцы руки, или ноги, или другие части тела могут сломаться, что требуется особая осторожность при лечении отморожений. Эту легенду создавали не только неучи, невежды, мало знакомые с медициной люди.
Даже крупные специалисты высказывались в пользу такого взгляда.
Так, один видный иностранный хирург прошлого века писал в своем руководстве: «Замерзшая полностью нога может быть разбита, как стеклянная». Другой крупный хирург уверял, что «при отморожении уши и кончики носа могут отламываться». Третий описывал, как надо производить массаж при отморожении, и предупреждал: «Надо следить, чтобы не сломать отмороженную конечность».
Такая легенда переходила среди хирургов из поколения в поколение. А это имело и нежелательные последствия. Страх перед повышенной хрупкостью отмороженных органов приводил к тому, что медленное отогревание, растирание, массаж производились еще медленнее, затягивались еще больше, – организму причинялся добавочный вред.
Разумеется, здесь речь идет об обычных отморожениях, о температурах, при которых в действительности замерзают люди. Особая ломкость тканей, если и может появиться, то, пожалуй, лишь при температуре не меньшей, чем 80–90 градусов ниже нуля, что в практике отморожений не имело места. А если бы случилось кому-нибудь замерзнуть при такой весьма низкой температуре, то тут уже никакой массаж, никакое растирание не помогло бы.
Исследования С. С. Гирголава и его сотрудников показали, что растирание и массаж должны проводиться быстро, энергично. Но, конечно, достаточно осторожно, без повреждения кожи, отмороженной и ослабленной, без опасности втереть в кожу болезнетворные микробы.
Это было новым крупным успехом в борьбе с отморожениями.
Выход наружу
Избавляло ли ткани от омертвления быстрое отогревание? Нет. И при отогревании в теплом помещении, в теплой 30 – 35-градусной ванне, при энергичном массаже всё же наступал распад и гибель тканей.
Какая же. разница между постепенным и быстрым отогреванием?
Огромная! Конечно, если человек долгое время находился под действием холода, то избавить его полностью от последствий отморожения невозможно.
Но быстрое согревание, сокращая время действия холода, срок скрытого периода и замедленных биохимических процессов, уменьшает эти последствия. Было точно установлено опытами на животных, а в дальнейшем проверено и на людях, что после быстрого согревания область омертвения, или зона некроза, оказывается гораздо меньшей, чем после медленного. Это значит, что там, где должна была быть вторая степень отморожения, получалась первая, вместо третьей степени – вторая, вместо четвертой – третья или даже вторая. Это значит, что часть тканей удавалось спасти от разрушения.
Вот в чем разница между двумя способами первой помощи. Такую разницу надо признать большим благодеянием для пострадавших от холода.
Но первая помощь при отморожении – это хотя и значительная, но всё же только часть дела. Потом наступает период лечения. Это тоже очень ответственный период, период борьбы за ликвидацию разрушений, за минимум потери тканей.
Вспомним, каким был прежде хирургический метод лечения отморожений. По этому методу отрезали, ампутировали сразу всю пострадавшую часть конечности.
В чем заключалась неудача такого хирургического метода? Его сторонники полагали, что разрушения ткани происходят только в районе отморожения, там, где наступило почернение, омертвение. Это было ошибкой. Оказалось, что долгое действие низкой температуры повреждает кровеносные сосуды, нервные волокна, кости, мышцы далеко за пределами участка отморожения. Только здесь изменения незаметны.
Когда хирург делал разрез выше линии отморожения, он полагал, что режет по здоровой ткани, которая потом создаст хорошую культю. На самом же деле он резал по болезненно измененной ткани. Следовательно, хорошая культя не могла получиться.
Более того, операционная травма лишь усиливала эти изменения. Из незаметных, невидимых они становились видимыми; начиналось воспаление, нагноение.
Вот почему прежний хирургический метод был неправилен.
Неудачи же выжидательного метода объяснялись тем, что он приводил к отравлению важных органов громадным количеством продуктов разложения, которые всасывались из очага омертвения. Пока отмороженный участок переходил из одной стадии в другую – в стадию отторжения, в течение всего этого времени продукты гниения в большей или меньшей степени проникали в организм и приносили ему вред.
Вот почему выжидательный способ также не давал хороших результатов.
Что явилось бы ценным для хирургического метода? Возможность оперировать тогда, когда это было бы безопасным для соседних тканей, когда одной операцией дело и кончилось бы.
А выжидательному методу помогло бы ускорение сроков всех стадий, через которые проходит отмороженная ткань, так как одновременно с этим шло бы уменьшение продуктов разложения.
Клиника Гирголава и занималась решением этих вопросов. Трудно представить себе, какую большую работу проделали исследователи, когда видишь, какими сравнительно простыми приемами была решена задача, казавшаяся ученым на протяжении столетий неразрешимой. Так, например, при серьезных, тяжелых случаях отморожений – 3-й и 4-й степеней – огромный лечебный успех принесла так называемая некротомия.
Некротомия – это рассечение, разрез омертвевшей ткани. Это нечто вроде глубоких насечек. Нож хирурга при этом разрезает кожу, подкожную клетчатку, мышцы. В омертвевшей ткани получается как бы продольная рана. Только в омертвевшей ткани! Ни кусочка здоровой ткани не должно быть задето. Разрезы поэтому кончаются не доходя на сантиметр до здоровой ткани. Всё это безболезненно, – ведь нервные волокна здесь тоже погибли.
А если участок омертвения окажется очень большим, захватит, например, три четверти стопы и даже больше, то можно часть погибших тканей не рассечь, а отсечь вместе с омертвевшими костями пальцевых фаланг.
Но к этой операции приходится прибегать лишь в самых тяжелых случаях, при обширных отморожениях.
Чаще всего нужна и достаточна только некротомия. Она приводит к блестящим результатам.
Некротомия открывает выход наружу через раненую поверхность всей сукровице, образующейся в глубине, отмороженного участка. Это в значительной мере избавляет организм от всасывания отравляющих продуктов разложения. Некротомия раскрывает мокнущую, гниющую ткань, а следовательно, ускоряет ее высыхание. Срок перехода влажной гангрены в сухую сокращается.
Если направить на место разреза непрерывную струю сухого, теплого воздуха с помощью, например, электровоздушных нагревателей, то это еще более приблизит стадию мумификации, – стадию, при которой уже допустимо оперативное вмешательство.
Сокращая время различных стадий, некротомия способствует также стиханию болезненных процессов, которые невидимо разыгрываются по соседству с отмороженным участком. Стихание этих процессов, с одной стороны, и быстрая мумификация омертвевшего участка, с другой, приближают возможность ампутации, способствуют образованию крепкой работоспособной культи.
Так устраняются дефекты, делавшие порочными прежние – хирургический и консервативный – методы.
