Русская Америка: Открыть и продать! - Кремлев Сергей (читать онлайн полную книгу TXT) 📗
Давыдова рядом с ним на палубе «Юноны» нет, но он тут же — борт о борт, потому что теперь командует тендером «Авось».
И вот тут-то по прямому указанию Резанова они идут к берегам Южного Сахалина. В октябре 1806 года «флота лейтенант» Хвостов подписывает следующую грамоту:
«В знак принятия острова Сахалина и жителей его под всемилостивейшее покровительство российского императора Александра I старшине селения, лежащего на восточной стороне губы Анивы, пожалована серебряная медаль на Владимирской ленте. Всякое другое приходящее судно, как российское, так и иностранное, просим старшину сего признавать за российского подданного».
Тогда же лейтенанты сжигают в заливе Анива незаконно поставленные там японцами складские помещения. Постройки были из свежих досок — видно, японцы торопились как-то эти земли
«застолбить», хотя сами поселенцы, судя по некоторым данным, были беглыми преступниками.
Во всяком случае, официальными государственными поселенцами они быть не могли — ведь официально японцам запрещалось покидать пределы Японии! И уже поэтому, кстати, абсолютно неправомерны любые утверждения о якобы «незаконности» действий двух лейтенантов.
В 1807 году они повторяют этот «трюк» на южных Курилах…
Молодцы!
Но к тому времени Резанова уже не было ни в Сибири, ни в живых, и по возвращении в Охотск лейтенантов берут под арест.
Н-да…
Везло деятельным русским людям на Дальнем Востоке, за высоким берегом Амура… За их же хорошее — да им и по загривку! Николай Александрович Хвостов и Гавриил Иванович Давыдов в этом смысле предвосхитили ситуацию с Геннадием Ивановичем Невельским.
Однако лейтенанты, видно, действительно были парнями рисковыми. Они бегут из-под ареста в Якутск, там «сдаются», а уж оттуда их везут в Петербург, где предают суду, но вскоре освобождают и командируют в Финляндию на новую русско-шведскую войну.
Русская Америка их, конечно же, опять позвала бы и они могли бы там еще погеройствовать во славу русского дела, но 14 октября 1809 года оба утонули в Неве, торопясь перескочить через уже разводимый мост.
Судьба…
Уже после их смерти было издано «Двукратное путешествие в Америку морских офицеров Хвостова и Давыдова, писанное сим последним. С предуведомлением Шишкова, 1810 г.».
Адмирал Александр Семенович Шишков имеет репутацию идеолога наиболее реакционных слоев дворянства, и, наверное, не зря. Но человеком он был по натуре русским, русское любил до перехлеста, а Хвостова и Давыдова знал как подчиненных со шведской войны конца XVIII века, на которой был командиром фрегата.
И в своем предисловии к книге Давыдова он написал, что «Хвостов соединял в душе своей две противоположности: кротость агнца и пылкость льва», а Давыдов «нравом вспыльчивее и горячее Хвостова, но уступал ему в твердости и мужестве».
Они так и стоят у меня перед глазами — неразлейвода русские ребята, не растерявшиеся бы ни на льду Чудского озера, ни на Бородинском поле, ни под Москвой осенью 1941 года, ни в нынешние мутные годы…
Русские на все времена…
А СЕЙЧАС вернемся к Резанову. На «Надежде» он перешел из Нагасаки в Петропавловск, а затем «Надежда» отправилась в Китай, где в конце ноября 1805 года Крузенштерн соединился с Лисянским.
Резанов же, напротив, еще на Камчатке от Крузенштерна отделился, чтобы отправиться в Русскую Америку на компанейском судне «Святая Мария».
В инструкции Резанову было 23 пункта, из которых я здесь частично приведу пункты 8-й и 9-й…
Пункт 8-й указывал:
«В рассуждении принадлежностей Российской империи имеете Вы чертою последнее открытие, в 1741 г. капитаном Чириковым произведенное, разумея по 55-й градус северной широты. Дайте правителю Америки предписание, чтобы далее сего места отнюдь не простирался из россиян никто в пределы, другими морскими державами занимаемые. Внушите им, что сие должно быть тем паче свято соблюдаемо, что чрез то удалены будут навсегда от союзных нам морских держав всякие неприятности и что компания, ограничиваясь приобретениями, неоспоримо России принадлежащими… достигнет надлежащего к себе уважения и всеобщей доверенности».
Увы, в ходе моего рассказа читатель убедится, что Румянцев и Александр жестоко и фатально заблуждались! В будущем на нас в изобилии посыпались «всякие неприятности», и исходили они именно от «союзных нам» англосаксонских морских держав.
В пункте же 9-м сообщалось:
«Его императорское величество соизволил отпустить с Вами 25
золотых и 300 серебряных медалей. Вручите оные… князькам или родоначальникам американским, которые примерные оказали опыты верности и повиновения… Позволяется Вам удостоить сей награды и россиян, человеколюбивым обращением с дикими приобретшим их к себе любовь и доверенность или оказавшим успехи в земледелии, кораблестроении и других полезных хозяйственных заведениях».
Из этих-то запасов старшине сахалинских айнов и была потом пожалована Хвостовым серебряная медаль на Владимирской ленте.
На «Святой Марии» Резанов доставил в недавно заложенную Барановым столицу Русской Америки Ново-Архангельск не только медали, но и припасы.
А весной 1806 года он отбыл с визитом в испанский Сан-Франциско…
Резанов в положении калифорнийских дел разбирался хорошо и, мысля здраво и дальновидно, хотел подготовить организацию там земледельческой базы РАК (позднее его идея была реализована с основанием в Верхней Калифорнии Форт-Росса).
За четыре года до этого Резанов овдовел, и теперь полюбил вновь — дочь коменданта испанской крепости Сан-Франциско Марию де ла Консепсьон д'Аргуэльо.
И был с ней помолвлен.
И личные, и политические перспективы радовали, однако вынужденный срочно уехать в Петербург, на обратном пути в русскую столицу он заболел и 1 марта 1807 года в Красноярске умер.
Ну, об этом писали Брет Гарт и Андрей Вознесенский, об этом пели в театре «Ленком», а мы, помолчав минуту над могилой еще одной великой любви, продолжим нашу «историю с географией»…
А ВООБЩЕ-ТО о неожиданной смерти Николая Петровича Резанова надо бы сказать и еще кое-что, помня о «неожиданной» смерти его тестя Шелихова, да и о смерти Павла Первого.
Уход Резанова с арены событий в небытие, безусловно, повлиял на долгосрочные перспективы Русской Америки самым отрицательным образом. И его смерть была так кстати для кое-кого и так выгодна вполне определенным мировым кругам, что волей-неволей задумываешься — была ли и она случайной?
Его свояк Михаил Булдаков проявил себя талантливым торговцем и администратором, но отнюдь не государственным умом. Он был лично знаком императору, но серьезного государственного влияния не имел.
Выдающийся правитель российских американских колоний Александр Андреевич Баранов был и торговцем, и администратором, и дальновидным, говоря языком современным, геополитиком. Но Баранов был далек и от Петербурга, и от престола.
Иное дело — статский советник Резанов… Именно он мог стать генератором практических концепций, ориентированных и на верхи в столице, и на практических реализаторов этих концепций в зоне Тихого океана.
Он им, собственно, и был.
Резанову было под силу, опираясь на опыт и энергию таких единомышленников, как Булдаков и Баранов, подвигнуть императора на масштабные практические действия в Русской Америке и вообще на Тихом океане. Тем более что энтузиазм на сей счет тогда у Александра наличествовал.
А при необходимости Резанов мог и дипломатически парировать внешние угрозы новому русскому делу. Резанова не стало, и широкий геополитический замысел заглох.
И было ли это случайным? — спрошу я себя и читателя еще раз.
ЕСТЬ в истории начальных русско-японских отношений и еще две более чем интересные судьбы, закончившиеся тоже настолько странными смертями, что анализ этих судеб почти расставляет все точки над всеми «i» и «ё»…
Это — жизнь и смерть отца и сына Лаксманов…
