Кровавый евромайдан — преступление века - Захарченко Виталий Юрьевич (книги регистрация онлайн .TXT, .FB2) 📗

Надо понимать, что на майдане применяются самые современные технологии массовых мероприятий. В них есть мощные средства связи, электронные карты, радиостанции на базе Интернета. На протяжении последнего года в стране проводились так называемые технокемпы. Подготовка информационного сопровождения экстремистских действий велась здесь на уровне международных специалистов.

— Сколько оружия, по вашему мнению, может находиться на майдане?

— Трудно сказать. Но то, что оружие есть, — это точно. Как и то, что в здании КГГА радикалы устроили настоящую пыточную! У нас есть звуковые файлы с того места. Экстремисты, не стесняясь, называют себя «гестапо» и пытают наших людей. Туда, в застенки, попадали не только наши сотрудники, но и гражданские лица.

— Каждую неделю комендатура майдана говорит о том, что центр Киева будут зачищать. Рассматривается ли такой силовой сценарий в действительности?

— А что такое комендатура майдана? У нее что, есть юридический статус? Они незаконно задерживают людей, применяют к ним силу. Мы предлагали их руководителям приблизить к майдану наряды милиции. Есть нарушитель — будем вместе разбираться, по закону.

Сначала нам пошли навстречу афганцы, но потом и они пропали. А что касается силового разгона, то все это из разряда информационных войн. Способ для постоянной мобилизации, поддержания «боевого» настроения.

— Заявление командующего внутренними войсками о том, что оппозиция предлагает бойцам 10–20 окладов за то, чтобы переходили на их сторону, тоже похоже на информационный удар?

— Командующий внутренними войсками не может, в отличие от политиков, делать какие-то заявления и не нести за это ответственности. Это заявление было сделано после того, как на телефоны военнослужащих начали приходить реальные угрозы. Были и предложения перейти на сторону митингующих. Предлагали деньги. Сообщения и звонки поступали с неизвестных номеров, из Интернета.

Были предложения и от активистов евромайдана. На наших людей идут массированные атаки, их семьи под прессингом. Информационные технологии, которые применяются в Украине, несравнимы ни с Египтом, ни с Ливией, ни даже с Сирией. Это совершенно другой уровень. И такие атаки будут продолжаться, чтобы дезориентировать наше общество.

На майдане есть разные люди. Одни стоят за идею, другие — по каким-то своим причинам. Третьи вовсе забыли, зачем пришли. Сначала вышли ради евроинтеграции.

А когда им дали пару бутылок «Молотова», то бросили их в милицию. И испугались, что назад дороги нет. А их умелые руководители постоянно напоминают: если уйдешь — сядешь за решетку.

— В соцсетях пишут, что сотрудники «Беркута» на Грушевского получают по 500 долларов в день.

— Это такая же информационная ложь. Они получают обычную зарплату согласно постановлению кабмина. Никаких других надбавок не предусмотрено.

— Сегодня «Беркут» объявлен врагом народа. И даже уже не на майдане, а по всей Украине. Оппозиция будет требовать его расформировать. Можно ли здесь понизить, как вы говорили, градус ненависти?

— Приятно, что начали цитировать. Давайте смоделируем ситуацию. «Правый сектор» приходит к власти. Милицию распустят. Кто будет защищать Украину от преступников? «Правый сектор»? Все равно ведь будут созданы подразделения для охраны порядка.

А теперь посмотрим, что такое «Беркут». Это преемник советского ОМОНа, создан для задержания преступников и участия в спецоперациях. В свободное время бойцы патрулируют улицы, так же как внутренние войска. Участвует «Беркут» и в массовых мероприятиях — обеспечение правопорядка на митингах, на футболе. Многие говорят: почему мы только и видим на улицах «Беркут»? Да потому что сегодня акций, где требуется охрана порядка, стало гораздо больше.

Несколько цифр для примера. Только за последние два года в стране зафиксировано 328 тысяч массовых мероприятий, в которых приняли участие свыше 100 миллионов человек. И во многих случаях порядок обеспечивали именно подразделения «Беркута» и внутренние войска.

— В связи с тем, что в Киев стягиваются силы со всей Украины, какая криминогенная ситуация сейчас в стране?

— Ситуация стабильная, она контролируемая. Эффективность работы милиции по раскрытию преступлений остается такой же, как и в обычное время. Я уверен, что общество вскоре даст оценку тем событиям, которые происходят. Просто пока еще не время. В конце концов мы все придем к выводу, что милиция спасла общество от полной анархии и разрухи. Милиция выстояла, не применив силу в полном объеме, предусмотренном законодательством.

Да, кстати, после погромов на Грушевского ко мне приходили многие политики, и от оппозиции в том числе. Все они говорят: нужно что-то делать. Получается, если вы ко мне пришли, значит, доверяете? Я по крайней мере пока что высказал свою точку зрения. Политики уже не управляют ситуацией, радикалы их не слушают, гнут свою линию. Я предложил: отстранитесь от них, перейдите на любую другую площадь. Постойте там немного. Мы тем временем с радикалами вопросы решим. Вы вернетесь на майдан и стойте, сколько посчитаем нужным. Не согласились.

— С опущенными забралами, в одинаковой униформе спецназ похож на безликую, безымянную массу. Можно вычленить тех, кто превышал полномочия, и наказать именно их? Ведь люди и в «Беркуте» разные. Кто-то бил, кто-то не бил.

— К сожалению, это не всегда возможно. Когда можем — делаем. Никто не рассчитывал, что в нашей стране развернутся такие события. Вы бы месяца два назад поверили в то, что на Грушевского могут начаться столкновения подобного масштаба? Я — нет. Бойцы вышли в экипировке, в которой работали всегда.

Сегодня мы готовим нормативные документы, которые позволили бы четко идентифицировать их. Но тут же столкнулись с проблемой: если мы сможем опознавать бойцов, значит, это сможет и «Правый сектор». Как же людям обезопасить себя, свои семьи?

— Вернемся к реформам в МВД. Какую из европейских моделей полиции вы бы хотели построить в Украине?

— Реформы — это прежде всего работа с кадрами. К сожалению, за 20 лет в Украине она практически не изменилась. В системе МВД есть сильные учебные заведения, но престижность профессии по-прежнему невысока.

Мне очень нравится, как организована аналогичная работа в полиции Германии. У них есть войска готовности. Это отряд наподобие наших внутренних войск, куда призывают молодежь. Без службы в этих войсках, которая длится полтора года, новобранец не может стать полицейским. Там они физически развиваются, проходят психологическую подготовку, изучают языки, основы законодательства. Затем еще полгода стажируются в полиции. Только после этого принимают присягу и приступают к самостоятельной службе. Если человек не проходил службу, а окончил какой-то вуз, в полиции он может работать — детективом, администратором, но только не в охране порядка.

— Как вы относитесь к амнистии по отношению к участникам беспорядков? Должна ли она распространяться и на силовиков?

— Я вот что скажу. Люди, которые принесли присягу, обязаны быть ей верны до конца. Если нарушили — должно быть наказание. Все должны действовать в рамках закона. Если закрыть глаза на правонарушения одних, мы подталкиваем государство к правовому нигилизму. Не нравятся законы — перепишите. Пока же закон говорит, что экстремизм — это плохо, его нужно пресекать. Такие организации, которые входят в «Правый сектор», запрещены во всех демократических странах. Однако если для разрешения политической ситуации необходимо принять решение об амнистии тех, кто бросал коктейли Молотова в милиционеров, то логично было бы освободить от ответственности и тех правоохранителей, которые применяли резиновые дубинки.

Пользуясь случаем, я хотел бы обратиться к тем, кто агрессивно настроен прежде всего к молодежи. Надо помнить и понимать — то, что происходит на майдане, это не компьютерная игра, не поиск острых ощущений! Каждый бросок камня, каждая бутылка с зажигательной смесью может оборвать чью-то жизнь. Не участвуйте в провокациях, не становитесь разменной монетой в чьей-то безумной игре.