Убийство императора. Александр II и тайная Россия - Радзинский Эдвард Станиславович (лучшие бесплатные книги TXT) 📗
Все сороковые годы Шамиль наводил ужас на войска Николая. В этот период выяснилась беспомощность огромной русской армии в борьбе с имаматом. Партизанская война – внезапные набеги горцев, приносили русским больше жертв, чем обычные сражения. Причем летом невозможно было воевать в Чечне, ибо горы Чечни покрывались лесами, где прятались мюриды. Но зимой русские войска не могли воевать уже в Дагестане, где горные перевалы становились совершенно недоступными. Так что войска Шамиля имели все возможности для маневра.
Шамиль сам вел войска в бой, он был всегда впереди и заплатил за это девятнадцатью ранами.
Уже больше 20 лет шла эта кровавая война, но не видно было конца. И в 1850 году император отправил наследника в Чечню – «понюхать пороху». Как всегда, вдали от отца, Александр совершенно преобразился. Он полон энергии, жаждет боя. Первое настоящее сражение, в котором участвовал Александр, случилось около крепости Ачхой. Здесь в лесу обнаружился чеченский отряд.
Сражение началось ранним утром. Можно представить офицерскую палатку, нагретую горячими углями, – он спал в ней беспокойным тяжелым сном, как и положено перед первым боем. Было еще темно, когда его разбудил адъютант.
Огонь свечи – в заспанные глаза. И почтительное «Ваше императорское Высочество, выступаем».
Горный хребет тонул в рассветном солнце. Дымились аулы на горе, бежала, поблескивая на солнце, речушка. Мирная идиллия… Они поднимались по этой райской горе, когда там, наверху, из леса выехало десятка два чеченцев.
Один из них, в темном бешмете, привстал на стременах, поигрывая нагайкой. Потом перебросил нагайку в другую руку и правой, как фокусник, покрутил ружьем… И, подбросив ружье, ловко поймал – и выстрелил. Впервые совсем рядом Александр услышал свист пули. И мальчик-ординарец схватился за грудь… и пополз с коня. И тогда, увлекая за собой конвой и казаков, Александр поскакал вперед. Чеченцы тотчас отступили в лес. И там схоронились в завалах из деревьев. Только блестели ружья. И, соскочив с коней, опережая наследника, казаки и свита бросились на завалы – «Кинжалы вон! В приклады!»
Началась резня. Сражались грудь в грудь.
А сверху с деревьев чеченцы осыпали пулями. И много солдатиков хоронили потом – после его удалой, но безрассудной атаки. Но весь чеченский отряд был перебит. Он получил саблю их убитого начальника. После этой храброй, но безрассудной атаки отец наградил его крестом Святого Георгия, но предпочел отозвать с Кавказа.
Вот и все, что можно рассказать о его удалом пребывании на Кавказе.
В 50-е годы на Кавказ приехал еще один молодой человек – граф Лев Толстой. Графу было 23 года, он – из славного аристократического рода, отметившегося не раз в истории России. Его знаменитые предки были и храбрыми воеводами, и участвовали порой в самых кровавых событиях… Его прапрадед Петр Толстой, сподвижник Петра Великого, стоял во главе страшной Тайной канцелярии – тайной полиции. Он сумел заманить обратно в Россию бежавшего за границу царевича Алексея, сына Петра Великого. И Петр Толстой участвовал в его убийстве – убийстве царского сына по приказанию отца.
Молодой Лев Толстой не просто приехал на Кавказ – он бежал от пустоты светской жизни, от самого себя – от безумной своей карточной игры, кутежей.
Бегство из прежней жизни начинает эту великую биографию. И оно же ее завершит. В конце жизни старик Толстой вновь попытается бежать из прежней жизни – бежать от семьи, от своего дома в Ясной Поляне… Бежать к новой жизни. И в пути, на маленькой железнодорожной станции закончит свою жизнь Великий Беглец.
Но все это потом… А тогда простым юнкером Толстой участвует в походе против чеченцев. (Впрочем, вместе с графом-юнкером приехали и трое его крепостных слуг.) В сражениях Лев Толстой заслужил звание офицера. И глазами Толстого мы можем увидеть ту – другую сторону Кавказской войны.
В рукописи «Набег» Толстой описывает эту обычную сценку: генерал весело отдает на разграбление солдатам захваченный аул. «Что ж, полковник, – сказал генерал улыбаясь, – пускай их – жгут, грабят, я вижу, что им ужасно хочется. Драгуны, казаки и пехота рассыпались по аулу – там рушится крыша, выламывают дверь, тут загорается забор, сакля, стог сена… вот казак тащит куль муки кукурузы, солдат – ковер и двух куриц, другой – таз и кумган с молоком, третий навьючил ишака всяким добром; вот ведут почти голого испуганного дряхлого старика-чеченца, который не успел убежать».
А вот еще одно описание кавказской войны – уже из толстовского «Хаджи Мурата»: «Вернувшись в аул, Садо нашел свою саклю разграбленной. Сын же его, красивый, с блестящими глазами мальчик был привезен мертвым к мечети. Он был проткнут штыком в спину. Вой женщин слышался во всех домах. Малые дети ревели вместе с матерями. Ревела и голодная скотина, которой нечего было дать».
Видел ли Александр такую войну? Как же он мог ее не увидеть?! Она шла бок о бок – рядом с той, другой – романтической. И это была кровавая, жестокая война.
Войну, растянувшуюся на четверть века, отец оставит ему в наследство.
Ему придется ее заканчивать. Как и другую войну, позорно проигранную его отцом и ставшую катастрофой для России.
И на той войне окажется все тот же великий регистратор – граф Лев Толстой.
Финал отцовской империи
Следуя традициям нелюбимой Екатерины, Николай уже с надеждой поглядывает на подрастающего любимого внука. Вот кто может стать истинным государем!
Но внук подрасти не успел… В могучем здоровье гиганта Николая что-то разладилось. Он устал от беспощадной работы. Но главное, его снедало некое неосознанное беспокойство. Говоря словами Герцена, «так звери беспокоятся перед землетрясением».
Теперь он всерьез начинает готовить наследника к трону. Он часами прогуливается с ним, рассказывает. Впоследствии Александр скажет: «Мы всегда были с отцом на “ты”». Но какое разное это «ты»! Его «ты» – обращение к божеству, отцовское – к «молокососу».
И в 1848 году «землетрясение» началось – в Европе разразились революции. Николай не без удовлетворения сказал: «Я это предвидел!».
Когда во Франции пала монархия, он появился на балу и, по преданию, обратился к офицерам: «Седлайте коней, господа, во Франции Республика!». Ему показалось, что наступил его звездный час: Россия вернет порядок в обезумевшую Европу. И он призывает Австрию, Англию и Пруссию вспомнить о принципах Священного союза, который был создан против революций. Никто не откликнулся на пылкий призыв.
И тут Николаю повезло. Началось восстание венгров в Австро-Венгерской империи. И царь тотчас предложил свою помощь австрийскому императору. И Франц-Иосиф с готовностью ее принял. Теперь, наконец-то, можно было «седлать коней»! И вновь самый талантливый полководец Николая, усмиритель Польши, генерал-фельдмаршал Паскевич подавил восстание. Беспощадно вешали мятежных венгров. Но почему-то вместо благодарности, Николая называли в Европе деспотом и даже людоедом.
После европейских потрясений Николай сделал тотальным надзор за литературой.
Запрещалось буквально все. Под запрет попал любимый вчера императором Гоголь. И когда после смерти Гоголя другой наш знаменитый писатель, Иван Тургенев, написал о нем восторженный некролог, тотчас был отправлен на месяц под арест, затем выслан из столицы. Еще одна знаменитость – драматург Александр Островский – за очередную комедию («Свои люди, сочтемся») был отдан под надзор полиции. Под надзор полиции попадает и знаменитый сатирик Салтыков-Щедрин…
Совсем недавно «западники» (писатели и публицисты, верившие в европейский путь развития России и потому особенно любившие царя-реформатора Петра Великого) и «славянофилы» (исповедовавшие ее особый – национальный путь – и потому Петра Великого особенно не любившие) беспощадно сражались друг с другом в литературных «святых битвах». Теперь замолчали и те и другие, ибо попали под запрет оба направления. Беспощадно преследовалась мысль.
