Загадки истории. Факты. Открытия. Люди - Ермановская Анна Эдуардовна (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
Бисмарк спорить не стал. Он просто перешел на французский и спросил: «И что потом, сир?» — «Что потом? — ответил король тоже на французском. — Потом мы будем мертвы». — «Да, — согласился Бисмарк. — Мы будем мертвы. Мы все должны умереть — так или иначе, раньше или позже. Но можем ли мы умереть более славной смертью? Я — сражаясь за правое дело моего короля. Вы — скрепляя своей кровью божественное право королей. Пролитой на эшафоте, или на поле сражения — все равно… Вы умрете, стяжав бессмертную славу, потому что поставили на карту свою жизнь, защищая права, врученные вам милостью Божьей.»
Король Вильгельм I был не политик, а «первый солдат Пруссии», и для него, человека храброго и благородного, готовность умереть за дело, которое он считал правильным, была безоговорочной. Он сказал: «Да. Вы правы». Так что Бисмарк выиграл спор с королем. Но это было больше, чем спор. Король отвечал своему министру, «вытянувшись, как офицер в присутствии старшего по чину».
Рисковый Бисмарк, секреты Ротшильдов и осведомленность Блейхредера
Из-за чего, собственно, в прусском парламенте ломались копья? Бисмарк был уверен, что настало удачное время для соперничества Пруссии и Австрии за немецкие земли. Тем более что банкирские дома Ротшильдов, банк Блейхредера, Оппенгейма и другие готовы были финансировать это предприятие.
Сама по себе необходимость реформы была совершенно очевидна даже самым далеким от военных вопросов депутатам ландтага. Крымская война закончилась совсем недавно, в 1856 г. В ней участвовало 4 из 5 великих держав Европы, то есть все, кроме Пруссии. Англия, Франция и примкнувшая к ним Австрия заставили Россию отступить. Главная стратегическая союзница Пруссии — могущественная Российская империя — оказалась сильно ослабленной. Не успел стихнуть гром пушек в Крыму, как новый честолюбивый государь Франции, Наполеон III, примкнув к войскам сардинской династии, в 1859 г. напал на Австрию, бывшую свою союзницу. Австрийцы потерпели поражение, были вынуждены отдать Милан, и в 1860-м на свет появилось новое образование — Итальянское королевство. Германия получила предметный урок: объединение Италии произошло в точности по формуле Бисмарка — «железом и кровью».
Объединение Германии, о котором грезили патриоты со времени неудавшейся революции 1848–1849 гг., явно могло быть осуществлено по такому же образцу. Было также совершенно понятно, что, имея Наполеона III непосредственным соседом рейнских провинций Пруссии (доставшихся ей по решению Венского конгресса в 1815 г.), ее правительству и в самом деле следовало подумать об укреплении армии.
Так что спор был не о реформе как таковой, парламент был готов выделить фонды на увеличение армии. Однако дело было в том, что король настаивал на призыве на 3 года вместо прежних двух и желал теснее инкорпорировать ландвер, прусский эквивалент национальной гвардии, в регулярную армию. Парламент не соглашался ни на то, ни на другое. Депутаты парламента были готовы стоять до конца, для них это было делом принципа. А для прусской короны точно также делом принципа было полное недопущение никакого вмешательства в отношения между королем и его армией. Отсюда и возник конституционный тупик.
Бисмарк разрешил его вполне бесцеремонно — он начал править «без бюджета», как и обещал своему королю. Но как умный политик Бисмарк мог сказать столь опрометчивые слова? Даже не будучи гениальным финансистом, он не мог не понимать, насколько опасно для балансирующей на краю страны такое решение. При малейшем изменении ситуации это бы привело к кризису и падению прусского государства как такового. Как говорил один известный литературный персонаж: «Не советую — съедят».
Но как показала история (а точнее опубликованное эпистолярное наследие Ротшильдов, а именно переписка барона Амшеля и барона Джеймса), такой ход был не самоубийственным, а вполне даже предусмотрительным, у Бисмарка была страховка — гарантии финансовых вливаний ротшильдовских капиталов через посредничество Герсона Блейхредера. Это означало, что, если срочно потребуются деньги на нужды государства, они будут, конечно, под заранее оговоренный процент.
Это было, кроме прочего, и явным нарушением конституции, но альтернативой для депутатов парламента было бы открытое неподчинение и призыв к революции. Что, как было совершенно очевидно, могло вызвать военный переворот «в пользу законного государя» — прямо-таки мечта военного министра Альбрехта фон Роона.
В итоге депутаты ограничились призывами к королю сменить министерство. Король на это не согласился — Бисмарк уцелел. Судьба его, однако, висела на волоске. Как сообщал в Париж барону Джеймсу де Ротшильду его берлинский корреспондент, человек очень осведомленный, «правительство его превосходительства, герра Бисмарка, может пасть в любую минуту». Звали этого осведомленного человека Герсон Блейхредер. Он, как мы знаем, был банкиром его превосходительства.
Вышеприведенный пассаж нуждается в некоторых комментариях. Можно предположить, что Блейхредер, приближенный к особе канцлера, пошло шпионил за патроном в пользу единоверных (и единокровных) коварных Ротшильдов!
Но это абсолютно не так. Блейхредер не играл в подковерные игры за спиной Бисмарка, не обманывал его доверия подлым образом, не выдавал барону Ротшильду никакого государственного секрета и не предавал своего клиента. Он был рекомендован Бисмарку в качестве банкира именно Ротшильдами, агентом которых в Берлине он и был. Мы же помним, они «вывели в люди» его папу Самуэля. А Герсон Блейхредер был верным и преданным сыном и партнером. Блейхредер — официальный «человек Ротшильдов» при Бисмарке.
Герсон Блейхредер, сразу же ставший самым высоким по рангу евреем Германии, сосредоточил свою деятельность на приватных банковских трансакциях (в том числе самых конфиденциальных) Отто фон Бисмарка, а также на курировании государственных займов и кредитов. Достоверно известно, что через банкирский дом Блейхредера были заключены в 1860-х годах почти все прусские железнодорожные займы. Будучи личным банкиром Бисмарка, Блейхредер стал его неофициальным советником в финансовых делах и посредником в различных спекулятивных махинациях, не допускавшими огласки.
Их отношения к 1862 г. не были пока еще особо близкими. Бисмарк переводил на счет, открытый ему Блейхредером в своем банке, свое жалованье и деньги, получаемые с имения, а банкир за небольшую плату вел его счета, например — платил поставщикам Бисмарка за купленные им товары. Суммы были невелики — жалованье министра-президента, как уже говорилось, составляло 15 тысяч талеров в год. Обычное счетоводство. «Ничего личного — просто бизнес», как говорил герой другой истории.
Кстати, неоднократно возникал вопрос, почему у дома Ротшильдов, имеющих свои отделения по всему миру, не было своих филиалов в Берлине?
В досье банкирского дома с красным щитом собралось немало любопытного об отношениях с Пруссией и ее «железным канцлером». Франкфуртский барон Амшель, который бесспорно, был не самым хитроумным, но, как говорили, самым благочестивым из второго поколения Ротшильдов, по семейному обычаю сделал ставку на «человека будущего», а таковым в начале 1850-х выглядел Отто фон Бисмарк. Последний и получил от Амшеля приглашение на обед, но с таким опережением во времени (его пригласили больше чем за месяц), что дал озорной ответ: «Приду, если буду жив». — «С какой стати ему не быть живым? — недоумевал барон. — Такой молодой и сильный парень!»
Бранденбургские ворота
Приглашенного позабавил этот отзыв. «Мне все же нравится барон, — писал Бисмарк жене, — он настоящий старый еврейский торгаш и не строит из себя кого-то другого; он строгий ортодокс и во время обеда отказывается трогать иную пищу, кроме кошерной». Естественно, что, в отличие от хозяина, гость ел все, что хотел. Во время прогулки в саду Ротшильд показал Бисмарку растение, за которое он заплатил 2 тысячи гульденов. «Вы можете иметь его за тысячу, — добавил хозяин. — А если вы хотите получить его в подарок, мой слуга просто так отнесет его вам домой».
