Кто поставил Горбачева? - Островский Александр Владимирович (книги без сокращений TXT) 📗

В середине 80-х годов был арестован, предан суду и расстрелян как агент ЦРУ Владимир Пигузов. К моменту ареста он работал не более не менее как в Краснознаменном Институте разведки КГБ СССР. Причем был не рядовым преподавателем, а секретарем парткома [599]. Более того, являлся членом парткома ПГУ [600].

По долгу службы он имел «доступ не только ко многим самым секретным обобщающим документам разведки, касающимся организации системы подготовки кадров для органов госбезопасности, но и к личным делам практически любого сотрудника тогдашней «Лесной» школы, содержащим полные и истинные установочные данные» [601].

Имеются сведения, что В. Пигузов «расшифровал» несколько тысяч сотрудников КГБ СССР, причем не только резидентуру, но и многочисленную советскую агентуру за рубежом [602].

«Высокопоставленные и широкоинформированные агенты противника из числа сотрудников ПГУ, вроде секретаря парткома Краснознаменной школы этого главка, передали за границу не только списки своих коллег, но и их служебные, партийные и человеческие характеристики. Фактически в единую оперативно-информационную систему разведки стран НАТО… заложены копии личных дел большинства сотрудникок ПГУ» [603].

Обо всем этом известно давно. Но почему-то никто не желает даже поставить вопрос о том, чем должно было обернуться предательство Д. Ф. Полякова, В. Пигузова и десятков других перебежчиков?

Поскольку в 60 – 80-е годы ЦРУ удалось «расшифровать» несколько тысяч советских разведчиков, работавших как нелегально, так и под дипломатическим прикрытием, это должно было повлечь за собой волну массовых арестов и высылок. А поскольку ничего подобного не произошло, получается, что засвеченная часть советской разведывательной сети за рубежом была или поставлена под контроль ЦРУ, или перевербована.

Между тем, отработав определенный срок за рубежом, перевербованные «штирлицы» возвращались домой и занимали разные должности в партийных и государственных учреждениях.

Как пишет бывший генерал КГБ СССР Ю.И. Дроздов, однажды, уже после развала СССР, «бывшие американские разведчики в пылу откровенности бросили фразу: «Вы хорошие парни, ребята. Мы знаем, что у вас были успехи, которыми вы имеете право гордиться…Но придет время, и вы ахнете, узнав (если это будет рассекречено), какую агентуру имели ЦРУ и госдепартамент у вас наверху» [604].

«Наши были везде, – вспоминал О. Эймс, – Шпионы ЦРУ проникли на все участки советской системы: КГБ, ГРУ, Кремль, научно-исследовательские институты». Где только «кроты» не прорывали свои ходы» [605]. Более того, по утверждению О. Эймса, ЦРУ не просто «проникло в разведслужбы Советского Союза и стран Варшавского договора», но и «в гигантских масштабах манипулировало ими» [606].

22 ноября 1973 г. полковник Владимир Меднис, руководитель «легальной» резидентуры внешней разведки в Канаде, поставил Ю.В. Андропова в известность о том, что, по имеющимся у него сведениям, в ближайшем окружении шефа КГБ есть «крот». Прощаясь с В. Меднисом, Ю.В. Андропов сказал: «Да, нелегко Вам придется». Через «три дня» «человек, который сообщил про «крота», погиб «при загадочных обстоятельствах», а вскоре В. Медниса отозвали в Москву и назначили замначальника научно-исследовательского отдела Института КГБ (ныне – Академия внешней разведки). Расследование было поручено начальнику ПГУ Федору Мортину, в конце декабря 1974 г. он оставил этот пост, уступив его В.А. Крючкову, а «крот» так и не был разоблачен [607].

Когда за границей появился так называемы «детектор лжи», в МВД СССР возникла идея взять это изобретение на вооружение и использовать для проверки на честность не только своих сотрудников, но и других лиц, подозреваемых в двойной жизни. Однако ЦК КПСС отверг это предложение. Работа НИИ МВД в этом направлении была остановлена, а создатель отечественного детектора лжи В. А. Варламов уволен из МВД [608].

«Я, – вспоминает Н. Леонов, – постоянно проводил мысль о допустимости и желательности введения у нас в разведке принципиальной возможности направлений на проверку на полиграф любого сотрудника, убеждал, что в Соединенных Штатах это тривиальная норма безопасности. Предлагал сам подвергнуться такой проверке первым. Мои, может быть, слишком радикальные предложения не были поддержаны и остались неосуществленными» [609].

Удивляет и то, что у КГБ не было Службы собственной безопасности.

Таким образом к середине 80-х годов имело место проникновение в партийные и государственные структуры не только уголовных элементов, связанных с криминальным подпольем, не только «агентов влияния» иностранных фирм, но и агентуры зарубежных спецслужб [610].

Неслучайно в 80-е годы появилась шутка, что ЦРУ имеет в Москве три резидентуры: одна находится в посольстве США, другая – в ГРУ, третья – в КГБ [611].

Глава 3

Последний год «эпохи застоя»

Две смерти

Рыба гниет с головы.

Социальная коррозия прежде всего затронула верхи общества.

В годы НЭПа символом кабацкой Москвы был ресторан «Яр». Символом кабацкой Москвы эпохи Брежнева стал подмосковный ресторан «Архангельское».

«До утра, – пишет Э.А. Хруцкий, – шел в ресторане «разгуляй». Здесь были все: чиновники, уставшие от государственных дел, тихие бойцы КГБ, киношники, актеры, писатели и, конечно, цвет и гордость подмосковных гулянок – деловые. Была еще одна постоянная категория – дети. Дочери и сыновья тех, кто ежедневно учил нас, как надо жить» [612].

«Ближе к утру стягивались к ресторану силы краснознаменной милиции. С пьяных владельцев «Волг» и «Жигулей» снималась мзда. Не трогали только иномарки, в основном «мерседесы» с серией «ММЗ» и номерами из нулей. Это разъезжались после очередного расслабления дети Мазурова, сын Щелокова, зять Бодюла, родственники Громыко и даже отпрыск иностранного вождя Цеденбала» [613].

Как вспоминает генерал КГБ А.Г. Сидоренко, Ю.В. Андропов не раз направлял Л.И. Брежневу оперативные материалы о лихоимстве некоторых партийных деятелей, но обычно они возвращались с пометкой: «Доложено, уничтожить» [614].

Ко всему этому генеральный секретарь относился философски. Когда однажды ему сказали «о том, как трудно живется низкооплачиваемым людям», он ответил: «Вы не знаете жизни. Никто не живет на зарплату. Помню в молодости, в период учебы в техникуме, мы подрабатывали разгрузкой вагонов. И как делали? А три мешка или ящика туда – один себе. Так все и живут в стране». В связи с этим «Брежнев считал нормальным и теневую экономику, и грабительство в сфере услуг, и взятки чиновников. Это стало едва ли не всеобщей нормой жизни» [615].

Видимо, именно в этом заключается более чем терпимое отношение Л.И. Брежнева и к коррозии аппарата ЦК КПСС. Но была и другая причина. Социальная коррозия захватила семью самого генсека.