Загадки истории. Факты. Открытия. Люди - Ермановская Анна Эдуардовна (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
Блейхредер, начав карьеру в услужении у могущественных Ротшильдов, продолжил ее у еще более могущественного Бисмарка. Он жаждал орденов и титулов. Его кельнский коллега, банкир Авраам Оппенгейм писал по этому поводу: «Ваша грудь, по-видимому, может не вместить всех высоких наград, полученных при поддержке различных влиятельных особ».
Когда полуслепой банкир наряжался в свой парадный костюм, то на отворотах его фрака сверкали баварские, австрийские, российские, французские и бразильские ордена. Вечерние приемы в его дворце на Беренштрассе считались самыми богатыми в Берлине. «Все должно было быть только самого высокого качества: гости, угощения и развлечения, — писал один из современников. — Заморские яства и напитки поставлялись из самых удаленных уголков Европы. У ворот дома выставляли двух полицейских для регулирования движения». На торжествах у Блейхредера во время танцев играли самые дорогие музыканты тех лет, например скрипач-виртуоз Пабло де Сарасате или придворная пианистка Есипова. Икру в его доме ели ложками, поскольку банкир имел собственную службу курьеров, ежедневно доставлявшую ему это лакомство с берегов Каспийского моря. Так что он всегда мог побаловать вкусы столь престижных гостей, как Бисмарк, или таких деловых партнеров, как Ротшильды, свежей спаржей, экзотическими фруктами или фуа-гра. Поскольку холодильников тогда еще не было, то можно себе представить, что приобретение таких скоропортящихся деликатесов было делом весьма и весьма дорогостоящим.
Хорошо и дорого поесть было в эпоху грюндерства излюбленным символом положения растущего класса, а разбогатевших евреев никто не мог в этом перещеголять. Еще одним престижным объектом было искусство, и Блейхредер пытался преуспеть и здесь, хотя, по свидетельству современников, нисколько в нем не разбирался. Для своего городского дома финансист дал указание использовать тонны ценнейшего каррарского мрамора, а самый дорогой художник того времени Франц фон Лейбах сначала написал по его заказу портрет Бисмарка, а затем и его собственный. Бисмарк, которому это, очевидно, пришлось не очень по нраву, блистал сарказмом в адрес банкира, рассказывая всем и каждому, что Лейбах запросил за портрет Блейхредера вдвое больше, чем за портрет Бисмарка — художник якобы объяснял это тем, что писал канцлера «с любовью». Во всяком случае, Блейхредеру пришлось заплатить за свой портрет 30 тыс. марок. Известному скульптору Райнольду Бегасу он заказал проект надгробного памятника, который должен был обойтись ему в 75 тыс. марок.
Банкир, для которого в центре зала Берлинской биржи была зарезервирована постоянная ниша (точно так же Натан Мейер Ротшильд имел на Лондонской бирже свою привычную стойку), считал себя уже на вершине социального подъема, когда 8 марта 1872 г. император Вильгельм I возвел его в дворянское достоинство. «Биржевой еврей», по словам Фридриха Ницше «вообще отвратительное изобретение человеческого рода», достиг того, что не удавалось до него никому из не обращенных в другую веру иудеев Пруссии.
В романе Томаса Манна «Bekenntnisse des Hochstaplers Felix Krull» — в русском переводе он называется «Признания авантюриста Феликса Круля» — есть презабавное рассуждение о разнице между понятием «хорошая семья» и просто «семья». С точки зрения аристократа, сказать о ком-то, что он или она из «хорошей семьи» — снисходительное определение, которое истинный дворянин может дать зажиточному бюргеру, или, скажем, девице, дочери профессора университета. А указать, что такой-то из «семьи», означает, в принципе, признание некоего социального равенства.
Оказывается, это рассуждение было — как и многое другое у Манна — скрытой цитатой. В Пруссии, при возведении бюргера в дворянство, в выдаваемом ему королевском патенте непременно значилось, что обладатель патента, свершивший то-то и то-то, известный своим истинно доблестным поведением и характером, и «происходящий из хорошей семьи», включается в благородное сословие.
Так вот, в грамоте на дворянство, выданной в 1872 г. Герсону Блейхредеру, личному банкиру Бисмарка, эта формула — «происходящий из хорошей семьи» — была опущена. Еврею — даже кавалеру прусских и иностранных орденов, самому богатому человеку в Берлине — она не полагалась, и даже королевская милость изменить этого печального обстоятельства не могла.
В жизни банкира имел место и такой эпизод: баварскому королю Людвигу (тому самому, который был патроном Вагнера) срочно понадобились 7 миллионов марок. Имперская золотая марка в обмене стоила 1/3 старого «союзного талера», то есть требовалось 2,33 миллиона талеров — сумма примерно в 6 раз больше, чем та, которой благодарный ландтаг наградил Бисмарка после великой победы над Австрией в 1866 г. Бисмарк просил Блейхредера помочь, и тот постарался, но дело не выгорело — баварцы не смогли предложить никакого разумного обеспечения займа. Видимо, понадеялись, что банкир-нувориш удовлетворится каким-нибудь титулом или орденом. Блейхредер им в займе вежливо отказал. Все, разумеется, делалось в глубокой тайне и никакой огласке не подлежало. После того, как все улеглось, сын канцлера, Герберт, написал в письме приятелю, который был в курсе дела: «Поистине несчастен тот, кто должен зависеть от доброй воли грязного еврея».
Блейхредер был важной персоной — в его доме, например, был устроен «частный» обед, на который были приглашены как послы иностранных держав, так и прусские дипломаты. При этом хозяина дома по вопросам протокола консультировали чиновники МИДа. Обед — случай редчайший — был почтен присутствием самого Бисмарка. После получения дворянского титула желание миллионера как-то проявить себя приобрело прямо-таки уродливые черты. Это событие ему хотелось отметить самым грандиозным торжеством, какое когда-либо видел Берлин. И все еще отрезанный от истинного «высшего света» парвеню наконец-то получил надежду принять у себя самую отборную часть сливок общества.
Придворный чиновник, которого он попросил составить список приглашаемых офицеров, рассказывал позднее, что новоиспеченный дворянин посоветовал: «Не включайте, пожалуйста, лиц буржуазного происхождения, хотелось бы быть только среди своих». А когда капитан гвардейского полка все же привел с собой своего коллегу-буржуа, на торжестве разразился скандал. Блейхредер отвел офицера в сторону и сделал ему выговор: «Мой дорогой, нельзя же опускаться так низко».
По знаку капитана все присутствовавшие офицеры поднялись со своих мест и покинули дом. Баронесса Хильдегард фон Шпитцемберг записала в своем дневнике: «Самые лучшие полки объявили бойкот дому Блейхредера». Вот почему на протяжении нескольких последующих месяцев банкир не мог давать «официальных» балов. А еще шесть лет спустя светская львица Мария фон Бунзен отмечала: «Блестящий праздник устроил также Блейхредер. Общественное положение Блейхредера было, если хотите, превосходным, но все же поучительным. Почти весь аристократический и официальный Берлин прибыл к нему в гости с тем, чтобы, извинившись, вскоре уйти». Даже Вильгельм Кардорф, еще один друг Бисмарка, которому Блейхредер не раз помогал выпутываться из неприятностей, оплачивая его долги, подшучивал над банкиром в письмах к жене: «Вчера вечером был на большом концерте и балу у Блейхредера. После концерта состоялся торжественный ужин, а затем бал, на котором, как мне кажется, было слишком мало мужчин, особенно офицеров.»
Представители самого аристократического общества с благодарностью принимали приглашения на балы Блейхредера, музыка и угощение были поистине изысканными. При этом единственной барышней, не получившей за весь вечер ни единого приглашения на танец, была дочь хозяина дома. Почему так получалось?
Бисмарк объединил Германию, как и обещал, «железом и кровью», инструментом же ему послужило военное сословие прусских дворян. Разумеется, престиж военных взлетел до небес. В их среде не любили ни говорунов-депутатов, ни адвокатов, ни бюргеров вообще. А уж Блейхредер, еврей — ив силу этого сомнительный даже и как бюргер, вдруг возведенный в дворянство и получивший право именоваться Freiherr, с аристократической прибавкой к фамилии «фон» — вызывал у них просто конвульсии.
