Жаркое лето 1953 года в Германии - Платошкин Николай Николаевич (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации txt) 📗
Скромное материальное благополучие было куплено ценой практической смерти западногерманской культуры. Сразу после войны в западных зонах появилось много театров, газет и журналов. Молодые и обладавшие обостренным чувством справедливости писатели, вроде Борхерта, казалось, стали властителями дум послевоенного поколения немцев, пытавшихся примириться с собственной совестью. Но денежная реформа расставила все на свои места. Обыватели, охотно платившие рейхсмарками за газеты и билеты в театр или кино, экономили новые деньги. Их интересовали больше скидки и распродажи, чем надоевшие призывы интеллектуалов-болтунов помнить недавнее прошлое. Из 115 театров, существовавших в западных зонах в 1947 году, в 1950 году остался только 31, а число занятых в театральном деле сократилось за это время с 28 до 17 тысяч человек [80]. В массовом порядке умирали литературные и общественно-политические журналы, большинству из которых так и не суждено было возродиться вновь. Даже ежедневные газеты, претендовавшие на серьезность, боролись за выживание. Известная и по сей день газета «Вельт», являвшаяся первое время рупором британской военной администрации, вынуждена была сократить тираж с 2 млн. экземпляров в апреле 1948 года до 300 тысяч в июле 1949 года. Новым лицом западногерманской прессы стал яркий представитель племени таблоидов — «Бильд» («Картинка»), практически и состоявший из одних фотографий. Первый номер этой и поныне самой многотиражной газеты ФРГ вышел в свет 26 июня 1952 года. Место слишком морализирующих театров заняло ненавязчивое радио (7,5 млн. аппаратов в 1949 году и 12,8 млн. — в 1955) [81] и начиная с 1953 года — телевидение (тогда было еще только 12 тысяч телевизоров). Досуг западного немца стал гораздо проще и состоял из кино (в основном американские комедии и вестерны), встреч с друзьями в пивной за «своим» столом и футбола по воскресеньям (хотя в него не столько играли, сколько болели или пытали счастье на тотализаторе, появившимся в 1948 году).
ФРГ превратилась в общество среднего класса, который ничего не хотел знать о «третьем рейхе», концлагерях и газовых камерах. И все же была в этом ушедшем в себя и занятом накопительством государстве одна политическая тема, которая еще владела умами и сердцами миллионов и угрожала взорвать размеренное течение жизни бюргеров. Речь идет о проблеме воссоединения Германии, которая не могла не задевать национальные чувства немцев. Особое беспокойство эта тема доставляла Аденауэру и американцам, боявшимся, что немцы променяют западных союзников на единую, но нейтральную родину. Сам канцлер болезненно переживал определение, придуманное для ФРГ известным евангелическим пастором Мартином Нимеллером: «зачата в Ватикане, рождена в Вашингтоне».
Глава III
«Немцы за один стол» или по разным казармам?
Основной проблемой послевоенной политики в Европе был германский вопрос. Он, в свою очередь, сводился к следующей альтернативе: быть Германии единой, но нейтральной (подход Советского Союза и ГДР) или разделенной, но включенной в военные блоки (подход Аденауэра и США).
Мировое общественное мнение в 1945–1949 годах вне зависимости от того, как оно относилось к СССР или социализму в целом, просто не могло себе представить, что немцы когда-нибудь снова будут носить оружие. Слишком свежи еще были раны Второй мировой войны. Между тем Аденауэр еще в октябре 1945 года, когда отношения между СССР и США казались еще вполне дружественными, писал в одном из писем, что раскол Европы стал реальностью [82]. Став канцлером, он сразу же направил все усилия на ремилитаризацию ФРГ под лозунгом достижения реального суверенитета Западной Германии, в том числе и в военных вопросах.
Большинство историков ФРГ считает, что для Аденауэра ремилитаризация была лишь ценой «покупки» у западных союзников полной независимости ФРГ и преодоления всех последствий оккупации. На самом деле ФРГ и США вместе вели тонкую дипломатическую игру по подготовке общественного мнения Великобритании и особенно Франции к появлению новой германской армии. Причем Бонн и Вашингтон разделили свои роли.
Прежде всего, следует отметить, что ФРГ сразу же после образования ГДР отказалась ее признать и постоянно подчеркивала, что только федеральное правительство в Бонне имеет право говорить от имени всех немцев. В кабинете Аденауэра было учреждено специальное министерство по «общегерманским вопросам», которое возглавил бежавший из советской зоны оккупации бывший председатель восточногерманского ХДС Якоб Кайзер. Аденауэр недолюбливал Кайзера, так как последний продолжал цепляться за свою концепцию Германии как «моста» между Востоком и Западом. Но канцлер прекрасно понимал, что как министру Кайзеру будет особенно нечем управлять и вся его роль будет сводиться к периодическим нападкам на ГДР. На всякий случай Аденауэр распускал слухи, что Кайзер поддерживает тайные контакты с советской военной администрацией в ГДР.
Шумахер, стараясь как обычно обойти Аденауэра на волне национализма, вообще заявил, что для ГДР слишком много чести, чтобы ей занималось целое министерство. Достаточно, мол, госсекретаря в МВД, чтобы подчеркнуть: Восточная Германия рано или поздно станет частью ФРГ [83].
8 декабря 1949 года Кайзер предложил в записке в федеральное правительство избрать такое наименование ГДР в официальном лексиконе западногерманских властей, чтобы оно не могло быть «истолковано прямо или опосредованно как признание так называемой Германской Демократической Республики и, с другой стороны, описывало бы упомянутое государственное образование недвусмысленным, с точки зрения общественности, образом». Кайзер предложил называть ГДР «советско-зональным государством», «советской зоной» или просто «зоной». Оскорбительность таких титулов для властей ГДР была налицо.
Свою политику непризнания ГДР ФРГ и западные союзники основывали на отсутствии легитимации восточногерманского правительства путем свободных выборов. Эту же тему — свободные выборы — Запад решил сделать своей козырной картой и в германском вопросе. Для того чтобы отбивать дипломатические инициативы СССР по воссоединению Германии (что привело бы к потере контроля Запада над ФРГ), США, Великобритания и (неохотно) Франция предлагали начинать объединение страны с организации свободных выборов. В конце февраля 1950 года Верховный комиссар США Джон Макклой рекомендовал правительству ФРГ именно такую тактику. Запад исходил из того, что СССР никогда на свободные выборы не пойдет, и появится желанный предлог для укрепления ФРГ прежде всего путем создания западногерманской армии. 22 марта 1950 года в соответствии с советом американцев правительство ФРГ предложило провести выборы в общегерманское Учредительное Национальное собрание. Призыв был обращен к немецкому народу и к четырем державам-победительницам, то есть ГДР в нем вообще не упоминалась. Естественно, что такой подход не мог вызвать у руководства СЕПГ большого энтузиазма. К тому же, как выяснилось несколько позднее, контролировать свободные выборы в Германии по мнению Запада должна была ООН, где «свободный мир» имел тогда подавляющее численное превосходство. К тому же СССР с января 1950 года отказался участвовать в работе Совета безопасности этой организации.
Правительство ГДР, в свою очередь, еще 24 октября 1949 года обратилось ко всем государствам мира с предложением установить нормальные межгосударственные отношения на основе равноправия и взаимного уважения [84]. Но ввиду бойкота Запада дипломатического признания удалось добиться только со стороны государств «народной демократии». Единственным исключением стала Финляндия, заключившая с ГДР уже 15 октября 1949 года межправительственное соглашение о торговле. Однако эта небольшая брешь в блокаде не могла, конечно, компенсировать введенное боннским правительством по согласованию с западными Верховными комиссарами 7 февраля 1950 года эмбарго на поставки в ГДР чугуна и стали. Искусственно тормозилась торговля, в результате чего внутригерманский товарооборот сократился с декабря 1949 года по февраль 1950 года на 75 %.
